Сбор подписей: кислые итоги

Источник материала:

Первый этап избирательной кампании обнажил сразу несколько тенденций, которые будут определять развитие политической жизни в Беларуси, если, конечно, мы будем считать, что такая жизнь существует.

Начнем с власти. 1,1 млн собранных подписей в 2010 году, видимо, показалось недостаточным, и в этот раз назвали цифру в 1,76 млн. То есть, по официальной версии, за выдвижение президента подписался каждый четвертый избиратель в стране. Вопрос доверия этим цифрам сугубо личный, поэтому оставим его на усмотрение читателя.

Но само по себе число, как и традиционные 83% по итогам выборов, выполняет, скорее, психотерапевтическую функцию: оно должно успокоить сторонников власти, деморализовать ее оппонентов и всех колеблющихся, сообщив им, что они в глубоком меньшинстве. Даже если на самом деле это не так, важно чтобы они так думали.

Новым для тактики властей было содержание агитации: как самого президента, так его сборщиков подписей и государственных СМИ. В условиях многомесячного снижения реальных доходов населения, спада ВВП, непрекращающегося падения рубля и впервые за долгие годы растущей безработицы было бы наивно повторять старые лозунги в стиле «За процветающую Беларусь». Неприхотливым избирателям можно рассказывать про внешних врагов или коварную пятую колонну, но говорить, что в стране все хорошо, когда все видят, как всё на самом деле, было бы слегка рискованно.

Отсюда ставка на внешние факторы. На пикетах Александра Лукашенко появился лозунг «За будущее независимой Беларуси». Телевидение активно разыгрывает украинскую карту: «перемены — это революция и война, а нам удалось не ввязаться и даже миру способствуем». Ничего не слышно о созыве Всебелорусского собрания, которое обычно проходит под выборы, и которому в прошлый раз обещали 1000 долларов средней зарплаты к 2015 году. Сам президент, посещая МЗКТ, решил поговорить с рабочими о геополитике: мол, деньги не главное, не надо думать о зарплате, когда вокруг мир бурлит, и с ИГИЛ в Сирии никто справиться не может.

Такая тактика может быть эффективна, чтобы отпугнуть от мыслей о протестах, но она не поможет завоевать широкую поддержку. Слабо верится, что многие белорусы, а особенно самые пострадавшие от кризиса бюджетники и рабочие, смогут переключиться с резко обострившихся бытовых забот на проблемы Ближнего Востока. Все независимые опросы показывают, что зарплаты, рост цен, и безработица волнуют больше двух третей электората, а внешние угрозы, мифические и нет, вызывают беспокойство не более чем у каждого пятого белоруса. Поэтому рассказы про ИГИЛ — это очевидный перебор, и если власть будет двигаться в таком русле всю кампанию, она рискует разозлить электорат: как лояльный, так и оппозиционный.

Другой риторический ход — проблемы пришли извне. Он более эффективен, потому что отчасти правдив. Кризис в Беларуси действительно обострился после падения цен на нефть и проседания российского рынка. И не все зададутся вопросом, почему наша экономика за 25 лет независимости так и осталась зависимой от России и ее сырья. Но есть проблема и с этим аргументом: с ним надо играть тонко. Сложно одновременно гневно ругать Кремль за проблемы в экономике и просить у него спасительные кредиты.

Для ощущения собственной легитимности руководству страны важно убедиться, что народ продолжает верить в институты этой системы, в том числе и выборы. Это белорусский парадокс: с одной стороны государству приятнее, когда люди пассивны, с другой — они должны-таки прийти на участки. Как следствие, обеспечение явки станет еще одной, достаточно сложной в этом году, и поэтому ключевая агитационной задачей власти на следующие полтора месяца.

Ведь если в других странах кризис часто приводит к мобилизации людей, выплеску народного недовольства, хотя бы на выборах, то в Беларуси ситуация обратная. Кризис только усилил политическую апатию. Люди концентрируются на своих проблемах и не особо обращают внимание на выборы, что было отчетливо видно на пикетах по сбору подписей. Казалось бы, та же вольница, что и в 2010 году: хоть возле КГБ портреты политзаключенных держи, хоть БЧБ-флагами улицу украшай.

Но драйва и очередей у пикетов, как пять лет назад, сейчас не было и близко. Большинство людей просто проходят мимо, а если останавливаются, то часто чтобы сказать, насколько бессмысленным делом они считают сбор подписей и кампанию в целом. И это можно понять: выборы не воспринимаются как инструмент перемен, зачем тогда обращать на них внимание?

Если говорить о предвыборном состоянии оппозиции, то сбор подписей показал, что пришла пора дать слово Станиславу Ежи Лецу: «Когда я думал, что достиг дна, снизу постучали».

Раскол в среде оппонентов власти не стал чем-то новым — объединиться у них не получается уже больше 10 лет. Но в эту кампанию включились сразу несколько новых факторов, только углубивших кризис.

Украинский синдром в белорусском обществе практически исключил вероятность массовых протестов. Это поставило оппозиционеров в серьезный концептуальный кризис: зачем идти на выборы, если после предсказуемого подсчета голосов, даже вывести людей на улицу на один вечер не получится?

Часть оппозиции отказалась от участия в выборах сразу после провала переговоров о выдвижении единого кандидата. Остальные пошли в кампанию тремя колоннами: за Сергеем Калякиным, Анатолием Лебедько и Татьяной Короткевич. И тут ключевыми проблемами стали кадровый голод в оппозиционных структурах, снова-таки кризисная апатия белорусского общества, помноженная на дачный период, и новинка этого года — нехватка денег.

То, что оппозиция, за отсутствием серьезных спонсоров внутри страны, в значительной степени, опиралась на иностранную помощь, всегда было секретом полишинеля. Но в 2015 году пересох и этот ручеек.

По слухам, причины две. Во-первых, большую часть денег, предназначавшихся на наш регион, перенаправили на украинские проекты, где, в отличие от Беларуси, есть какая-то динамика и отдача от вложенных средств. Во-вторых, многие из тех редких доноров, кто готов был давать деньги в этом году, разочаровались в том, что оппозиция не смогла объединиться.

Какие-то средства, судя по всему, есть у команды Татьяны Короткевич, где многим сборщикам подписей платили деньги за работу, но и их явно меньше, чем у выдвиженца той же «Говори правду» в 2010 году, Владимира Некляева. Нет тех 2,5 тысяч членов инициативной группы, почти 200 тысяч собранных подписей и такой яркой наружной агитации, которая была пять лет назад.

В итоге на место в бюллетене претендует лишь одна оппозиционерка, едва преодолевшая 100-тысячный рубеж, если верить заявлениям ее штаба. Аксакалы от оппозиции Сергей Калякин и Анатолий Лебедько необходимого числа подписей не собрали и хотя бы морально поддержать Короткевич отказались. Калякин и вовсе громко хлопнул дверью, обвинив Короткевич в работе на власть.

Сама потенциальная кандидатка имеет ряд заделов для яркой кампании. Татьяна Короткевич — новое молодое лицо в оппозиции, не обремененное грузом прошлых неудач. Она старается говорить предельно простыми лозунгами, балансируя на грани легкого популизма, и апеллирует к массам, а не к просвещенному меньшинству. Ее лозунг «За мирные перемены» — политтехнологическая находка, цель которой — заглушить страшилку властей о том, что оппозиция хочет майдана и войны.

С другой стороны, Короткевич уже начала и может продолжить терять часть традиционного оппозиционного электората. Ее недвусмысленно и активно поддержали лишь две структуры — «Говори правду» и БНФ. Многих разочаровывает отсутствие внятной идеологической программы у Короткевич, ее отказ акцентировать внимание на привычной повестке оппозиции (права человека, евроинтеграция, белорусский язык и т. д.) и желание участвовать в президентской кампании до конца.

Многие в оппозиции не верят, что Короткевич собрала 100 тысяч подписей, даже ее партнеры по коалиции «Народный референдум» из движения «За свободу» призвали ее сдать копии подписных листов на независимую проверку.

О чем сегодня можно говорить с точностью в 99%, так это о том, что Короткевич зарегистрируют. Власть никогда не допускала, чтобы в бюллетени вообще не попало оппозиционеров. А тем более, когда единственный оставшийся из них обещает не сниматься с выборов, не звать на площадь, и открыто рассматривает кампанию 2015 года, как проходную, или, словами самой Короткевич, — часть более широкой стратегии «Народного референдума».

Освобождение Николая Статкевича и других политзаключенных добавит воодушевления оппозиционным активистам, но едва ли побудит их к более активным действиям, чем, если бы он оставался в тюрьме. Напротив, этот шаг властей выбивает козыри из рук условно «радикальной» части оппозиции, которая выступала за бойкот выборов из-за наличия в стране политзаключенных. Против бойкота выступил и сам Статкевич, выйдя из тюрьмы. Его появление на оппозиционном поле может не только не объединить противников власти, но и внести дополнительную смуту. Маловероятно, что все другие игроки в оппозиции будет готовы безоговорочно признать, что моральный авторитет Статкевича должен быть напрямую конвертирован в политическое лидерство.

Остальные три умеренно лояльных к власти претендента — Сергей Гайдукевич, Николай Улахович и Виктор Терещенко — пока вызывают больше вопросов, чем ответов. Кто финансирует их кампании? Насколько самостоятельно и зачем они решили выдвигаться? Набрал ли хоть кто-то из них объявленные заоблачные 130−160 тысяч подписей, учитывая малозаметную работу их сборщиков? Но, учитывая, что ни они, ни их вегетарианская риторика никакой серьезной угрозы для власти не представляют, они также, скорее всего, будут зарегистрированы.

До выборов еще больше полутора месяцев, но уже начинают сбываться многие депрессивные прогнозы. Даже с поправкой на традиционную белорусскую тишь да гладь, в кампании 2015 года, судя по всему, будет еще меньше интриги, драйва и политического накала, чем во всех президентских выборах до сих пор.

Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции TUT.BY.