Пик духа

Источник материала:

Пик духа

Памирский веломарафон, или Месяц в горах наедине с собой

После успешного восхождения на Эльбрус три года назад («СБ» от 17.08.2006 года) я начал думать о более высоких вершинах — семитысячниках. Ближайшие из них расположены в Средней Азии — Таджикистане и Киргизии. Выбор пал на пик Ленина высотой 7.134 метра. В не меньшей степени мне хотелось совершить и велопоход по Памирскому тракту — высокогорному шоссе в этих же краях, соединяющему Таджикистан с Китаем и Афганистаном. Решил начать с велопохода, чтобы за первые две недели получить горную акклиматизацию, необходимую для последующего альпинистского восхождения. Для путешествия на велосипедах удалось даже найти напарника через интернет — туриста из Душанбе по имени Сорбон.

Если друг оказался вдруг

Самолет Москва — Душанбе на девяносто процентов заполнен молодыми парнями из Таджикистана, работающими в Москве, — гастарбайтерами. К утру подлетаем к городу: он окружен горными хребтами со всех сторон. «На подъемах придется как следует поработать», — мелькает мысль, но отступать уже поздно. В здании аэропорта получаю свои рюкзаки общим весом 35 килограммов (в них велосипедное и альпинистское снаряжение) и наконец встречаю своего напарника по велопоходу. Вместе идем покупать горный велосипед (это дешевле, чем везти его в самолете, тем более что обратный вылет мне предстоит из другого города). Внимательно изучаем карту Таджикистана — нам придется пересечь его с запада на восток через основные горные перевалы, многие из которых выше четырех километров над уровнем моря! Есть даже участки высокогорной пустыни, где на протяжении десятков километров отсутствует пресная вода. Поломка велосипеда в этих местах может привести к очень большим неприятностям... Я решаю ехать налегке — не брать газовую плитку и запас продуктов, а питаться только тем, что куплю в магазинах по дороге.

...Встаю рано, в четыре утра. При такой жаре надо успеть проехать как можно больше еще до полудня и подняться повыше в горы, где будет прохладнее. Устанавливаю велорюкзак на багажник. Поклажа моя нетяжела — около десяти килограммов и включает в себя запасную велокамеру, одноместную палатку, спальный мешок, смену одежды, пару книг и три литра воды (их хватит примерно на 5 — 6 часов в дороге). Платой за относительную легкость будет чувство голода, а также холод в высокогорье. Забегая вперед, скажу, что другие велотуристы из Западной Европы и США, которых я встречал по дороге, путешествовали с большими запасами воды и пищи. Однако вес их поклажи настолько велик (35 — 40 килограммов), что позволяет проезжать в день не более 30 — 40 километров. В гору с таким грузом ехать вообще невозможно, поэтому вверх приходится идти пешком, толкая велосипед и обливаясь потом. В общем, каждому — свое.

Замечаю, что Сорбон начинает постепенно отставать. Лицо бледное, дыхание тяжелое... В конце концов надеваю себе на плечи один из его рюкзаков, но и это ничего не меняет. Солнце между тем начинает жечь по–настоящему. Мой напарник останавливается каждые пятнадцать минут и ищет укрытие в тени деревьев. Я в полном недоумении, однако стесняюсь задавать прямые вопросы. Так проходит еще пару часов, в конце которых происходит откровенный разговор. Сорбон говорит, что не выдерживает взятый темп и плохо себя чувствует. Решаем, что ему будет лучше вернуться домой, в Душанбе. А я... Я поеду один. Конечно, неприятный сюрприз, но мне не привыкать.

Белый волк

Вторая половина дня прошла в мучительном подъеме на перевал Чермизак (1.610 метров). Пить хочется постоянно, однако рот пересыхает так сильно, что его вначале надо смачивать водой, иначе при попытке глотнуть возникает сильнейший кашель. Едва вижу дерево хоть с какой–то тенью — немедленно встаю под него, пытаясь предотвратить тепловой удар. Радуюсь, что не взял продукты — есть совсем не хочется. Только пить, пить, пить... Утешаю себя тем, что через пару дней организм должен перестроиться и приспособиться к жаре (кстати, так и случилось). На перевале — пост милиции и проверка документов. Милиционеры, узнав, что я из Беларуси, всячески выражают свое дружелюбие, угощают чаем с лепешкой и желают белой дороги — эквивалент нашего счастливого пути. Вообще, таджики исключительно доброжелательны. Мне неоднократно говорили, что я как путник могу зайти в любой дом, и меня обязательно накормят, приютят. Впоследствии это даже создавало неудобства. Когда я ставил палатку в уединенном месте, вскоре там появлялся местный житель, звавший меня к себе в дом и обижавшийся, когда я вежливо отказывался.

Еще несколько перевалов, и на четвертый день путешествия выезжаю к Пянджу на Памирский тракт. За рекой в пятидесяти метрах афганский берег. Как завороженный смотрю на картины совсем другого уклада жизни. Дома без стекол, как будто вырубленные в скале, женщины в черных одеяниях. И при этом полная тишина. По склону горы на большой высоте идет узкая тропа (овринг), на которой двум встречным никак не разминуться. Огромный контраст с таджикской стороной, где и шоссе, и грузовики с джипами, магазины и дома белого цвета, и шум общения в них... Правда, насчет шоссе я немного приукрасил. Иногда, особенно на перевалах, асфальт кончается, и тогда приходится «рубиться» десятки километров на грунтовых дорогах, усыпанных щебенкой или булыжниками. Скорость при этом падает до 7 — 10 километров в час, а «контактная точка» болит с каждым днем все сильнее. Приходится каждое утро обматывать седло фланелевой рубашкой в надежде сделать его мягче. Открытые участки тела густо покрываются кремом от солнца, съедается пачка печенья — и в шесть утра ты уже готов к очередному десятичасовому «переходу», во время которого будет пройдено от 70 до 100 километров в зависимости от покрытия дороги, высоты и рельефа местности.

Следующие пять дней еду вверх по течению Пянджа. Меня часто обгоняют грузовики, подвозящие материал для строительства дороги. Шоферы узнают меня и дружески сигналят. За время «обеденных перерывов» в какой–нибудь придорожной чайхане перезнакомился почти со всеми. Оказалось, что у меня уже есть кличка: Белый Волк. Спрашиваю: почему волк? Потому что одинокий, говорят, и малоразговорчивый. А Белый — потому что из Беларуси и одет во все белое.

Дорогой длинною

На девятый день пути приезжаю в Хорог — столицу Горного Бадахшана (высота 2.200 метров). Селюсь в гостинице, с удовольствием принимаю душ и стираю белье. В близлежащем парке проводится международный фестиваль «Крыша мира». Согласно некоторым теориям Памир служил колыбелью арийских племен, одно из которых впоследствии двинулось в Индию, а другое — в Европу. Вечер провожу, купаясь в озере и валяясь на травке в парке под звуки народной музыки. Пройдено более 600 километров, но самые высокие перевалы еще впереди. Мне надо доехать до Мургаба, выбрав одну из трех дорог. Самый короткий и легкий путь — через кишлак Джелонди — отвергаю сразу (и, как позднее выяснилось, зря). Самый длинный, пятисоткилометровый, вдоль Пянджа тоже отпадает — хочется сменить «зрительный ряд». Выбираю среднюю дорогу длиной примерно 400 километров через райцентр Рошткала и перевал Майсара (4.200 метров).

После дня отдыха выезжаю. Увы, но километров через 50 асфальт заканчивается навсегда. Снова тряска по камням, особенно неприятная при наборе высоты. Начинается самая настоящая глубинка: редкие кишлаки с практически пустыми магазинами. В одном из них удается приобрести последние две пачки печенья и леденцы. Местность становится засушливой. За два дня непрерывного подъема набираю еще полтора километра высоты, но полностью выматываюсь. Вокруг ни жилья, ни еды, ни обещанного асфальта, ни транспорта. Серая грунтовка завалена большими камнями и уходит круто вверх. Ехать становится невозможно и приходится тащить велосипед через булыжники. Единственная речка тоже поворачивает куда–то в сторону. Солнце жарит с садистским наслаждением. Совсем выбившись из сил к полудню, бросаю велосипед и пытаюсь налегке разведать дорогу к перевалу. Увы, но подъему не видно конца. В позе роденовского мыслителя сажусь на один из камней, пытаясь хоть как–то собраться с мыслями на этом солнцепеке и принять трудное решение. Еды у меня нет, вода закончится к вечеру. Проведя ночь без воды, я вряд ли выдержу подъем на следующий перевал (если еще преодолею этот), тем более в голодном состоянии. Следующая вода будет неизвестно где. Надо отступать...

Я сделал это!

С тяжелым чувством спускаюсь к велосипеду и, глотая обиду (столько сил потрачено зря), двигаюсь обратно в Хорог. Там произвожу частичный ремонт велосипеда, порядком поизносившегося на трудных горных дорогах (крюк туда и обратно занял четыре дня, во время которых я проехал примерно 270 километров в очень тяжелых условиях). Самое неприятное, что в велосипеде стерлись прокладки дисковых тормозов, которых нет в продаже. Отныне я обречен ехать в гору, но идти вниз пешком, особенно на крутых спусках, поскольку теперь я — без тормозов. Впрочем, большая часть самой короткой дороги в Хорог (316 километров) идет вверх или по прямой. После «мясорубки» в предшествующие дни езда по асфальту, хоть и порядком разбитому, вызывает самые приятные ощущения — несмотря на то что уже весь велосипед скрипит во время движения. В кишлаке Джелонди окунаюсь в местные радоновые источники и даю кратковременный отдых измученному телу. Штурмом беру перевал Кой–Тезек (4.271 метр) и следующие дни еду по высокогорной пустыне, где видны лишь соленые озера. Это уже Восточный Памир с его резко континентальным климатом. На смену дневной жаре приходит ночной холод. Ураганный ветер (к счастью, попутный) стремится порвать палатку в клочья. Вокруг обилие сурков, похожих на неуклюжих жирных лис. Ночью обступают мою палатку и щебечут, как птицы. Дождей нет совсем, зато два раза попадал в песчаные бури. И я, и велосипед прибрели одинаковый серо–коричневый «камуфляжный» цвет и практически слились с окружающей обстановкой. Из–за необходимости идти пешком с перевалов я теряю уйму времени; в глубине души зреет подспудное желание скинуть своего «железного коня» с какой–нибудь высокой горы.

К концу третьей недели путешествия, преодолев еще несколько перевалов, наконец добираюсь до Мургаба. Хоть здесь и приличная высота (3.700 метров), но глаза наслаждаются видом зеленых насаждений вдоль берегов реки и всевозможными признаками цивилизации. Конец велопохода! Пройдено свыше 1.200 километров, из них более половины — по грунтовым дорогам и бездорожью. Свой «убитый» велосипед продаю по дешевке на местном базаре и следующие два дня трачу на возврат в Душанбе за оставленным там альпинистским снаряжением. Велопоход продлился на неделю дольше запланированного, поэтому ясно, что на пик Ленина я за оставшуюся неделю физически не успею подняться. Поэтому решаю произвести разведку района, а восхождение на вершину оставить на следующий сезон.

Вместо послесловия

В Душанбе меня, как героя, встретил Сорбон со всей своей семьей. Пышное застолье, торжественные клятвы в вечной дружбе... Наутро снова на машине отбываю в киргизский город Ош, оттуда на джипе — в базовый лагерь под пиком Ленина (высота 3.600 метров), который содержит одна из турфирм. Время пребывания на Памире подходит к концу, силы тоже на исходе. В оставшиеся три дня успеваю дойти до лагеря 1 (высота 4.500 метров, идти надо 17 километров по горной тропе), заночевать там, посмотреть с утра «вблизи» на вершину и вернуться обратно в базовый лагерь. Большое количество альпинистов со всего мира; кое–кто сумел подняться, а кто–то, к сожалению, погиб, потерял здоровье. Горы могут многое дать, но могут и все отнять...

...И снова Ош, гостиница, утренний вылет в Москву. Самолет примерно на треть заполнен альпинистами. До свидания, Памир, до встречи в следующем году!

Леонид ЛЕВИТ, кандидат психологических наук, доцент.