«Сравнивать годы настоящие и годы минувшие, пожалуй, одно из самых любимых и увлекательных занятий». Такими словами почти два года назад писатель Владимир Степан и журналист Дмитрий Умпирович открывали проект «Два в одном». Одно явление — два эссе из двух эпох. Но нельзя стоять на месте — надо двигаться вперед. Так что, читатели, премьера! 25–я серия проекта выходит под новой рубрикой «Хронотоп» — так в философии называют закономерную связь пространства и времени. Диалоги авторов сопровождают оригинальные рисунки художника Олега Карповича. Первые параллели нового сезона — культурные. Говорим о музеях.
— Помню, Дима, как в 1974 году, а это без малого 40 лет назад, в Москву привезли «Джоконду» Леонардо да Винчи. Я к тому времени окончил первый курс художественного училища. И делом чести — когда еще такое увидишь? — стала поездка в Пушкинский музей. Был я там в мае. Шел дождь. Очередь состояла из зонтиков, газет и журналов, поднятых над головами жаждущих увидеть шедевр. Длиннющая очередь. Мокнуть пришлось бы как минимум полдня. Но я прошел за 15 минут. У меня был ученический билет. Молодых художников во все музеи Советского Союза пускали бесплатно и без очереди. У картины я не задержался. «Мона Лиза» мне не понравилась... Тогда я был уверен, что в Лувр никогда не попаду. Как не увижу и другие знаменитые музеи, находящиеся «за железным занавесом». Но я побывал на всех выставках, которые в те времена привозили из–за рубежа в Москву или Ленинград.
— «Джоконда», говорите? Видел я ее. В Лувре. Тоже не понравилась. Хотя и я в очереди не стоял. Заплатил, получил билет и пошел, глядя на указатели. Стрелочки привели меня к небольшому полотну, спрятанному под толстым пуленепробиваемым стеклом. Возле него толпились японцы. Стояли два полицейских в рубашках с короткими рукавами. Импрессионистов я смотрел тоже в Париже. И в Мюнхене. Ван Гога — в Амстердаме. А сокровища египетских фараонов — их же в Пушкинский музей в советские времена привозили небось? — в Каире. Плохо вам было, отрезанным от мировых художественных ценностей...
— Зато, Дима, советские люди много альбомов по искусству листали. В библиотеки ходили, в ценном фонде книги брали. Признаюсь тебе, что, насмотревшись тех некачественных черно–белых репродукций, многие картины я именно такими и представлял. Мутными, размытыми, смазанными... Размером чуть больше почтовой марки.
— Что ваши книги! Это, Владимир Александрович, как в том анекдоте, где сахар через стекло лизали. Вкуса, мол, никакого. Сейчас любую картину можно найти в интернете. Рассмотреть до детальки, увеличив любой фрагмент. Тоже, конечно, не оригинал. Но и не черно–белое подобие.
— Вживую, спору нет, лучше. Ведь пойти в музей — это событие. Среда. Атмосфера. Специфический запах. Тишина. Соприкосновение с искусством. Все произведения ты видишь в реальном размере. Не плоские. А объемные. Вот и у нас в Минске есть свой потрясающий музей — Национальный художественный. С Шишкиным и Айвазовским, за которыми едут в Третьяковскую галерею, с Хруцким, Жуковским и Бялыницким–Бирулей. Но вот какие дела, Дима. Я знаю людей, которые прожили в Минске 30, 40, даже 50 лет. Но они ни разу не поднимались по широкой лестнице и не открывали тяжелую филенчатую дверь нашего главного хранилища художественных ценностей. Кстати, я помню живую и веселую Елену Васильевну Аладову, создателя и первого директора Национального художественного музея. И следующего директора — Юрия Александровича Карачуна... Музей, который многие почему–то считают чем–то неизменным, кладбищем артефактов, изменился невероятно. То, что 30 — 40 лет назад украшало его стены, оказалось в запасниках. Многочисленные портреты и скульптуры деятелей Октябрьской революции, портреты передовиков и победителей социалистических соревнований, а также разнокалиберных партийных руководителей... Но ты же этого не помнишь?
— Нет, откуда? К своему стыду, признаюсь, в первый раз в наш музей попал в прошлом году. Сходил посмотреть выставку Марка Шагала. А почему пошел? В Париже просто до него не добрался. А тут на тебе. У нас. В Минске. Шагал. Наверное, лет тридцать назад вы, Владимир Александрович, о таком и мечтать не могли.
— Не могли... Хорошо, что в Москву и Ленинград тогда дешевые билеты на поезд были. Ведь никаких грандиозных выставок в те времена в Минске не проводилось. Да и музеи по пальцам одной руки могли пересчитать. Музей истории Великой Отечественной войны, понятное дело. Несколько мемориальных комплексов. Краеведческий, домик первого съезда РСДРП. Вот, пожалуй, для массового посетителя и все... В Несвиже — дом отдыха и госпиталь. Многие замки и усадьбы стояли бесхозные...
— Вы же, наверное, и не думали, что их поднимут из руин, приведут в порядок и будут звать туда туристов? Искренне верили, что не иссякнет толпа туристов к Мавзолею Ленина? Не угадали. В Несвиже, как и сотню лет назад, проводят балы, собираются дамы в кринолинах и мехах и господа им под стать. В Мире гремят рыцарские турниры и концерты под открытым небом, в которых даже заморские гости принимают участие. А фартук? Простой деревенский фартук, который и ваша бабушка повязывала на праздник? Ну, казалось бы, что в нем для сельского жителя такого? А вот сделали музей в Дрогичинском районе — а там подобных экспонатов более 200 — оказывается, интересно и самобытно. Или музей пива в Минске? Разве это плохо — прививать молодежи культуру пития, чтобы не соображали под забором на троих? И таких маленьких экспозиций по стране в последнее время создают все больше и больше. Даже на простом энтузиазме.
— Вот здесь ты верно заметил. На моих глазах в районном центре Ветка на таком вот энтузиазме одного человека создан великолепный музей народного творчества. В тех краях жили староверы. Уходя от гонений, они вывезли уникальные рукописные книги, иконы, утварь на берега Сожа. И обыкновенный человек Федор Григорьевич Шкляров ездил по окрестным деревням, собирал артефакты, хранил у себя дома. Ты не представляешь, как тяжело ему было в те времена убедить еще существующее партийное начальство, что такой музей нужен. Просто необходим! Для будущего. Для потомков. Пробил. Убедил. Сделал. Было это, помню, в 1987–м. А сейчас туда очереди. Экскурсия за экскурсией. Дима, ты не поверишь, но Федор Григорьевич провел для меня экскурсию, которую мы записали на видео. А потом ее показали не только по белорусскому телевидению, но и в Москве — по центральному. Избалованные активной культурной жизнью москвичи ахнули. Они и представить не могли, что у нас в Беларуси, в маленьком райцентре, хранятся такие художественные ценности.
— Класс! А я вот уж и не помню, когда в последний раз с живым экскурсоводом общался. Все как–то мне про художественные ценности аудиогид рассказывает. Механическим бесстрастным голосом. И вопрос ему не задашь. Хотя, знаете, может, это даже в чем–то и удобнее. Ждать не надо. Броди себе по залам, выбирай, о чем хочешь послушать. Или даже в тишине. А если вопросы возникают, ответ можно в телефоне найти. «Загуглил» в мобильном интернете, прочел — и к следующей картине переходи.
— Дима, я не понял, зачем тогда, приехав за границу, ты в музеи идешь? Ты же мне все тут про интернет рассказываешь, про передовые технологии. С их помощью, не выезжая за кольцевую, и по Лувру гулять можно, и по Метрополитену, и по Ватикану. И профессия экскурсовода, казалось бы, давно должна была исчезнуть, как и многие другие. Однако ты все равно, думается мне, будешь стоять под палящим солнцем в трехчасовой очереди, чтобы попасть в собор Святого Петра или в галерею Уффици. Вместе с англичанами, китайцами, американцами, белорусами, поляками, у каждого из которых в руках айфон и фотоаппарат...
— Буду стоять. В этом есть что–то необъяснимое, сакральное. Некое таинство. Шедевры лучше видеть собственными глазами. Потому что в музее в первую очередь чувствуется этот самый хронотоп — закономерная связь пространства и времени.
Авторы публикации: Дмитрий УМПИРОВИЧ, Владимир СТЕПАН
Главная
Гороскопы
