Ловцы человеческих душ

Источник материала:

Издавна считалось, что земной путь завершается в тот момент, когда останавливается сердце и прекращается дыхание. Однако еще более полувека назад ученый Владимир Неговский доказал, что это лишь переходный период от жизни к смерти. Зыбкий «мостик» он назвал клинической смертью. Состояние, как говорят, ни жив ни мертв. Врачи–реаниматологи не воскрешают из мертвых, их цель — отстоять жизнь на самых крайних ее пределах, пока остановка сердца не привела к смерти мозга. Многие верят, что именно в такой момент душа покидает телесную оболочку и человек становится на несколько граммов легче. И пока врачи пытаются удержать пациента на этом свете, он видит чуть ли не полнометражное кино о жизни после... Хотя на электрокардиограмме — прямая линия. Что это: творчество мозга, испытывающего гипоксию, или наш мир гораздо сложнее, чем мы его себе представляем?

Туда и обратно

Жительница Пинска Лилия Лучиц пережила клиническую смерть в 21 год во время кесарева сечения. В один момент она вдруг увидела себя из угла операционной комнаты, склонившихся врачей, ребенка, которого обтерли салатовой пеленкой и положили на весы. И услышала, как кто–то сказал: «Она умерла». «Мне даже стало смешно, — вспоминает Лилия. — Тронула за плечо хирурга: «Я не умерла», но он даже не обернулся. Другой крикнул: «Ты много наркоза дал!» И я вместе с врачами уставилась на какую–то шкалу». Потом Лилию потянуло вверх — оказалась в трубе, вышла на свет, где все цвело и благоухало, встретила давно умерших родственников, которые упрекали, что она их не вспоминала, двоих мужчин, которые разбирали ее хорошие и плохие поступки. Потом властный голос, растягивая слова, произнес: «Ей еще рано»... Очнулась на третьи сутки в палате интенсивной терапии. У постели сидел анестезиолог и хлопал по щекам. Спросил, как ее зовут, почему не интересуется, кто родился. «Я ответила, что и так знаю — мальчик, 3.800 г, и описала то, что происходило в операционной. Врачи удивленно переспрашивали: «Откуда знаете? Боль чувствовали?»

Минчанка Людмила Пулко оказалась «на грани», попав под колеса автомобиля. После операции пролежала неделю в реанимации. «Врачи тормошат, спрашивают, а я их не воспринимаю, они будто наверху, а я на дне, в пропасти, — вспоминает Людмила. — А на восьмой день мне показалось, что я плыву по темному коридору. Впереди светлая точка. Выплыла в море и задохнулась от блаженства. Невероятное ощущение! И голос: «Ты будешь жить...» В какой–то момент осознала, что лежу на больничной каталке. Вижу: розовый рассвет и старушка с крестиком протягивает мне кусочек яблочка и исчезает. В тот день, как оказалось, был яблочный Спас...»

Говорит наука

Заведующий нейрохирургическим отделом РНПЦ неврологии и нейрохирургии академик НАН Арнольд Смеянович слышал не раз в своей огромной практике подобные рассказы. Иногда пациенты даже точно повторяли, что делали и говорили врачи. Хотя в этот момент их сердце не билось, а сознание было отключено. «Значит, человеческий мозг — не просто материя», — философски замечает Арнольд Федорович.

Ученые–физиологи предпочитают искать ответ в самом мозге. «Сон разума рождает чудовищ», — часто вспоминает заместитель директора по научной работе Института физиологии НАН Владимир Кульчицкий знаменитую гравюру Франсиско Гойи, когда речь заходит о переживаниях на пороге смерти. И видит вполне научное основание: в результате прогрессирующей гипоксии человек может и испытывать ощущение полета, и сталкиваться с необычными видениями.

— От недостатка кислорода прежде всего страдают клетки коры больших полушарий. Однако все остальные отделы мозга — гипоталамус, отвечающий за чувства, эмоции, переживания, а также гиппокамп, дирижирующий памятью, подкорковые структуры — функционируют достаточно эффективно, и не минуты, а десятки минут! — утверждает Владимир Адамович. Есть методики, когда у лабораторных крыс берут фрагменты участков мозга, отвечающих за память, и порой в течение целых суток изучают закономерности передачи импульсов в клетках. Значит, мысленные образы могут формироваться даже после полной остановки сердца. Это лишь патологическая продукция умирающего или оживающего мозга. — Кроме того, в шоковых ситуациях в мозге в избытке выделяются нейрохимические субстанции: энкефалины, эндорфины, которые вызывают ощущения посильнее, чем морфий, или же каннабиноиды, способные имитировать все известные эффекты марихуаны, ваниллоиды, действующие наподобие жгучего перца. Не отсюда ли эффект эйфории у тех, кто оказался «на грани»? А вес души? Может, это всего лишь последний выдох, который делает человек? Ведь, когда из дыхательного центра мозга не поступают сигналы к диафрагме и другим дыхательным мышцам, грудная клетка начинает сдавливаться и выходит остаточный воздух, который у живого человека всегда присутствует. Вообще, жизненная емкость легких — от 3 до 6 литров, а один литр сухого воздуха — это примерно 1,3 грамма. Не хочу отрицать наличие души, но и объяснять все лишь потусторонними силами было бы слишком просто.

Ни жив ни мертв

Наука ушла далеко вперед. Раньше искусственную вентиляцию легких осуществляли с помощью «гармошки» простых кузнечных мехов, а об эффективности реанимации судили по наличию сломанных ребер. Сегодня на поединок со смертью реаниматологи выходят во всеоружии: дефибрилляторы, электрокардиостимуляторы, аппараты ИВЛ, искусственного кровообращения... Но все равно говорят: «Мы не всесильны».

— Не раз убеждаешься: если человеку суждено жить, он выживет, — говорит заведующая кардиологическим отделением Минской больницы скорой медицинской помощи Анна Черненко, — и не важно, кто дежурный врач. А бывает, первоклассный специалист делает все без промедления, четко по схеме, а завести сердце не получается.

Случается, человек даже не успевает осознать, что с ним произошло: достаточно одного прекардиального удара, чтобы привести его в чувство, и он как ни в чем не бывало продолжит разговаривать. А иного приходится реанимировать несколько раз. И.о. заведующего отделением реанимации БСМП Елена Римашевская вспоминает девушку, которая никогда не жаловалась на сердце, а в один момент просто потеряла сознание из–за сложнейших нарушений ритма. Она перенесла несколько реанимаций... Но про свет в тоннеле реаниматологи не слышали ни от нее, ни от других спасенных.

В реанимации не может быть рекордов. Каждый шаг медиков расписан в протоколе, в том числе и последний, когда стоит оставить всякие попытки. Сердце, например, можно завести и спустя час после того, как оно остановилось, пациент может долго находиться на аппаратном дыхании. И только нежные клетки коры головного мозга без питания утрачивают способность к восстановлению через 5 — 10 минут. Это и есть драгоценный резерв времени. Реанимационные мероприятия могут длиться и 30, и 40 минут, но если сердце не заработало, пусть даже кратковременно, — увы... Бывает, сердце запустили, пациент сам дышит, а клетки, отвечающие за сознание, погибли. И человек уже не человек, а растение.

Сегодня медики способны «починить» почти все. Но пересадка мозга...

— Невозможно! — категоричен Арнольд Смеянович. — Мозг управляет всем — эмоциями, движениями, желаниями. Очень трудно даже представить, что можно эти нервные связи с организмом сначала прервать, а потом в точности восстановить. Но сложность не только в этом: если тонко–тонко пересечь спинной мозг, оставив каждую клетку на том же месте, все равно аксоны, по которым идут нервные импульсы, никогда не срастутся.

Лет 40 назад экспериментировали с препаратами, которые могли бы защитить мозг от гипоксии. Вводили их кроликам и одновременно «выключали» у них все артерии, ведущие к голове. И иногда функции мозга сохранялись даже через полчаса отсутствия кровообращения. Но препараты вызывали... развитие злокачественных клеток. Сегодня у медиков есть средства, способные немножко «растянуть» критические минуты. Их используют, когда, например, предстоит операция на сосудах мозга. Но ни один препарат не спасет погибшие клетки! Иногда их функции берут на себя клетки соседние. Вот почему у перенесших инсульт утраченные функции со временем в той или иной степени восстанавливаются. Однако чем больше нейронов погибло, тем сложнее приходится клеткам. Сегодня, по словам академика Смеяновича, уже ведется работа по пересадке стволовых клеток при ишемии мозга. Но результаты исследований пока отрывочны и противоречивы.

***

Некоторые сравнивают мозг с компьютером. Но медики и ученые, посвятившие его изучению всю жизнь, говорят, что не могут даже представить, что привело к созданию столь совершенного аппарата. Видимо, пройдет еще много лет, прежде чем медицина сможет в полной мере познать глубинные возможности серого вещества.

Факт

До сих пор пишут о феномене минчанина Якова Циперовича. После сильного отравления 34 года назад он пережил клиническую смерть, а потом вдруг утратил способность спать и перестал ощущать вес предметов. Он уверяет, что может поднять мизинцем двухпудовую гирю или легко отжаться от пола 10 тысяч раз в присутствии свидетелей. Бессонницу же научился компенсировать лишь с помощью йоги и медитации, вводя себя в состояние дремы. А вот Арнольд Смеянович в своей практике такого везения не встречал: «Чаще, наоборот, люди утрачивают многие способности, иногда на всю жизнь. Однажды консультировал маму, чья 15–летняя дочь, попав в аварию, пережила клиническую смерть. Ее оживили. Девочка двигала руками, ела, ее даже водили по комнате, но она не понимала, кто возле нее, что делает. Ствол мозга, который контролирует дыхание, сердце, остался жив, а кора погибла».

Кстати

10 — 20 процентов американцев, испытавших клиническую смерть, утверждают, что после отказа центральной нервной системы находились в полном сознании.

Автор публикации: Мария КУЧЕРОВА