Убийцы не заслуживали молитв

Источник материала:

СВЯЩЕННИКИ в период Великой Отечественной войны и фашистской оккупации Беларуси продолжали вести пастырское служение. При этом, в зависимости от ситуации, они нередко помогали и подпольщикам, и военнопленным, и партизанам. Конечно, это таило немало опасностей. Православный клир мог подвергнуться репрессиям по любому подозрению в сотрудничестве с подпольщиками и партизанами. Это касалось и прихожан: любая церковь открывалась и закрывалась с разрешения немецких властей. Духовенство контролировалось гестапо, где хранились анкеты на каждого священника оккупированной Беларуси. Захватчики стремились использовать недовольство населения довоенной антирелигиозной политикой советской власти. Среди верующих они искали тех, кто готов пойти на сотрудничество с ними, кто станет пропагандистом нацистской политики, просто осведомителем. Но и в таких условиях православные священники вели себя как настоящие патриоты.

Политическая или каноническая?

На рассвете 9 октября 1943 года в приходскую церковь белорусского села Хойно ворвались фашисты. Священнику Косьме Раине приказали разоблачиться, повели в полицейский участок, обыскали. Документы и часы офицер отдал переводчику. «Вам они больше не понадобятся», — улыбнулся тот. И два солдатика-чеха повели батюшку на расстрел.

…Протоиерей Косьма Раина был потомственным священником. Его отец с крестом и Евангелием плавал на военных российских кораблях и скончался от ран, полученных в битве при Порт-Артуре. Немецкая оккупация застала протоиерея и его большую семью — а было у него семеро детей — в Пинском районе и сразу поставила перед выбором. Вопрос, кому подчиняться, был далеко не внутрицерковным, а молитва «о стране нашей, властях и воинстве ее» приобретала в условиях оккупации политический смысл. Фашисты требовали молиться «об освобождении страны российской и победоносном германском воинстве». Но отец Косьма каждый раз читал молитву каноническую. А когда на него доносили, говорил, что забылся, прочитал по инерции.

Нет, не властям служил отец Косьма, а пастве своей, народу православному, на плечи которого обрушилось тяжелое бремя войны. После традиционного пасхального богослужения отец Косьма объявлял сбор подарков для детей и партизан. А через несколько дней, обливаясь слезами, отпевал посемейно расстрелянных и сожженных жителей недалекой деревни Невель. Затем ехал в глухую деревеньку Семиховичи — базу партизан — и в небольшой церквушке причащал больных и раненых, крестил детей, отпевал умерших и погибших.

…Когда протоиерея Косьму Раину вели на расстрел, возле церкви он пал на колени и стал усердно молиться. Сколько прошло времени, не помнит, но когда поднялся с колен, возле себя никого не увидел. Перекрестившись, батюшка с молитвой двинулся в сторону кустарника. А потом опрометью кинулся в спасительный лес. После был партизанский лагерь, встреча с сыновьями. Вместе отвоевывали у фашистов матушку, которую немцы с другими партизанскими женами и детьми хотели отправить в концлагерь.

Священник Николай Пыжевич, друг отца Косьмы, помогал раненым красноармейцам, был в добрых отношениях с партизанами и даже распространял листовки. Донесли. В сентябре 43-го в Старое Село (ныне Ракитовского района Ровенской области) нагрянули каратели. Батюшка выскочил в окно и уже было скрылся в лесу, но, оглянувшись, увидел, как дом его, где остались жена и пять дочерей, заколачивают досками и обкладывают соломой. «Я здесь, — закричал он. — Меня берите, Богом прошу, детушек невинных пожалейте...»

Офицер ударом сапога свалил его на землю и расстрелял в упор, а тело священника бросили в уже пылающий дом. Через какое-то время полностью было уничтожено и все село, а жители его сожжены в храме.

Анафема на кладбище

Летом 1943 года к командиру партизанского соединения генерал-майору Василию Коржу слезно обратились родственники убитого... полицая. Никто, мол, из священников не соглашается отпевать покойника, не пришлете ли партизанского батюшку? В отряде служил тогда протоиерей Александр Романушко. В сопровождении двух партизан он явился на кладбище. Там уже стояли вооруженные полицаи. Облачился, немного помолчал. И вдруг:

— Братья и сестры! Я понимаю большое горе матери и отца убитого. Но не наших молитв заслужил во гробе предлежащий. Он изменник Родины и убийца невинных стариков и детей. Вместо вечной памяти мы все, — он высоко поднял голову и возвысил голос, — произносим «анафема»!

Собравшиеся оцепенели. А священник, подойдя к полицаям, продолжал:

— К вам, заблудшим, обращаюсь: пока не поздно, искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите оружие против тех, кто уничтожает наш народ, закапывает живых людей в могилы, а в храмах сжигает верующих и священников...

На базу отец Александр привел почти целый отряд и был награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.

Отважный пастырь

Летом 1942 года через партизанские подпольные группы духовенству оккупированных территорий было передано послание Патриаршего местоблюстителя Митрополита Сергия «К верным чадам Русской Православной Церкви». Получил его и протоиерей Василий Копычко, настоятель одрижской Свято-Успенской церкви Ивановского района Брестской области. Получил и стал распространять в переписанном виде среди верующих. Через некоторое время его дом стал местом встреч подпольщиков с партизанами и их связными, а в экстремальных условиях — надежным укрытием.

С начала войны до ее победного завершения отец Василий не ослабевал в духовном укреплении своих прихожан. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь рассказывал верующим о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, размножал и передавал сводки Совинформбюро, партизанские листовки, собирал продукты для партизан.

В конце 1943 года гестапо разведало о его связи с партизанами. Карательный отряд особого назначения получил приказ о публичной казни отца Василия и его семьи. Благодаря подпольщикам об этом узнали в штабе Пинской партизанской бригады. В ту же ночь отец Василий был перевезен в партизанскую зону, а на рассвете каратели подожгли храм и церковно-приходской дом.

За заслуги перед Родиной протоиерей Василий Копычко был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «Партизану Великой Отечественной войны» I степени, «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За победу над Германией» и другими.

Псалмы в горящей церкви

Перед войной священник Федор Дмитрюк (впоследствии — архиепископ Горьковский и Арзамасский Флавиан) служил в Александро-Невском соборе в Пружанах. В период оккупации отец Федор и его семья участвовали в работе патриотического подполья Пружан и имели прямую связь с партизанами. После разгрома фашистами пружанского подполья большая часть его участников погибла в застенках гестапо. Отец Федор спасся чудом, но его жена, старшая дочь, зять и другие ближайшие родственники были расстреляны, а младшая дочь тяжело ранена.

Настоятель церкви во имя Покрова Богоматери в селе Хоростово Старобинского района Минской области Иоанн Лойко принародно благословил трех своих сыновей идти в партизаны. В феврале 1943 года Хоростово окружили карательные отряды фашистов. Партизанским командованием было принято решение без боя оставить этот край. Отец Иоанн остался с теми, кто не имел возможности отступать, чтобы помогать больным, калекам, беспомощным старикам. Он был сожжен фашистами 15 февраля вместе с 300 прихожанами в храме, где совершал Божественную литургию. Из объятой пламенем церкви каратели слышали пение молитв.

Прихожанин этой же церкви Иван Цуба на требование фашистского офицера показать, куда ушли партизаны, завел карателей в трясину. Спасся только переводчик, полуживым попавший в руки народных мстителей. Он и поведал о подвиге Ивана Цубы. Тело героя было погребено по православному чину с воинскими почестями рядом с церковью, прихожанином которой он был всю жизнь.

Расстрелянный священник

Гитлеровцы не только давали разрешение на открытие церквей, но и безжалостно сжигали их, если была замечена связь с партизанами. Так, в Освейском районе Витебской области при проведении карательных акций сожгли пять церквей.

Во время карательных экспедиций по Гомельской области сожжены церкви в селах Прибытки, Бабовичи, Ларищево, Поколюбичи, Скиток Гомельского района, в Гомеле — церковь Рождества Богородицы, вновь отстроенная церковь Александра Невского, в Рогачевском районе — храмы в деревнях Заполье, Заболотье, Старое Село, Кистени, Гадиловичи, Лучина, Турск, Збаров. Многие церкви перед сожжением осквернялись.

Осенью 1943 года был расстрелян священник Николай Михайловский — настоятель Свято-Воздвиженской церкви деревни Рогозино Жабинковского района. За связь с партизанами казнили священника Новика с женой и детьми, семидесятидвухлетнего протоиерея Павла Сосновского, сорокасемилетнего батюшку Павла Щербу (приходы неизвестны).

Священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в деревне Кобыльники Мядельского района, СД арестовало за помощь евреям. Над ним жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг и пахали тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока не умер.

Ночью 6 апреля 1944 года арестовали отца Николая Хильтова, его брата Георгия, тоже священника, за связь с партизанами. Их жены Наталья и Лидия вместе с детьми поехали в Барановичи, надеясь узнать что-либо о судьбе мужей. Но из Барановичского СД они не вернулись,  вместе со священниками были замучены в концентрационном лагере «Колдычево».

По материалам интернет-источников подготовил Василий ГЕДРОЙЦ, «СГ»

Теги: Гомель