«Фашистам нужны были трупы, разносящие тиф»

Источник материала:

ПОСЛЕ взятия Красной Армией 24 февраля 1944 года Рогачева немцы решили замедлить ее наступление. Для этого выбрали изуверский способ: в прифронтовой полосе создали сеть концлагерей из мирных жителей, в том числе больных тифом. Рассчитывали, что вспыхнет эпидемия. Одним из таких чудовищных лагерей стали «Озаричи»

В начале марта 1944 года Владимир Андрейков, который жил в поселке Лучинском, пошел к другу в деревню Кошары. Там и попал в облаву. Фашисты схватили его и с местными жителями погнали в «Озаричи». Это была дорога смерти длиной 35 километров, превратившаяся в кашу из снега и грязи. Люди падали от изнеможения. Их тут же пристреливали. Загнали, как скот, за колючую проволоку, где были лужи воды и бугорки, покрытые мокрой травой. Там уже находились узники, которых пригнали раньше. Они заняли более сухие места.

— Нам досталась мокрая часть лагеря, — вспоминает живущий теперь в Рогачеве Владимир Андрейков. — Есть ничего не давали. Только иногда привозили хлеб с опилками и желудями, бросали его через проволоку. Те, кто был поближе к ней, успевали поднять, а дальним не хватало. Начинались драки за скудную еду. Немцы смеялись и фотографировали все это. Много людей умирало. Трупы лежали там же.

Попала в лагерь и пятилетняя Мария Попкова, ставшая впоследствии женой Владимира Андрейкова. Ему  тогда шел 14-й год,  держался он в лагере за мать Марии. Во многом благодаря ей и выжил.

— Когда нас гнали в лагерь, — вспоминает Мария Сергеевна, — я потеряла галоши. Ноги замерзли. Я сказала маме, чтобы они шли дальше, а меня пусть убьют немцы. Мама стала голосить, звать на помощь. Подошел немец-конвоир, посветил фонариком и нашел галоши. Мама несла на спине трехлетнего братика, а шестимесячного — на руках. Я шла, держась за ее юбку. Пройдя 35 километров, мы были настолько измотаны,  что не могли держаться на ногах. Нас загнали в болото за колючую проволоку. Там лежало много мертвых, была разбросана одежда. Мы собирали ее, чтобы укрыться от холода.

Мама ходила по лагерю и просила хлеба у тех, кому он доставался. Одни делились скудным пайком, другие гнали ее. Шестимесячный братик тихонько сидел у мамы на руках и совсем не плакал.

Мертвых немцы сжигали, горячий жир от тел летел на узников. Люди плакали и прощались друг с другом. Потом приехал немецкий офицер и приказал погасить костры: им нужны были трупы, разносящие тиф, чтобы заражать наступавших  советских солдат.

Утром 19 марта на территории концлагеря «Озаричи» появились первые воины Красной Армии. Они разорвали проволоку и выпустили узников. Показали, куда идти, потому что поля вокруг лагеря были заминированы. Кто ослушался и побежал, сразу подорвался. Многих солдаты выносили на руках.

Решением военного совета 65-й армии от 19 марта 1944 года в лагере и вокруг него было объявлено чрезвычайное положение — для предотвращения эпидемии сыпного тифа.  Однако многие узники скончались уже после освобождения. Более пятидесяти красноармейцев, принимавших участие в освобождении тифозных больных, тоже заразились и умерли.

А Марию Попкову настиг еще один страшный удар.

— После освобождения, — рассказывает она, —  нас привезли в Калинковичи в госпиталь. Там главврач оказался предателем, помогал немцам уничтожать наших людей, давая испорченные продукты и лекарства.  Два братика, пережившие концлагерь, умерли в госпитале. Изверга поймали, когда он передавал по рации сообщение немцам, и расстреляли.

Владимира Андрейкова после возвращения из концлагеря дома тоже ждала страшная весть: сестер Марию и Александру  немцы угнали в Германию. Там они попали в концлагерь, работали на фабрике. Грузили тяжелые ящики. Кормили плохо. Ели траву, желуди, пшено, немного хлеба. После освобождения, едва живые, вернулись домой.

Военная прокуратура по горячим следам сделала заключение о преступлениях нацистов в концлагере «Озаричи» и передала его Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний, совершенных немецко-фашистскими захватчиками. Протокол заседания комиссии и следственные материалы рассматривались на Нюрнбергском процессе, который  квалифицировал действия немцев как военные преступления. В Беларуси в 1946—1947 годах прошли процессы над нацистами по обвинению их в преступлениях, совершенных в концлагерях, в том числе  «Озаричах». Ряд фашистских генералов и офицеров были приговорены к смерти и длительным срокам лишения свободы.

Василий ГЕДРОЙЦ, «СГ»