Губа для отшельников

Источник материала:

НА КАРТЕ Беларуси немало деревень, о которых скоро останутся только легенды. Они ютятся, как правило, вдали от трасс, маршрутов автолавки или рейсового автобуса, почтальона. Из жителей — старики, не захотевшие переезжать в город к детям, да сезонные дачники. А в глухой деревушке Губа, самой крайней точке Логойского района, и вовсе никого не осталось — только заросшая травой улочка и перекошенные дома. Ни автобусной остановки, ни магазина, ни медпункта. После того как десять лет назад здесь умер последний постоялец, Губа стала чахнуть и зарастать сорняками. Заросла и дорога, ведущая к деревушке.

САМЫЙ молодой житель соседних Дальковичей — 38-летний Олег Бастрыкин — согласился провести меня по деревне-призраку:

— Возле Губы прекрасные ягодные места. На Логойщине это редкость, так как леса здесь вырубают.

В доказательство своих слов Олег показывает на еще безлиственный черничник у дороги, ведущей в деревню. И открывает небольшую тайну: для любителя тихой охоты это урочище под названием Файдроновщина — Клондайк. Мало кто даже из жителей Логойского района знает о том, что грибы да ягоды отсюда в сезон можно выносить мешками.

За лесным поворотом показался деревянный крест. По воспоминаниям старожилов, говорит Олег, здесь крестили младенцев. Да и сейчас это вовсе не символ умершей деревни, а знак того, что жизнь в ней продолжается. Так почему-то считают сельчане из окрестных деревень.

Выходим на главную и единственную улицу Гу- бы. Телеги давно по ней не колесят, да и когда ступала нога человека, тоже сложно сказать.

— Когда все жители деревни умерли, дорога превратилась в неразличимую тропинку, — поясняет Олег. — Дома по улице (их осталось три из пятнадцати) — заброшенные хибары. Прогнившие стены, выбитые стекла. Кто в них жил прежде?

О хозяйке первого дома Марии Канарейчиц Олег Бастрыкин вспоминает, что она и в 90 лет была очень «рухавая», даже самогонку гнала. И хозяйство большое держала. Пока дочь не забрала в Минск. Думала, ей там лучше будет. Но не приняла Мария Канарейчиц столицу — через месяц ушла в мир иной.

У супругов Дзержинских, что через дом жили, — двое сыновей. Дети перебрались в Минск. А усадьбу родителей после их смерти забросили. Хотя дом большой, стены еще крепкие. Почему не отстроить? Заходим во двор. Усадьба Дзержинских — находка для фольклориста. Здесь каким-то чудом уцелел целый комплекс строений — варовня, склеп, сарайчик из бревен, сеновал, гумно, хлев, колодец. В самом доме высокий порог и низкие двери из толстых колотых досок, чтобы удерживать зимой тепло. Справа «бабін кут» — возможно, здесь стояла кадушка для воды, на лавке — ведра, доенка, сальница, бельчик. У печи возле угла коневый столб — опора для спального помоста. На стенах закреплены две параллельные жерди — на них сушили лучину, складывали приспособления для ткачества. Ниже — широкие лавы. Они служили хозяевам сто лет и были семейной реликвией. На свадьбе торжественно переносились из старого дома в новый.

Интересно, а что на чердаке? Большой сундук с коваными углами и большим замком. Открыв его, поняли, что это не место, куда хозяйка складывала годами свои сокровища, а всего лишь ящик для зерна: в уголках его остались зернышки. Следом находим деревянные инструменты. Подпяток — для изготовления или ремонта обуви, маслобойка, декоративные керосиновые лампы (такие были только у зажиточных крестьян). А еще элементы прялки с художественной резьбой, почти целый старинный рубанок, сделанная без гвоздей из глыбы сосны бочка.

Заглядываем в хлев плотника Василия Зарембы, миновав несколько заброшенных усадеб. Хлев поделен на три части. В одной стояла корова. В стене еще остались кольца для привязи. Другая — для свиней. Дальше — куросадни, гнезда, корытца — для кур. Рядом мялка для льна и деревянная соха, сильно изношенная, значит, у хозяев был большой земельный надел.

Почему же законный наследник отказался от такого богатства?

— Сын плотника — Петр Заремба — живет сейчас в Плещеницах Логойского района. В деревню не наведывается. Ему это почему-то не нужно, да и добраться сложно, — предполагает Бастрыкин. — Зато частые «гости» в Губе — отшельники, люди без определенного места жительства из соседней деревни Ганцевичи. Забираются в дома, растаскивают утварь.

КАК-ТО залезли в дом к семье Ковшик — дачникам из Борисова, единственным, кто в Губу приезжает жить, и то лишь в сезон. Разожгли костер и стали греться. Благо не сожгли и не украли ничего. После этого случая каждый месяц Олег Бастрыкин ходит смотреть, все ли в порядке с домом, когда хозяева в городе. А тем не страшно оставаться в деревне?

— Эти люди родом из Губы, — поясняет. — Живут на земле предков. Чего им бояться? Того, что не хотят забывать свою малую родину?

Семья Ковшик, несмотря на отдаленность от большой земли, считает Губу вполне пригодной для жизни. Электричество подведено и сохранилось еще со времен прежних жителей. Продукты закупают в Дальковичах, куда три раза в неделю приезжает автолавка. Сделали в доме ремонт, отстроили баню, занимаются огородом.

Отстроить дом, где жили предки, собирается еще одна коренная уроженка Губы, Анна Туболис. Она уже выбрала место — у яблоневого сада ее родителей.

ТАК РОДИТСЯ ли деревня-призрак Губа заново? Лично мне хочется верить, что о своих корнях вспомнят и другие ее уроженцы. Как один из вариантов вернуть такие селения к жизни — агротуризм. Охота и рыбалка могут привлечь сюда многих любителей. Если продать ветхие дома собственнику, тот построит агроусадьбу. Места живописные, туристы с удовольствием приедут отдыхать. Почему нет?

В вымирающих деревнях остаются в основном пожилые люди. В Минской области их проживает 315 тысяч, рассказали мне в Комитете по труду, занятости и социальной защите Минского облисполкома. Ежегодно обследуют дома, все проблемы берут на карандаш. Для одиноких стариков, у которых условия проживания небезопасны, работают 16 домов-интернатов (на 3451 проживающего).

КОММЕНТАРИЙ Александра ЮРКЕВИЧА, заместителя председателя Постоянной комиссии палаты представителей по аграрной политике:

— В регионах Беларуси около 10-25 процентов деревень — агрогородки. Они будут жить, так как там сохранена производственная и социальная инфраструктура. От 60 до 40 процентов деревень на стадии вымирания — там работает магазин, есть почтовое отделение, а что будет через десяток лет? Для сохранения таких сел, как и уже вымерших, предлагаю принять госпрограмму. В ней четко указать, что участки следует отдавать под развитие агроэкотуризма или крестьянского хозяйства. А там, где их забрать желающих не найдется,  — в хозоборот. В этом предложении, с которым планируем выйти на руководство страны, меня поддерживают коллеги-депутаты.

КОММЕНТАРИЙ председателя Околовского сельисполкома Александра ГРЕДЮШКО:

— Чтобы дома не пустовали, ищем их наследников — детей, родители которых умерли. В прошлом году в сельсовете разыскали 19 человек. Им предложили либо отремонтировать дом, либо снести. Большинство согласилось оставить родительский кров. В бесперспективных деревнях — таких как Прусовщина, Глебовщина, Дальковичи — старики умирают, а их участки, как правило, скупают дачники из Минска. Жизнь в таких деревнях не прекращается окончательно.

Константин КОВАЛЕВ, «СГ»

Фото автора

Теги: Минск