«Нас осталось четверо, трое, двое, один… Все равно не пропущу…»

Источник материала:

28 ИЮНЯ 1941 года немцы заняли Бобруйск. Месяц спустя Красная Армия попытается уничтожить бобруйскую группировку противника, но кровопролитные бои не принесут успеха. Враг основательно и надолго оккупирует важный для него город с аэродромом, железнодорожным узлом, предприятиями…

РОВНО через три года, 27 июня 1944 года, практически день в день здесь закипят бобруйские «котлы», в которых окажутся сорок тысяч гитлеровцев.

Удержанию города и реки Березины, рассказывает Людмила Осипова, директор Бобруйского районного историко-краеведческого музея, что в деревне Сычково, где и замкнулся семьдесят лет назад один из «котлов», немцы придавали огромное значение. На территории города и района были расквартированы немецкие части, находились карательные службы СС, СД, тайная полевая жандармерия, размещались и расширялись аэродромы, строились дороги, работали мастерские. Немцы прекрасно понимали, что, сдав Бобруйск, они откроют советским войскам прямую дорогу на Минск и Брест.

24 июня 1944 года началось наступление 1-го Белорусского, которым командовал генерал Рокоссовский. Оно велось двумя группировками, которые должны были встретиться в районе Бобруйска и взять врага в кольцо. Со стороны Паричей это возлагалось на 65-ю армию Батова, 28-ю армию Лучинского и на первый гвардейский корпус  Панова. В тех местах оборона немцев в силу лесисто-болотистой местности была «очаговой», так как противник в общем-то не ожидал здесь удара советских войск. Зато второй группировке в составе 3-й армии  Горбатова, 48-й  Романенко и 9-го танкового корпуса генерала Б. Бахарова, наступавшей со стороны Жлобин—Рогачев, пришлось преодолевать сильно укрепленные немецкие позиции. Но обе группировки выполнили поставленные задачи.

В районе Дубовки образовался один их двух бобруйских «котлов» диаметром примерно 25 километров. На предложение сдаться, немцы ответили отказом. Тогда в воздух было поднято 526 самолетов, и место скопления живой силы и техники врага подверглось такому удару, что фактически было превращено в кладбище. Яростно сопротивлялся и немецкий гарнизон в городе.

ОТДЕЛЬНУЮ страницу в историю бобруйского побоища вписали летчики 16-й воздушной армии под командованием генерала Руденко. 27 июня авиационная разведка обнаружила, что группировка противника начала концентрироваться в районе Телуши, Ступеней, Дубовки, Савичей. Голова огромной колонны в несколько рядов вытягивалась у Савичей в направлении Титовки. Генерал Рокоссовский приказывает Руденко нанести массированный воздушный удар. Группы бомбардировщиков бьют по колонне. Да так, что даже единицам не удается вырваться из-под обстрела.

За полтора часа летчики сбросили более тысячи фугасных, около пяти тысяч осколочных и 5326 противотанковых бомб, выпустили 572 реактивных снаряда, 27888  пушечных  снарядов и 45440 пулеметных патронов. Уничтожено и повреждено полторы сотни танков и штурмовых орудий, около 1000 пушек разного калибра, до 6000 автомашин, уничтожено более 1000 вражеских солдат и офицеров....

Яростно сопротивлялся немецкий гарнизон и в самом городе. Говорят, что даже земля в окрестностях в те дни была алого цвета. И лишь 29 июня Бобруйск был освобожден.

НИНА Рудяк, которую незадолго до освобождения вместе с матерью фашисты привезли из Кличевского района в бобруйскую тюрьму, вспоминает те дни:

— Мама болела тифом, а я все за нее держалась. В нашей деревне Остаповке фашисты сожгли все гумна, стреляли в детей, сбрасывали их в яму. Чудом я осталась жива. Все мужчины, которые были в деревне, побежали в лес. Потом нас — меня, маму, брата — погрузили в машину и привезли в тюрьму. Переводчик все повторял: «Не говорите, что у мамы тиф, иначе расстреляют». Как освобождали Бобруйск, точно не помню. Только перед глазами все красное и крики людей. Мама прижимала мою голову к своей груди. Я вырвалась, чтобы глотнуть воздуха, а он черный… А потом радость и слезы взрослых — нас освободили! Возвращались в деревню пешком.

— Продолжались бои в районе деревни Сычково. Немцы искали место, где можно было вырваться из кольца, — рассказывает директор музея Людмила Осипова. — И в одном месте они его все-таки нашли — у деревни Щатково. Там находился мост, к которому они рвались, чтобы потом двинуться на Минск. Бои там шли очень жестокие.

В боях за освобождение Бобруйского района отличились бойцы 129-й Орловской стрелковой дивизии. Геройски сражались воины под командованием лейтенанта Колодко, который погиб в деревне Щатково при обороне переправы. За героизм, проявленный в бою, он посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. После его гибели руководство боем взял на себя старший лейтенант Завадский. Оставшись один, он с гранатой в руке бросился на врагов... После боя у него нашли записную книжку, в которой офицер вел записи до последней минуты жизни: «Вместе со мной дерутся старший лейтенант Колодко, лейтенант Гусаров, автоматчики Подольцев и Миронов, разведчик Евдокимов, младший сержант Малахов, ефрейторы Писаренко, Алмазов... Засели около моста. Гитлеровцы атакуют без конца. Отбиваем их атаки. Но не видать немцам переправы!» Последними словами были: «Нас осталось четверо, трое, двое, один… Все равно не пропущу…»

ГЕРОЙСКИ сражался Александр Черныш, похороненный в деревне Виноградовка и посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Иван Орел, Иван Масловский, Николай Изюмов — все они остались лежать в земле, за которую сражались. Их именами названы улицы, а в честь Николая Изюмова даже одну из деревень переименовали в Изюмово.

30 июня в Сычково подвиг Александра Матросова повторил Михаил Селезнев. Подобравшись к немецкому дзоту, он швырнул в амбразуру единственную гранату, а пока гитлеровцы пришли в себя, советский боец закрыл амбразуру собой. Посмертно Михаил Селезнев получил звание Героя Советского Союза. Похоронили его рядом с дзотом, в братской могиле, на гранитных плитах которых сегодня высечена 231 фамилия. Правда, одно надгробие абсолютно пустое… Ежегодно, поясняет директор музея Людмила Осипова, на Бобруйщине находят останки погибших воинов. И те, чьи фамилии смогут установить, будут вписаны в незавершенную историю войны. Кстати, улица, на которой находится музей, носит имя Михаила Селезнева, и шесть Героев Советского Союза навсегда остались лежать в бобруйской земле. Память их увековечена на Аллее Героев Кургана Славы в Сычково, который был насыпан в 1967 году. У его основания заложены капсулы с землей из 60 братских могил Бобруйщины и списки погибших.

В КОНЦЕ 90-х годов прошлого века в Сычково рядом с Курганом Славы появились новые памятники — Ворота Славы и 13 памятных досок: 6 — в честь погибших за освобождение района Героев Советского Союза и 7 — в честь уроженцев района. Интересно, что из семи Героев Советского Союза, кроме Аркадия Шмыгуна, все вернулись домой живые, восстанавливали родные деревни. Долгое время в Москве жил летчик-истребитель Федор Архипенко. Начинал он именно с Сычковского аэроклуба, совершил 467 боевых вылетов.

В самом музее сегодня хранятся вещи-экспонаты тех далеких военных дней. Причем как советских солдат, так и немецких. Тарелка с немецким штампом, которую нашли на одном из деревенских подворий, знаки отличия, керосинка, письма-треугольники, похоронки… Одно из писем так и не дошло до своего адресата: «Дорогая моя, жив-здоров! Привет с фронта!»…

…В райцентре на одной из главных площадей над могилой командира 9-го танкового корпуса генерал-майора  Бахарова установлен танк Т-34. Сам Бахаров был смертельно ранен в июле 44-го под Пружанами, но еще раньше завещал похоронить себя в Бобруйске, где наверняка не раз мог погибнуть в знаменитом «котле»…

Анна КОРЕНЕВСКАЯ, «СГ»

Фото Павла ЧУЙКО, «СГ»

Теги: Брест, Минск