История Анастасии П.: "Ему выписали небольшой штраф, а через неделю он снова поднял на меня руку"

Источник материала:

Это в принципе свойственно всем таким людям — отрицать то, что они сделали. Получаса не проходит, как швырок на несколько метров превращается в «просто подвинул», — Анастасия П.

Имя пострадавшей вымышлено, настоящее имя и фамилия известны журналистам. Стилистические и языковые особенности речи интервьюируемой сохранены.

Неспособное защитить своих женщин и детей общество обречено на вырождение. По опыту экспертов, Беларусь в чем-то подтверждает общеевропейскую статистику — каждое четвертое женское самоубийство есть следствие физического, психологического или сексуального насилия в семье, — а в чем-то ее даже превосходит: каждая третья белоруска подвергалась физическому насилию в семье, и не более 30% от общего количества жертв обращались за помощью.

Задавшись целью рассказать доступными средствами о ситуации с домашним насилием в Беларуси и заодно побороться с десятком-другим распространенных стереотипов и ярлыков, журналисты TUT.BY в рамках проекта «Дом и насилие» исследовали проблему вместе с пострадавшими и оказывающими им помощь специалистами: юристы, милиционеры, психологи, волонтеры, бизнесмены и т. д.

Историей Анастасии П. TUT.BY начинает публикацию серии портретов и свидетельств женщин, которые прошли через все циклы семейного насилия. Эта серия из восьми историй раскроет ситуацию с ракурса объекта насилия и, возможно, поможет идентифицировать себя как жертву агрессии в семье тем людям, которые в каждом избиении, оскорблении, угрозе или любой другой форме унижения видят норму и логику.

Вчера

— Я тот самый человек, который в Убежище не попал. Дело было вот в чем. Когда укрытие было необходимо мне, его не было. В период с 2010-го по 2012 год у меня была крайне нехорошая обстановка в семье, и, когда я звонила в «Радиславу», мне сообщили, что шелтер закрыт. Свой вопрос я решала сама.

— Каким образом вы решили свой вопрос?

— Тогда, к сожалению, я нашла только кратковременное решение, о чем очень жалею до сих пор. Ночью, надев спортивные штаны и завернув полусонного ребенка в одеяло, я вызвала такси и в дождь уехала к подруге. Подруга моя — многодетная мать, у них с мужем трое детей. Скажем так, больше чем несколько суток у них прожить было бы некрасиво. Поэтому через несколько суток я вернулась в квартиру, где проживала с мужем. Теперь уже бывшим. Я пошла на достаточно рискованный эксперимент. В очередной раз выслушала все просьбы о прощении и сказала: «Если ты хочешь мирного развода и неформального общения с ребенком после него, то докажи в течение 12 месяцев (этого года), что ты можешь быть другим — не тронь ни меня, ни ребенка». Чувак выдержал девять с половиной месяцев. На десятом месяце он сорвался при ребенке. Швырнул меня через всю комнату на детскую кроватку. Позже сказал, что сделал это зря, что сожалеет. Еще чуть позже: «Я же тебя просто подвинул».

Это в принципе свойственно всем таким людям — отрицать то, что они сделали. Получаса не проходит, как швырок на несколько метров превращается в «просто подвинул». Я ушла в уборную умыться. И за те минуты, которые я провела в ванной, он ушел. Больше в квартиру я его не пускала.

— Квартира ваша?

— Да, моя. Здесь уточню — наиболее активные действия против меня он предпринимал тогда, когда я жила в его квартире, где мы с сыном проживали в течение всего моего декретного отпуска — всех трех лет.

— И вашей беременности?

— Да, в том числе. Я к нему переехала до свадьбы, за пару месяцев. То есть все это время я проживала на его территории. Это позволяло ему чувствовать свое превосходство. С моей матерью отношения разорваны, у нее дочь-школьница от второго брака, я ей давно не нужна. У подруг особо не задержишься. Шелтер был закрыт. В его квартире не прописана. Идти некуда. Мне это четко потом объяснили участковые: «Ну и что такого в том, что вы жена, вы же там не прописаны, ребенок там не прописан». Вот и получилось, что, невзирая на то, что официальный брак заключен, и то, что в браке зарегистрирован ребенок, из своей квартиры человек мог выгнать меня в любой момент. Этим он и угрожал: «Ты пойдешь с ребенком гулять, а я тебя не впущу обратно, и ты свои вещи будешь получать через милицию, долго и упорно». То есть жить на чужой территории, не будучи там прописанной, это адский риск, никому не посоветую. Этот фактор дает огромную власть одному человеку над другим.

— И юридически вообще никак?

— «Юридически» мне пришлось бы вызывать, например, участкового, чтобы получить доступ в квартиру к своим вещам. Я периодически посиживала на площадке. Но даже если бы я вошла с милиционером — ну, и что? Если бы человеку захотелось над нами поиздеваться, он мог бы поменять замок. И еще раз поменять замок. Об этом он мне говорил, но не делал. Он, как правило, в самый неподходящий момент закрывал дверь и вставлял ключи изнутри — экономил, замок не менял.

— Почему он сорвался?

— Потому что такие люди не меняются.

— Это случалось на почве алкоголя?

— Из всех раз, когда мой супруг меня бил, а это человек с высшим образованием, с хорошим местом работы, он был в состоянии алкогольного опьянения только один раз, в самый первый. Все остальное время — высокий мужчина, в очках, с интеллигентной профессией и чистыми руками, про которого никогда ничего плохого не скажешь. Дело совершенно не в алкоголе. Когда я пытаюсь объяснить людям, почему так произошло, я рассказываю анекдот: «Почему собака лижет свои яйца? Потому что она может».

— Он когда-нибудь задумывался над тем, что у него проблема?

— Ходили мы к психологу. На это тратились общие деньги. И к дорогим психологам ходили, и к бесплатным психологам ходили. И ведь важно еще, к какому психологу ты попадешь. В моей ситуации психологи занимали следующую позицию: «Вам же надо спасать брак!». То есть не прекращать избиения меня, а брак спасать. Я как-то у психолога задрала юбку и показала ему синяк на ноге, на что он сказал: «Вам нужно разводиться».

— В каком центре?

— В центре социального обслуживания семьи и детей. В тот же день я задрала юбку и показала синяк другому психологу, женщине: «Вам надо в милицию». И это был первый раз, когда я пошла в милицию. У большинства психологов чаще всего нет четкого представления о том, что делать, если они видят избитую женщину. Та психолог, к которой по счастливой случайности я попала, проходила тренинг со специалистами, которые четко прописывали: «Шаг № 1 — милиция».

— И вот вы пошли в милицию… И?

— Ой, это был очень долгий путь. В итоге дважды за год человек получил административный штраф за избиение меня. Как я теперь понимаю, из-за боязни уголовного наказания, ведь третий суд был бы, он начал себя немного сдерживать. Три судимости административные в течение календарного года приравниваются к уголовной. А что в милиции? Происходит формальное, бюрократическое разбирательство «для галочки». Участковый обязан получить объяснение от человека, совершившего рукоприкладство. В моем случае этого, по сути, не произошло. Когда несколько месяцев спустя увидела документы дела, оказалось, что моя фамилия и адрес напечатаны с ошибкой. Участковый ходил в правильный дом, но на другую улицу. А потом написал отписку начальству: «Я ходил, не представилось возможным получить объяснения». Через какое-то время состоялся суд, на котором судья пыталась нас помирить. Это было очень смешно. Суд длился семь минут. Судья спрашивает меня:

— Анастасия Юрьевна, вы хотите, чтобы вашего супруга наказали по закону?

— Хочу.

— Вы хотите, чтобы его наказали по закону? — Она, кажется, подмигивает?

— Хочу, — дублирую.

— Вы хотите, чтобы его наказали по закону? — спрашивает судья в третий раз. Цирк какой-то, честное слово.

Я так понимаю, что в подобном ключе действуют все представители закона, потому что большинство женщин не вызывают милицию, еще меньшая часть доводит дело до суда, а те, кто доводят, — забирают заявление, так как у них одна лишь цель — напугать супруга. Но я напугать не хотела, я хотела наказания по закону. Суд закончился, ему выписали небольшой штраф. И через неделю произошел новый эпизод. Человек снова поднял на меня руку. На мой взгляд, то была страшная злость униженного самца: как это так, баба посмела искать от него защиты у государства, и успешно! Котлета убежала от вилки. К тому же, штраф выписали маленький, стало понятно, что сильно за такие проступки не наказывают.

— Вы второй раз написали заявление?

— Да. Снимали побои — считали синяки. Действие «снимать побои» — правильное. Только, к сожалению, не особенно эффективное. Человек вот так в суд сходит и видит, что наказание нестрашное, штраф небольшой, ругать — не ругают и вообще, в принципе, всем все равно. А до «уголовного третьего раза» еще надо умудриться довести, в смысле, чтобы участковые под сукно дело не положили. В моем случае, как я уже говорила, в ход пошли уговаривания. Хотя тот эпизод был самый страшный. Мой бывший муж в новогоднюю ночь, будучи абсолютно трезвым, швырнул меня на пол, оттащил в другую комнату от ребенка, сел на меня и продолжительно лупасил, прижав мои руки своими коленями к телу так, что я не могла двигаться. Душил меня кухонным полотенцем. Там был трэш полнейший. Я сильно боялась в тот момент за свою жизнь.

— Какие у вас сейчас взаимоотношения с бывшим мужем?

— Какие могут быть при таких обстоятельствах отношения. Сейчас между нами идет уже четвертый судебный процесс, на этот раз о разделе имущества. На мой взгляд, бывший муж мне мстит и стремится таким способом подчинить своей воле. Потому что он считает, о чем говорил неоднократно, что имел и имеет право делать со мной все, что ему угодно. Он не раскаивается в своих действиях: «Ну, я же извинился, меня же оштрафовали». У него глубокая уверенность в правомерности своих действий. Вызванным милиционерам он говорил: «Я же ей машину купил». Из чего я делаю вывод, что покупка машины покрывает с лихвой в его глазах ущерб, который был мне причинен кулаками. Развод происходил в пять заседаний с откровенными издевательствами: человек писал в заявлении одно, в суде говорил другое, назначалось новое заседание. Я платила еще за один выезд в суд адвоката и еще три недели ждала развода.

Дальше было два процесса. Он подал на меня в суд по порядку воспитания ребенка, заявляя, что я скрываю от него сына. Я тут же подала в суд на моральный ущерб в адрес меня и сына. В адрес себя я отсудила некую сумму, а в адрес сына — нет. Невозможным оказалось доказать связь того, что малыш болеет, находится на учете в психоневрологическом диспансере, и тяжелый эффект виденных им сцен избиения отцом матери. В силу особенностей болезни невозможно доказать, что именно действия бывшего мужа послужили катализатором начала заболевания. Сын все видел. Все и каждый раз. Есть разные сорта «домашних боксеров». Некоторые из них делают это без детей, некоторые — при детях. Мой бывший бил меня при ребенке, при этом сегодня находится в полной уверенности, что сын его любит и любить будет. Мне же кажется, что он не любил ни меня, ни ребенка. Потому что когда ребенок при нем плакал и забивался под стол, это никак внешне действия человека не меняло. Я в этом вижу равнодушие к ребенку.

Договорились, что он будет видеть ребенка каждые вторые выходные, с ночевками, со всем на свете. Это было в марте. С тех пор почти полгода прошло. Приходит постоянно. Ребенок с ним поначалу общался, но выходить из дома с ним категорически отказывался, что приводило отца в ярость.

Он начал постепенно проявлять жесткость по отношению к сыну — перестал приносить ему подарки, или устраивал из дарения «игру»: приносит подарок и говорит: «Сынок, привет. Поздоровайся со мной. Вот у меня подарок. Хочешь? Подойди, возьми». Когда Паша не здоровается и не подходит, он кладет подарок обратно в карман и уносит его. Три раза приходил с судебными исполнителями, чтобы последние подтвердили то, что, по его мнению, происходит. По его мнению, я ребенка прячу и настраиваю против отца. Как сокрытие рассматривается «ответить на домофон чуть позже, чем хотелось бы», к примеру. «Настраивание» — приходя к нам в квартиру, он периодически говорит: «Ты должна поговорить с ребенком, чтобы он воспринимал меня как отца». Естественно, я не должна, это же смешно. У нас с ребенком открытые и доверительные отношения, и говорить ему то, что не является действительностью, я не могу. И вот приходит судебный исполнитель и пишет потом протокол: «Визит должным образом не состоялся, потому что ребенок на контакт с отцом не пошел». Все расходятся. Сегодня он пытается отсудить у меня машину, которую мошенническим способом присвоил себе, когда я была в декрете.

— Среди ваших знакомых есть жертвы домашнего насилия?

— Когда по совету психолога я приняла политику, что лучше сказать, чем не сказать, и что гласность — залог безопасности, случаев у знакомых полезло, как тараканов, вплоть до того, что парикмахер, у которой я стригусь с 2008 года, мне рассказала «о том, что…». Или подруга благополучная, красавица, двухметровая натуральная блондинка, рассказывает, что «он душил вплоть до того, что оставил следы, а никто из общей компании не верит». Когда рассказываю я — рассказывают мне. Коллега по работе, которая была замужем три года и казалась счастливой в браке, рассказывает, что разводится не просто, а потому, что муж в порыве будто бы страсти поднял на нее руку и она не простила. Еще одна коллега рассказывает, что первый брак ее настолько напугал, что она сменила ориентацию: «Я вообще к мужчинам подходить больше не могу и не буду».

Сегодня

Судебное разбирательство, о котором Анастасия П. вскользь упоминала во время разговора, тянулось еще долгое время — мужчина хотел возместить свои хлопоты и средства, якобы потраченные на совместный ремонт квартиры Анастасии. Так как ванную и плитку выносить из помещения представляется нездравомысленным и затруднительным, он был намерен компенсировать убытки машиной Анастасии, оценив ее в такую же сумму, что и ремонт: «По сути, пришли к мирному соглашению. Он принял половину суммы, которую заявлял. Я отвоевала машину, но заплатила ему наличными несколько тысяч долларов. Влезла в долги — отдала все деньги, что копила с момента развода (два с половиной года). Лишилась возможности вывезти сына на море. Алименты платит небольшие. Судя по алиментам, я зарабатываю больше чем он».

Советы юриста в ситуации домашнего насилия

Если вы или ваши близкие (соседка, подруга, сестра) подверглись побоям со стороны партнера или членов вашей семьи (мужа, сына, отца и т. д.), то вам следует:

• Вызвать работников милиции и встретить их, если есть возможность.
• В случае необходимости вызвать скорую помощь.
• Добиться, чтобы виновного доставили в РОВД. Последовать туда же и подать заявление о привлечении к установленной законом ответственности, получите информацию о перспективах защитного предписания для вашего случая.
• Получить в РОВД направление на судебно-медицинское освидетельствование, если есть в этом необходимость (квитанции сохранить).
• Судебно-медицинское освидетельствование можно пройти по собственному желанию, без направления из РОВД .
• Результаты освидетельствования (при платном прохождении, если вам выдали их на руки) необходимо сохранить.
• Если Вам (или Вашим близким в этой ситуации) потребуется лечение, то фиксируйте все расходы не выбрасывайте товарные и кассовые чеки.
• Обязательно обратитесь за консультацией юриста (для более грамотного составления документов)!
• Одновременно с возбуждением уголовного дела (а также с началом административного процесса) у Вас есть право предъявлять гражданский иск о взыскании материального и морального вреда.
• Закон не знает ограничения в возрасте свидетелей, т. е. даже малолетний ребенок может быть свидетелем по делу. Свидетелями могут быть и те лица, которым стало известно об обстоятельствах нанесения побоев с Ваших слов.
• Если в принятии заявления в РОВД Вам отказывают или служба участковых инспекторов не реагирует на Ваши просьбы, то у Вас есть право обжаловать их действия в порядке подчинения (в прокуратуру, в суд).

Если вы стали свидетелем нападения (вербального, физического) на женщину на улице:

• Вызовите милицию
• Фиксируйте происходящее (фото, видеосъёмка на мобильный телефон, планшет)
• Попробуйте вмешаться в происходящее, отвлечь агрессора, привлечь других прохожих — это может спасти здоровье и жизнь женщине.
• Если необходимо — вызовите скорую медицинскую помощь.
• Дождитесь работников милиции — дайте подробные показания.
• Расскажите пострадавшей женщине о службах, которые могут ей помочь.

План безопасности

Разработайте план безопасности на случай быстрого ухода

• Договоритесь со своими соседями, чтобы они вызвали милицию, если услышат шум и крики из вашей квартиры.
• Подготовьте дубликаты ключей, деньги, паспорт, очки, банковскую карту, адресную книгу, медикаменты, некоторую одежду и важные документы.
• Заранее договоритесь с друзьями, соседями, родственниками о возможности предоставления вам временного убежища в случае опасности.
• Заранее узнайте телефоны местных служб, которые смогут оказать вам необходимую поддержку (телефон доверия, социальный центр, и т. д.)
• Если ситуация критическая, то покидайте дом незамедлительно, даже если вам не удалось взять необходимые вещи.

Контактный номер телефона для пострадавших от домашнего насилия — общенациональная горячая линия — 8 801 100 8 801
Контактный номер телефона для размещения в Убежище для женщин, пострадавших от домашнего насилия — 8 029 610 83 55
Общенациональная детская линия 8 801 100 1 611