"Муж поддержал ДНР, а мы уехали на Запад". Как переселенцы с Донбасса строят новую жизнь в Варшаве

Источник материала:

Здание Евангельских христиан-баптистов находится недалеко от центра Варшавы. Последние десять лет оно было заброшенным. Сегодня его арендуют верующие. Они же и пытаются вдохнуть жизнь в бывшую обитель бомжей и алкоголиков. Несколько помещений уже отремонтировали: на окнах — стеклопакеты, светлые стены готовы под покраску, комнату для служений отапливают буржуйкой.

Елена Тиунова, 46 лет, пришла в эту церковь два года назад, когда переехала в Варшаву с Донбасса, спасаясь от вооруженного конфликта. Она разбирает вещи из гуманитарной помощи, отделяя брюки от свитеров. Ищет зимнюю курточку для младшего сына Сашки.

В Польшу она переехала вместе с четырьмя детьми и мамой. Муж отказался: их политические взгляды на ситуацию на Донбассе расходились. Он примкнул к сепаратистам и с ноября 2015 года числится пропавшим без вести.

— У нас сложная ситуация в семье была, — Елене, кажется, тяжело говорить. —  И началось это еще с «помаранчевой» революции в 2004 году (протестов в поддержку кандидата от оппозиции Виктора Ющенко, который в итоге и стал президентом Украины. — Прим. TUT.BY). Мы старались избегать политических разговоров. А когда все произошло на Донбассе, я переживала, что муж нас всех убьет. Дома было ружье.

«Убежище» — это нерассказанные истории людей, которые из-за вооруженного конфликта на Донбассе покинули один город — Макеевку — и уехали жить в разные страны. Одни добрались до Сибири в России, другие — до Гродно в Беларуси, третьи — до Варшавы в Польше, еще одна девушка переехала во Львов в Украине.

У них разные взгляды на то, что сегодня происходит дома, но объединяет их одно: жизнь пришлось начинать сначала.

Мы проследили судьбы этих людей, чтобы понять, как в каждой из стран относятся к переселенцам. Готовы ли поддержать? Легко ли строить будущее на новом месте? Чувствуют ли они себя своими на чужой земле?

С мужем познакомилась в Санкт-Петербурге, жили в Донецке

С украинкой Еленой Тиуновой мы встречаемся в кафе торгового центра Galeria Centrum в Варшаве. Прожив в Польше полтора года, она выучила польский на достаточном для общения уровне. Хотя по приезду ей был что польский, что английский — одинаково непонятны.

Пока пьем капучино, к нам подходит грузин. Но сначала незнакомца мы вычисляем по запаху — так тягуче и въедливо пахнут бездомные, а уже затем перед глазами появляется небритый мужчина лет 37, невысокого роста. На русском языке он просит несколько злотых, чтобы добраться до лагеря беженцев. Елена ему не верит. Говорит, что если он получил «карту побыту», то по правилам должен искать работу, и кто в таком случае его в лагере примет? Тем не менее в его ладони оказываются два злотых, и, благодарно откланявшись, мужчина оставляет нас наедине.

Елена родом из Донецка. Район, где она жила, граничит с Макеевкой. Типичная история для Донбасса, когда многие населенные пункты фактически примыкают друг к другу.

В семье Елены четверо детей: старшей дочери 27 лет, у нее уже есть муж и ребенок. Младшему сыну Саше — 3,5 года.

С мужем Елена познакомилась в Санкт-Петербурге. На работе премировали путевкой. Будущему супругу после армии поездку подарили родители.

У Елены три высших образования — математическое, экономическое и теологическое. На Донбассе у нее были магазины стоматологической техники и свадебных аксессуаров. Муж работал шахтером, а последние годы - в семейном бизнесе.

С начала 90-х годов Елена служит в Евангельской церкви христиан-баптистов.

— Наша мама была атеисткой. Сначала в церковь пришла старшая сестра. Я училась тогда в университете и сдавала религиоведение. Преподаватель уточнил, какого я вероисповедания, и начал задавать вопросы по Библии. Спросил, почему там написано: не сотвори себе кумира? Почему православные поклоняются иконам? У меня дома была Библия, она стояла где-то в шкафу на самом видном месте. Я ее не читала, но считала себя истинно православным человеком, потому что у нас все православные, страна православная…

Елена задумалась над вопросами преподавателя и решила в одно из воскресений сходить с сестрой в евангельскую церковь, посмотреть, что они там на самом деле делают.

— Там было обыкновенное служение, они никого не убивали. Но то, как прославляли Бога, сильно коснулось моего сердца. Больше я из церкви не уходила, — вспоминает она.

В церкви сегодня служит и мама Елены, и дети.

Сначала переехали в Луцк в Западной Украине…

Когда на Донбассе начались волнения, Елена с детьми ходила на проукраинские митинги, ее муж и отец поддерживали сепаратистов. Из-за этого обстановка в семье накалилась.

Отец угрожал застрелить мать Елены и обвинял во всем происходящем «американскую церковь». Угрозы можно было терпеть до тех пор, пока на Донбассе не начали стрелять в прямом смысле слова.

— 4 мая, в воскресенье, я была на служении. И один из пресвитеров сказал, что если вдруг кто-то хочет уехать, ему могут помочь. На 11 мая намечался референдум о статусе Донбасса, мы все время выступали против него. Мы еще дома обсудили: что в церкви такое говорят, к чему это вообще? А в понедельник утром я проснулась с очень большим чувством беспокойства. Весь день молилась, и вечером уже пришло осознание, что будет война. Поэтому мы начали собирать вещи и искать, куда уезжать, — рассказывает Елена.

Она нашла номера горячих линий помощи переселенцам и стала по ним звонить. Единственное, что предложили волонтеры, — один из трех нежилых домов на хуторе без воды и с туалетом на улице. Ближайший населенный пункт от него 20-25 километров. На этот вариант Елена не согласилась.

— Я обзванивала все возможные регионы, Львов, Черновцы, но нигде не были готовы нас принять. Говорили, что почти все места заняты крымскими татарами. Правительство не предусмотрело, что люди могут не захотеть остаться на Донбассе (под самопровозглашенными республиками. — Прим. TUT.BY). Не зря же у нас было столько митингов в поддержку Украины. В итоге я успокоилась и начала молиться. Позвонила в Луцк — и мне сразу же сказали приезжать.

В Луцке, на Западе Украины, семья прожила полтора месяца: сначала в санатории, затем в общежитии. Приняли их хорошо, прихожане местной евангельской церкви во всем поддерживали, но после того как с Донбасса в гробах привезли их детей, отношение изменилось.

— На Западной Украине люди более мягкие, чем на Востоке. В Донецке народ эмоциональный, грубый, на улице мат постоянно слышен, а в Луцке даже разговаривают тише, спокойно, на улице меньше криков. Во время служения все желающие выходили и молились за разные ситуации, и одна из сестер встала и говорит: «Зачем вы, донецкие, сюда приехали? Почему вы здесь сидите, вы должны возвращаться! Из-за вас погибают наши дети». У нее племянника убили. И это все было сказано с такой обидой и огорчением. Я надеялась, что пастор после этого что-то скажет, но он ничего не сказал. Ситуация подтвердила, что нужно уезжать, но решение об этом я приняла раньше.

…а затем попали в Белосток и наконец — в Варшаву

В Польше Елена никогда до этого не была, да и за границу особо не выезжала. Отдыхали они, как правило, в Крыму, однажды ездила на религиозный семинар в Швецию. Но остаться в Украине возможности не видела: возвращаться домой опасно, в другой части страны — сложно найти работу, жилье…

— Кроме того, несмотря на то, что мы жили в Украине, обычно разговаривали на русском языке. Как только переходили на украинский, чувствовался акцент. А из-за всего этого конфликта на Донбассе русскоговорящие стали сепаратистами, — уточняет она.

В Россию ехать не хотела по политическим мотивам. Вариант с Беларусью вообще не рассматривала. Оставалась Польша. Если верить официальной статистике, то для переселенцев с Донбасса это одно из самых популярных заграничных направлений после России и Беларуси.

В пользу Польши сыграл еще один фактор — там была евангельская церковь.

— Мой дом там, где церковь. Сейчас я понимаю это: неважно, на какой территории она находится. Если церковь будет в Африке или Америке, мне там будет легко жить.

Оформив всем членам семьи заграничные паспорта, они купили билеты на автобус до первого польского города. На границе сказали пограничникам, что едут просить убежища. Сначала семью направили в лагерь для беженцев в приграничном городе Бяло-Подляска, затем под Белосток, оттуда — в лагерь для женщин и детей в Варшаве. Там они провели десять месяцев. Условия жизни с каждым новым переездом ухудшались.

— В лагере в Варшаве у нас было две комнаты. Одна из них — 16 квадратных метров. Там стояли кровати, стулья, стол, шифоньерка и тумбочка. В месяц на человека давали 70 злотых (около 18 долларов), на Сашку — 320 злотых (около 82 долларов). По приезде в Варшаву нам пришлось сразу купить кастрюли, посуду, некоторые продукты. Нам дали сухпаек. Да, у тебя есть мука, но чтобы что-то приготовить, нужны еще соль, сахар и яйца…

В комнатах, где жила Елена с детьми и мамой, тараканов не было, так как их заселили после санобработки. Тараканы были на кухне.

— В первый день наши дети поиграли в песке вместе с детьми беженцев из других стран. На второй день у них зачесалась голова — вши. В медпункте нам объяснили, что в таком случае детям лучше надевать шапочки. После этого мы играли там, где других нет, или когда других нет.

В лагере в Варшаве на момент, когда там жила семья Елены, было 100−120 человек. Большинство — чеченки с детьми. У каждой было примерно по пять-шесть детей. Но время Рамадана украинцы запомнили на всю жизнь.

— Мусульманки весь день спали, вечером просыпались и начинали готовить... В комнатах открывалась дверь и до утра начинала играть восточная музыка. А мы в это время пытались уснуть и уложить спать своих детей, — описывает Елена.

Уезжать некуда, чтобы остаться — нужно постараться

Переехать из лагеря на съемную квартиру Елене помогла местная церковь «Слово жизни». Сегодня пособия не хватает на то, чтобы снимать двухкомнатную. Сколько стоит аренда, Елена не говорит, но уточняет, что пособие на нее и двух детей в месяц — 1350 злотых (около 347 долларов).

В евангельской церкви Елена участвует в репетиции с пасторами Павлом и Сильвией. В песне, которую они поют, есть слова: «Если Бог с нами, никто нас не остановит»

В квартире она живет со старшей дочерью и внуком, младшей дочерью, сыном и мамой. Еще одна дочь с мужем и ребенком живут отдельно.

Первый год после переезда младшая дочь ходила в специальную гимназию для иностранцев, где учила польский язык. Сейчас она занимается в христианской.

Сын ходит в «пшешколу» — это что-то между садиком и школой.

Старшая дочь получает второе высшее образование в местном университете, еще одна — планирует подтвердить стоматологическое образование и уже работает ассистентом врача.

Сама Елена учит польский язык и ищет работу. Говорит, что даже вакансию уборщицы найти сложно. При этом она служит в местной церкви, где им по-прежнему помогают с едой и одеждой. С начала конфликта на Донбассе у церкви «Слово жизни» появились и другие прихожане из Украины — всего их около 20 из 50 человек.

В статусе беженцев семье Елены отказали. Разъяснения заняли 32 страницы. Основная причина: вооруженные действия идут не на всей территории Украины, и, по официальной информации, переселенцам предоставляют жилье и работу.

— Но на самом деле, когда мы жили в Луцке, я пыталась найти работу, но для этого нужно было, чтобы Саша пошел в детский сад, а там не было мест. Нужно было полгода стоять в очереди. Оставить его на маму, которой 76 лет, я тоже не могла, — объясняет она.

По словам переселенцев, украинцам в Польше крайне редко дают статус беженцев. Это подтверждают и цифры. По данным Управления по делам иностранцев Польши, за последнее время статус беженцев получили только два украинца, оба — в 2015 году, в 2014 и 2016 годах — ни одного. Всего за статусом беженца обращались в 2014 году 2253 украинца, в 2015 году — 2304, в 2016 — 247 украинцев.

При этом среди самих преселенцев ходят слухи, что получить статус проще сторонникам сепаратистов: вернуться домой они не могут из-за вооруженного конфликта, а жить в другой части Украины — из-за возможного психологического давления.

Сейчас семья Елены подала документы на апелляцию на решение по статусу беженцев. Если снова откажут, возможна депортация. Но Елена надеется, что к тому времени сможет найти работу и остаться в Польше на других основаниях. Возвращаться домой она не планирует:

— На войну я не вернусь, хоть там и остались квартира, земля, бизнес, машины… Но в нашей квартире уже живут неизвестные люди, поэтому еще вопрос: чья она. На Западную Украину я тоже не поеду. От друзей, которые туда переехали с Донбасса, слышу, как к ним относятся, там тяжело морально. Большинство считает всех донецких сепаратистами, никто не разбирается, почему ты уехал. И если для них мы сепаратисты, то у себя дома мы бандеровцы. Вот и получается, что мы никому не нужны.

Читайте другие части проекта:

Как переселенцы с Донбасса строят новую жизнь в Сибири

«Приезжаем, а тут Ленин под крышей!» Как переселенцы с Донбасса строят новую жизнь в Беларуси

Теги: Гродно