Котлета для рабочего кафе "Крыша", или Зачем осенью 1936 года Микоян ездил в Америку

Источник материала:

80 лет назад в меню Минской фабрики-кухни появились блюда с добавками растительного белка. По воспоминаниям старых минчан, в фойе крупнейшего в БССР заведения нарпита была вывешена репродукция знаменитой в ту пору картины Бориса Яковлева «Что дает соя».

О пользе и вреде соевых продуктов пусть рассуждают специалисты, а здесь просто констатируем тот факт, что урожай 1936 года был в СССР неважным.

Секретная инструкция Народного комиссариата земледелия СССР…

…предписывала тщательно шифровать отчетные данные по аграрному сектору советской экономики:

В результате так зашифровались, так засекретились, что точные данные об урожае восьмидесятилетней давности сегодня неведомы никому. Впрочем, историк Елена Осокина в труде «За фасадом „сталинского изобилия“» отмечала, что «неурожай 1936-го пришелся между нормальным урожаем 1935 и рекордным 1937 годов».

Как тут не вспомнить, что 16 января 1936 года народный комиссар пищевой промышленности Анастас Микоян с трибуны сессии ЦИК похвалился, что в СССР «продовольственный вопрос решен».

Будет ли снова голод?.. В Житковичском, Наровлянском, Туровском и других районах БССР уполномоченные наркомзема отмечали, что, как и в 1933 году, колхозники питаются дикими кореньями, появилось немало голодающих семей. Историк писал, что осенью 1936 года в городах снова выстраивались огромные очереди за хлебом. В сводках НКВД отмечались драки, несчастные случаи в давках с тяжкими телесными повреждениями. Стояли целыми семьями, вплоть до малолетних детей, чтобы взять хлеба побольше. Приезжие крестьяне скупали хлеб десятками килограммов, сушили сухари. Торговля продолжалась всего несколько утренних часов, затем торговать уже было нечем. Хлебный ажиотаж усилился после правительственного постановления о запрещении продажи ржаной муки.

Тогдашнее настроение массового едока-пролетария замечательно уловил известный советский фотограф Борис Игнатович (к слову, этот уроженец Слуцка в числе прочего сотрудничал в журнале «Нарпит»).

Применительно к нарпиту осенью тридцать шестого снова встал вопрос: будут ли в рабочих столовых по-прежнему подавать осточертевшие тефтели из мойвы или же придумают что-то другое?

Придумали «другое»…

В жизнеописаниях члена Политбюро ЦК ВКП (б) Анастаса Микояна традиционно умилительно преподносят его первую поездку в США в 1936 году. Сталин якобы дружески попросил Анастаса Ивановича отменить традиционный отпуск в бархатный сезон в Крыму и поехать в Америку «с целью ознакомления с новейшими технологиями пищепрома».

Хотя, вероятно, на самом деле было так: товарищ Сталин хлестнул по лицу товарища Микояна январской газетой «Правда» (см. выше) с докладом «Пищевая индустрия Советского Союза» и пригрозил, что если Микоян не привезет сырье и технологическое оборудование для производства пищевого белка, то на московских политических процессах 1936 года добавится еще один обвиняемый.

Спустя годы Микоян скромно повествовал о той исторической поездке: «За два месяца пребывания в США я побывал во многих городах, покрыв в поездах и автомашинах более чем 12 тыс. миль».

Большинству современных читателей микояновской книги «Так было» очень нравится следующий абзац:

Привлекло наше внимание массовое машинное производство стандартных котлет, которые в горячем виде продавались вместе с булочкой — так называемые «хамбургеры» — прямо на улице в специальных киосках. Я заказал образцы машин, производящих такие котлеты, а также уличных жаровен. В 1937 г. мы перенесли этот опыт в некоторые наши крупные города — Москву, Ленинград, Баку, Харьков и Киев, обязав местную хлебопекарную промышленность наладить производство специальных булочек, а предприятия мясной промышленности — освоить массовое производство котлет по единому стандарту и развозку их в торговую сеть в охлажденном виде. Были построены и специальные киоски для уличной продажи котлет, по закупленным образцам освоено производство электрических и газовых жаровен. Продажа горячих котлет была встречена у нас очень хорошо потребителями, и торговля пошла бойко. Лишь война помешала прочно и широко привить это начинание в нашей стране.

В копипастерских публикациях о микояновских новациях обычно присутствует рекламный плакат 1937 года «Горячие московские котлеты с булочкой». А дополнением служат чьи-то воспоминания об американском мороженом, которое также начали производить в Москве.

Очень трогательно.

Впрочем, в ту пору гастрономические снобы могли заметить, что микояновские уличные котлеты, а также фасованное мороженое с хладокомбинатов — это для людей, которые не знали вкуса шницеля по-венски и европейского мороженого-десерта.

Главное же заключалось в другом. Фабричные котлеты и мороженое — это была показуха для жителей Москвы, Ленинграда, Киева. А остальному народонаселению СССР предназначался соевый шрот из трюмов морских судов. Правда состояла в том, что скотские кормовые добавки адресовали непосредственно людям.

Читатели мемуаров А. И. Микояна обычно оставляют без внимания краткое описание его встречи с автомобильным магнатом Генри Фордом. А между тем за этим стоит суть микояновского визита в США осенью 1936 года:

Генри Форд… пожал мне руку и предложил сесть. Потом спросил, какие цели моей поездки в Америку. Я ответил, что хочу изучить достижения Соединенных Штатов в области пищевой промышленности.

Совершенно неожиданно Форд сказал:

— Зря вы изучаете вопросы строительства мясокомбинатов и развития мясной промышленности. Мясо есть вредно. Надо питаться овощами, соей и фруктами. Соя содержит белки и полезнее мяса. Мы в семье мяса не едим, а вместо него употребляем сою в разных видах.

Вот ведь как лукаво осветил проблему пищевых добавок Анастас Иванович. Мол, не я (и не товарищ Сталин!) придумал поедать соевые и тому подобные ингредиенты. Этому научил личным примером сам Генри Форд — мультимиллионер и крупнейший промышленный деятель первой половины двадцатого века.

Но мало ли какие бывают на свете отклонения! Например — вегетарианец Гитлер, который за заслуги перед нацизмом наградил Форда орденом и высказался так: «Генри Форда я считаю своим вдохновителем». Людоед-Гитлер тоже не ел мяса…

И вот тогда-то, на рубеже 1936−1937 годов, в СССР проявились во всей их мощной красе уже построенные фабрики-кухни.

В исторической справке можно бы указать, что фабрика-кухня как тип предприятия общественного питания впервые в СССР была открыта 29 марта 1925 года в крупном рабочем центре Иваново-Вознесенске. Имела собственное название «Нарпит». Этот флагман советского общественного питания, разместившийся в здании бывшей текстильной фабрики, обладал огромной по тем временам пропускной способностью, суточная выработка обедов доходила до 15 тысяч. В последующие годы фабрики-кухни были открыты в большинстве крупных городов, а лидером стал Ленинград: Петроградская и Василеостровская фабрики-кухни были рассчитаны на 80−100 тысяч блюд в сутки. В 1970-е годы в СССР наиболее передовым считался комбинат общественного питания Волжского автомобильного завода. Единовременно здесь могли накормить до 110 тысяч рабочих.

Во времена микояновских экспериментов обнаружилось главное: чудовищные измельчители пищевого сырья и гигантские котлы-автоклавы на кухонных фабриках способны великолепно маскировать всякого рода субпродукты и добавки. Это в небольшой столовке какого-нибудь гвоздильного заводика рабочий-профсоюзник мог свойски зайти на кухню и всласть пообщаться с поваром. А на фабрике-кухне режим иной: закрытые цеха, закрытые агрегаты. Измельчители выдают для мясной запеканки не фарш, а пасту. И разве что гистологический анализ способен определить, из чего сотворена та запеканка.

Кажется, у Марио Пьюзо в «Крестном отце» есть разъяснение, что вермишель с кетчупом — это не то же самое, что спагетти с томатным соусом. Вот и мы отметим что советская мясная запеканка (тефтели, котлеты) — это не синоним запеченого мяса.

В Национальном архиве Республики Беларусь я держал в руках документы, в которых отражено то, как строилась Минская фабрика-кухня. Процесс был долгим и нудным, с перебранкой между ведомствами, с перекрестными жалобами-доносами в высшие партийные инстанции.

Ощущение такое, что стройка велась по обязаловке: столице союзной республики «положено» иметь фабрику-кухню.

И наконец 7 января 1935 года газета «Звязда» сообщила, что в Минске вступила в строй механизированная фабрика-кухня с производственной мощностью 65 тысяч блюд в день. Было, впрочем, сделано уточнение, что начался всего лишь «пусковой период», однако дата 1 января 1935 г. так и вошла в историю.

Из той же газетной заметки пошла гулять по страницам популярных книжек про Минск цифра 65 000 — якобы столько обедов отпускала фабрика-кухня в предвоенные годы. Цифра эта — типичная пропагандистская туфта. Подумаем сами: зачем городу с населением 200 тысяч столько обедов из одного предприятия общепита? Да к тому же в общей сложности (по данным на 1934 год) в столице БССР насчитывалось 186 разноведомственных столовых. Цифра эта «65 тысяч обедов» трансформировалась из понятия заявленная проектная мощность, что совсем не одинаково с производственной мощностью, а от количества реально отпускаемых блюд совсем уж далеко.

До 30 тысяч блюд и 25 тысяч полуфабрикатов в день — это стало максимумом, достигнутым к 1941 году.

Остался в истории факт показушного месторасположения нашей фабрики-кухни. Зачем этот «желудок» в чиновном центре города рядом с Домом правительства? Почему гипер-столовую не построили в рабочей Ляховке (современный район улицы Октябрьской) с ее металлообрабатывающими и кожевенными предприятиями?..

Минские рабочие, удаляясь от производственных цехов, видели мало завлекательного в фабрике-кухне, пусть даже она и находилась в центре столицы. Пролетариям успевала в будни надоесть собственная заводская столовка. Чем же можно было приманить их сюда?..

Если сравнить современное архитектурное оформление фабрики-кухни с тем, что обнаруживается при внимательном рассмотрении довоенных фотоснимков, то можно найти одно существенное отличие. В тридцатые годы вместо теперешней покатой кровли над уступом между вторым и третьим этажами была плоская терраса с балюстрадой.

Именно там — над вторым этажом — появилось заведение, тип которого всюду в стране был обозначен как «ресторан-крыша». Мода была такая, что теплыми вечерами отдыхающие наслаждались видами города и отплясывали фокстроты на виду у задирающих головы прохожих.

Газета «Рабочий» сообщила 17 июня 1935 года, что при Минской фабрике-кухне открылось рабочее кафе «Крыша». Вот здесь-то под водочку и поедались «московские» котлеты минского замеса.

Да, между прочим, в нынешнем году имел место занятный юбилей: 23 января 1936 года Госстандарт СССР утвердил название «Водка». До этого времени сорокаградусная официально именовалась как «Хлебное вино», «Очищенное вино», «Казенное столовое вино».

А где-то через год потребителям «казенки», которую в минском заведении «Крыша» разливали из луженой емкости — прямо со спиртзавода — предложили универсальную «заедку» (использую пренебрежительное словцо, ибо высокочтимое определение «закуска» тут не годится).

Появилось в предвоенную пору загадочно-дешевое подобие конфеты в обертке:

Название — «Батончик соевый». Цена — 6 копеек. 

Стакан водки из картофельного (в лучшем случае!) спирта и соевый батончик на заедку. Вот это и был образ жизни советский.

Теги: Минск