"Надеюсь, что есть способы как-то нас защитить". Минчанка о найденном спустя четыре года сыне

Источник материала:

На прошлой неделе в Минск вернулась Светлана Руденкова со своим 10-летним сыном. Более четырех лет она не знала о ребенке ничего: с того дня, как отец взял мальчика на выходные и исчез. Их отыскали в крымском городе Керчь. Сейчас минчанка вместе с сыном возвращается к прежней жизни, но ее бывший супруг не хочет с этим мириться.

Отец ребенка: «Судились долго и тяжело»

Отец ребенка, Александр Смолев, отказался общаться с белорусскими журналистами. Мужчина сделал исключение только для местного издания «Керчь. ФМ»: заявил, якобы никаких законов не нарушал, задолженностей по алиментам не имел, а дома ребенка обижали. Поэтому «предпринял все меры для защиты прав и законных интересов сына» — увез в июне 2013-го.

Хотя мама Ромы Смолева подчеркивает: уже тогда, по решению гомельского суда, мужчина был невыездным из-за задолженности по алиментам. К тому же, через пару месяцев после побега его лишили родительских прав, и единственным законным представителем мальчика стала мама, а местом жительства был определен Минск.

«Со мной ребенок получал надлежащее образование согласно образовательным программам Российской Федерации. Он достаточно хорошо знает английский и математику, русский немного хуже, и другие предметы, окружающие мир», — мужчина кратко описал уровень знаний своего сына.

Мужчина считает, что бывшая супруга неправильно лечила ребенка от ЛОР- и кожных заболеваний, а вот от проживания с ним в Крыму все «само собой рукой сняло».

«Судились очень долго и тяжело. Разводились почти полтора года. Определяли место жительства ребенка — тоже около года. Ему было тяжело», — рассказал Александр Смолев о прошлом.

Он говорит, что тогда суд разрешал ему видеться с сыном три раза в месяц по четыре часа в присутствии матери. Таким графиком посещений мужчина был недоволен, особенно учитывая то, что он жил в Гомеле. Мужчина показал журналистам пачку из полутора сотен билетов на поезд в Минск: «за все годы собрал, чтобы сын потом увидел».

«Сейчас его выдернули из привычной обстановки, никто не поинтересовался за собственными амбициями — а не нанесет ли это вред мальчишке», — приводит его слова издание. О том, чем руководствовался мужчина, когда более четырех лет назад выдернул сына из обустроенного матерью быта, он не рассказал.

По данным TUT.BY, после изъятия сына мужчину продержали в отделении полиции двое суток и отпустили. В Управлении МВД России по городу Керчь отказались без письменных запросов отвечать на вопрос, остались ли к отцу ребенка какие-либо претензии.

Напомним, Александра Смолева и его сына искали по линии Интерпола. В Беларуси было возбуждено уголовное дело об их исчезновении. Еще тогда милиция поясняла, что дело о похищении возбудить невозможно — ведь на тот момент отец еще не был лишен родительских прав и был законным представителем сына.

Сейчас в пресс-службе МВД Беларуси говорят немного: розыск ребенка прекращен, а по остальным вопросам — лучше обращаться к следователям. Портал TUT.BY уже запросил информацию и следит за развитием истории.

Мальчик вспомнил маму и свои игрушки

Мать мальчика, Светлана Руденкова, видела в интернете заявления бывшего мужа. Но говорить о них не хочет, все ее внимание приковано к Роме.

«Я-то знаю, как мы с сыном жили. И знаю не только я, а все органы опеки. Потому что благодаря супругу к нам регулярно приходили из детского сада, опеки Ленинского района Минска. Мой холодильник контролировался регулярно, как и чистота в доме. То, что говорит Александр Валентинович (супруг. — Прим. TUT.BY), якобы ребенок чуть ли не избивался — это бред. Мы же не в лесу жили. И не так, как он в Керчи, что ребенка никто не видел», — рассказывает женщина.

Последний раз Рома видел маму в возрасте 5 с половиной лет, а сейчас ему 10. Многие опасались: узнал ли он маму? По словам Светланы, более того — ребенок помнит даже бабушку и дедушку, знакомых семьи.

«Говорит, что помнит все с двух лет: например, как мы ходили с ним на прогулку в дельфинарий и зоопарк. Хотя многие детали размыты.

Разговаривали с Ромкой про детский сад, он помнит своих воспитательниц — Ольгу Евгеньевну и Ольгу Генриховну. Как тогда придумал имя „Ольга Евгенриховна“ и называл обоих.

Нашел дома сапожок: „Мама, это же я его разукрашивал!“. Смотрит свои старые книжки и игрушки: „Так, где мы эту книжку покупали?“. Огромное количество конструктора Lego, из которого мы когда-то много строили — в рядок стоят его машинки на пультах, пистолеты».

Светлана проводит с сыном дни напролет: гуляют по городу, выбирают в магазинах тетрадки и альбомы для учебы, купили новый пазл, чтобы вместе собирать дома.

«Рома — добрый и развитый мальчишка. Пытаюсь каждую минуту дать ребенку любовь за четыре года. Каждую минуту что-то ему рассказываю, а он мне».

Она говорит, что постепенно ребенок приходит в себя: общительный, иногда шутит. Семью посещает психолог из поискового отряда «Ангел».

«Специалист говорит, что мое состояние, может быть, тяжелее, чем у Ромы. Да, я четыре года жила этими поисками… У меня нет мужа и других детей. Я искала-искала Рому, знала — и у меня не было выбора: или найду, или умру! По-другому никак. А сейчас опустошение: в каком-то смысле, я потеряла того 5-летнего мальчика, теперь это взрослый пацан. Как он сам говорит: „Мама, я взрослый подросток!“. Смеюсь: нет, ты в 12 лет подростком будешь. „Ну, я почти подросток!“. Он уже мужичок, с ним по-другому надо, а у меня в памяти еще тот ребеночек, которого я потеряла».

Женщина балует сына. Рома уже мечтает завести целый зверинец дома: обязательно кошку, а еще — желательно, змею, ящерицу или даже муравьиную ферму. И еще купили много кактусов, «он хочет их собирать».

«Никто на связь из чиновников сам не выходил. Только волонтеры нас не оставляют. На работе спасибо большое всем (Светлана работает психиатром. — Прим. TUT.BY), даже материально помогли — ведь сейчас много надо. Вот, письменный стол выбираем».

Женщина уже обращалась в одну из школ: там сначала хотят создать комиссию, чтобы определить уровень знаний мальчика.

«В Керчи уточняли, что ни в какой школе он там не учился. По крайней мере, под своей фамилией. Рома говорит о 4-м классе, что к нему домой приходила старая учительница. Ребенок почему-то настроен против школы. Он такой дворовой парень, хотя очень общительный».

Мать рассчитывает, что мальчику разрешат до конца года учиться на дому. А уже осенью она впервые отведет его в школу — сразу в 5-й класс. Впереди еще медицинское обследование: судя по всему, некоторые проблемы со здоровьем остались.

«Пока только в кабинетах слышу, что ситуация у нас неординарная. Все вспоминают про декреты, СОП (статус социально опасного положения) — а реальной помощи пока не видно».

«Понимаю: сын любит и его, и меня. Я всегда это понимала»

Больше всего Светлану Руденкову тревожит: что будет, когда супруг объявится в Беларуси? Общение с сыном ему не запрещено.

— По последним решениям суда, если не ошибаюсь, ему были прописаны встречи раз в месяц, в присутствии психологов в социально-педагогическом центре. Я не хочу обливать его (бывшего мужа. — Прим. TUT.BY) грязью и говорить сыну о нем плохое. Потому что понимаю: Рома любит и его, и меня. Я понимала это всегда, потому [Александр] приезжал и общался. И если бы не вытворял «чудеса», то бесконечно с ним общался.

— В суде, где Александра заочно лишили родительских прав после пропажи сына, вы упоминали (судя по документам), якобы он не впервые исчезал с ребенком?

— В 2010 году сразу на 4 дня, я писала заявление в милицию и тоже отыскала сама. В следующем году — сначала на две недели, потом на месяц. Тогда уже не обращалась в органы: хотя он удерживал ребенка, но у себя дома. А в 2013 пропал на годы. Если бы не загонял меня в угол, то не нужны были суды. Я понимаю, что люди взрослые расходятся, но дети не должны страдать.

— Если бывший муж приедет, захочет общаться или увидеть сына — как вы планируете свои дальнейшие действия?

— Мне неприятно об этом думать. Решаю проблемы по мере поступления. Надеюсь, что есть способы как-то нас защитить. Но судя по тому, что я пережила… Я нашла ребенка не благодаря правоохранительным органам, а благодаря себе и волонтерам.

Да, мне помогали потом, когда я нашла сына и ехала за ним. Но до этого все было безнадежно медленно! Миллион человек должен что-то подписать, потом отослать в какую то страну, там подписать и вернуть обратно. Только в кино интересно смотреть — как вычислили, как нашли.

Попадались мне хорошие следователи и оперативники из уголовного розыска, которые понимали. И в МИД помогли. Но бумажка, бумажка, везде завалено бумажками и отчетами. За этим проблем не видно. Так везде, наверное, в любой профессии.

И получается, мы не защищены законом. Зачем решения суда, если они не работают и никак не защищают — ни тебя, ни ребенка и его интересы? Ты отдал на суды кучу времени и денег, здоровья. Чем мне помогут теперь эти решения? Ничем. Человек (о муже. — Прим. TUT.BY) сделает документы, приедет, не дай бог — граница с Россией открыта, пожалуйста.

Теги: Гомель, Минск