"Здоровый офицер в клетке плачет". Семья сокамерника француза - о деле гомельских таможенников

Источник материала:

Ольга (имя изменено. — Прим TUT.BY) замужем уже почти три года. Два из них она ждет супруга Валерия из тюрьмы. Того самого таможенника, который сидел в одной камере СИЗО с французом Жоланом Вийо. О внезапно пришедшей беде и бесконечном ожидании в отдельно взятой семье, а также не очень громком деле гомельских таможенников — в нашем материале.

Помните интервью Жолана TUT.BY после освобождения? «Никто не говорит о тех, кто сидел в тюрьме вместе со мной. Не все из них святые, конечно, но среди них действительно много хороших людей. Они заслуживают большего внимания. Многие преступления смешные. Например, один хороший человек работал таможенником. Его арестовали за взятку в 150 долларов [в материалах дела фигурирует сумма в 117 белорусских рублей. — Прим. TUT.BY]. И это еще даже не доказано. Мужчина сидит в тюрьме уже 2 года. Его сыну год и пять месяцев. Он его никогда не видел. И это действительно хороший мужчина, насколько могу судить по нашему общению».

На самом деле полуторагодовалый сын Валерия один раз в жизни все-таки видел своего папу — неожиданно следователь разрешил подозреваемому незапланированное свидание с семьей. Прямо в здании КГБ, куда мужчину вместе с его коллегами — десятью такими же, как и он, бывшими таможенниками, — тогда привезли на очередные следственные мероприятия. И это было самым радостным событием за два последних года в жизни супругов.

Что с ними всеми будет дальше — как раз сейчас решает суд.

В начале февраля 2016 года сотрудники Комитета госбезопасности задержали сотрудников сразу двух отделов Гомельской таможни — оперативно-поискового и по борьбе с контрабандой. На момент задержаний десять человек были действующими сотрудниками Гомельской таможни, пятеро — бывшими. Из них двое занимали руководящие должности, остальные — рядовые или старшие оперуполномоченные.

Некоторых из них обвиняют в участии в организованной группе и получении взяток, злоупотреблении служебными полномочиями. Других — в даче взяток, мошенничестве и посредничестве во взяточничестве. По версии обвинения, сотрудники таможни выезжали на дежурство в составе мобильной группы и получали взятки за беспрепятственный проезд фур (с продуктами, черным металлом) из России или Украины в Беларусь без сопроводительных или фитосанитарных документов. Действовала группа на протяжении нескольких лет.

Процесс начался 28 июля в суде Центрального района Гомеля. В деле 18 обвиняемых, из них 11 под стражей (они вину не признают), остальные — под домашним арестом и подпиской о невыезде (трое вину признали и сотрудничали со следствием — но в суде стали отказываться от показаний, данных следствию, и заявили, что признания писали под давлением).

…События 10 февраля 2016 года Ольга, кажется, может подробно расписать по минутам. Воспоминания того дня путаются только в том, что касается вечера, когда в дом пришли двое незнакомцев. Слишком сильный был стресс для женщины на шестом месяце беременности.

 — Валера уехал на работу. Вообще мы привыкли по несколько раз в день созваниваться, узнавать, как дела. Около 10 утра я позвонила, поговорили. Потом в 11 часов набираю, что-то мне нужно было спросить — не поднимает трубку. Я набирала снова и снова. В четыре часа его телефон уже был недоступен. Такого никогда не было. В шесть вечера мне позвонила жена его коллеги и сказала, что наших мужей задержали.

Сначала, признается, Ольга, все это казалось какой-то нелепой ошибкой. Она даже на мгновение с облегчением вздохнула: задержан — значит, слава богу, живой. Но около семи вечера в домофон позвонили.

— Представились сотрудниками водоканала. Оказалось, КГБ. Зашли, и сразу с порога всучили нам протокол задержания — мол, читайте. А нас всех колотит, ничего толком не понимаем, какое там читать? Устроили обыск. Перевернули квартиру, балкон, ванную, шкафы с бельем, но ничего не нашли. Ничего не было изъято.

Потом настало время тюремных передач и бесконечных вопросов, на которые никто не давал ответов.

— В каждом письме он писал «Мама, я ни в чем не повинен, я скоро буду дома. Еще Олю из роддома встречу. Это ошибка. Я чист», — к разговору подключается свекровь Ольги.

Мы говорим в ее квартире. В этой скромной трешке до своего задержания жили и Валерий с женой.

— А видите как? Оля из роддома уже полтора года назад вернулась, а сына все нет. Валера ведь Максимку увидел только, когда ему 11 месяцев исполнилось. Первый и единственный раз. Я пришла в КГБ, принесла передачу, а он плачет: «Мама, скажи Оле, пусть она завтра с коляской в такое-то время пройдет мимо памятника Дзержинскому, я буду здесь, хоть глазком на них из окна гляну». Следователь услышал — да и разрешил ненадолго увидеться, Валера даже смог подержать Максима на руках, — вспоминая об этом трогательном и волнительном эпизоде, женщины больше не в силах сдерживать слез.

В какой-то момент мама Валерия спохватывается и просит не снимать их лиц, а еще — заменить в тексте имена на вымышленные.

— Оля, это же КГБ! Не надо! — обращается она к невестке. Та признается, что боится, но и молчать больше не может.

— Из допросов на суде мы столько узнали! Как писались все эти явки и признательные показания. Как давили на самое больное. У каждого это, конечно, семья, — рассказывает Ольга.

У родственников и адвокатов бывших таможенников немало претензий к тому, как дело расследовалось и передавалось в суд. Родные обвиняемых, говорят они, уже несколько раз писали президенту — жаловались, что в деле много несостыковок, но главное — за несколько месяцев пристального наблюдения за работой таможенников, телефонных прослушек и слежки спецслужб с поличным не взяли никого.

Главный свидетель дела — бывший таможенник, попавшийся на наркотиках Дмитрий Погарцев, с которого все и началось, — теперь в суде заявляет, что оговорил своих коллег под давлением сотрудников КГБ, вину не признает, а всё, что им инкриминируется, — «это полная ложь», которую выдумали сотрудники КГБ, пишут Naviny.by.

Погарцева — на тот момент уже не работника таможни — задержали сотрудники КГБ за распространение наркотиков — и, говорят родственники обвиняемых, предложили ему сотрудничество: помощь в выявлении взяточников. Весь оперативно-поисковый отдел таможни, где ранее работал Погарцев, включая бывших таможенников, поставили на прослушку — и никого не взяли со взятками с поличным. Самого же Дмитрия Погарцева задержали летом прошлого года, а через год осудили именно за наркотики — на 7 лет.

Мама Валерия говорит, что столько мужских слез, как на этих судах, она не видела за всю жизнь.

— Мужик в клетке, здоровый офицер, стоит, плачет. Не мог из-за слез слова вымолвить. Говорит: у меня трехлетний ребенок, они угрожали проблемами с ним.

На прошлом судебном заседании гособвинение выступило с ходатайством проводить суд в закрытом режиме: мол, во время слушаний может разглашаться секретная информация государственной важности. Но адвокаты и обвиняемые высказались против — и суд продолжил работу в открытом режиме.

— Все обвинения как под копирку — в неустановленное время неустановленное лицо на неустановленном автомобиле дало взятку при провозе товара через белорусско-российскую границу. Границу, которой нет, — с горькой улыбкой на лице цитирует фрагмент текста протокола Ольга.

Ольга имеет в виду, что вблизи деревни Селище, где работали таможенники, нет таможенной, а есть лишь административная граница Беларуси и России — и полномочий у сотрудников таможенных органов там практически нет. Судят же гомельских таможенников именно за то, что они, дескать, «за взятки осуществляли беспрепятственный пропуск товаров и транспортных средств физических лиц через участок российско-белорусской границы».

— Я от всего сердца хочу попросить прощения у своих коллег. Я их оговорил под жесточайшим психологическим давлением и шантажом. Все показания придуманы сотрудниками КГБ, — заявил Погарцев в суде в понедельник.

TUT.BY будет далее следить за процессом.

Теги: Гомель