Давно не переселенцы, а свои, местные

Источник материала:

Сменить место жительства тогда, 32 года назад, данной семье в числе многих тысяч пришлось абсолютно против своей воли. Страшная авария на Чернобыльской атомной электростанции, случившаяся в ночь на 26 апреля 1986 года, перечеркнула судьбы многих полешуков на «до» и «после» в буквальном смысле слова. Атом, переставший быть мирным в результате чьей-то халатности, вышел из-под контроля и сделал свое черное дело: некогда цветущий край вмиг обезлюдел и превратился в закрытую для человека зону, с годами сплошь заросшую деревьями и кустарниками, где больше не струится жизнь…
А ведь все начиналось здесь когда-то совсем по-другому. По решению союзного Совмина в живописных местах на берегу полноводной Припяти неподалеку от ее устья был возведен современный город с одноименным названием, а рядом дала ток самая совершенная по тем временам атомная электростанция. Определенные этапы ее строительства прошли на глазах Антонины Ващенко. Более того, здесь и началась ее трудовая биография. В далеком марте 1972 года 16-летняя Тоня, которая тогда жила в украинской деревне Городчан (находилась в 11 км от тогда еще будущего города атомщиков) Чернобыльского района Киевской области, устроилась на работу в отдел рабочего снабжения строительства Чернобыльской АЭС, о чем и свидетельствует самая первая запись в ее Трудовой книжке. На протяжении полугода Антонина практически ежедневно в местной столовой получала обеды, доставляла и раздавала их строителям главного корпуса атомной электростанции.
— Это была по-настоящему всенародная стройка, — вспоминает Антонина Михайловна. – Люди ехали сюда из самых разных уголков Советского Союза. Самое удивительное, что со мной в столовой работали девчата из Крыма, они же в Припяти все потом и остались и нисколько не жалели, что поменяли престижные курортные районы на отдаленный полесский уголок. Таким он, действительно, сразу и был до того, как среди лесов и речных затоков на месте деревни Янов ни возник город-красавец. Зарплаты и снабжение в нем были даже лучше столичных, чем и воспользовались многие жители окрестных украинских и белорусских сел.
Сама же Антонина Михайловна свою судьбу с городом атомщиков так и не связала. Так случилось, что она вскоре переехала в деревню Колыбань Брагинского района, работал там продавцом в сельмаге, вышла замуж за недавно отслужившего в армии местного парня, да так там и осталась. Позже трудилась кассиром в местном колхозе «Ленiнскi шлях», глава же семьи Николай Иванович работал инженером-электриком, обслуживал это хозяйство от Брагинского райсельэнерго. Молодая семья получила квартиру, постепенно обустраивалась, обзаводилась хозяйством. Вообще, как вспоминают бывшие переселенцы, в предчернобыльское время здесь находился поистине райский уголок: деревня процветала, вокруг замечательная природа – междуречье Брагинки, Припяти и Днепра со щедрыми лесами и очень плодородными землями. Молодежи было много, если часть ее и уезжала в большие города, то этот процесс проходил как-то незаметно. И насчет транспорта: рядом проходила железная дорога: каких-то двадцать минут на дизель-поезде – и ты уже в «городе мечты» Припяти, в обратном направлении попадешь в Чернигов, не говоря уже об автобусах и легендарной «Ракете» по водной глади из вышеперечисленных городов. Как говорится, живи и радуйся.
Все в одночасье поменялось в апреле 1986-го. Природа как бы сама чувствовала приближение беды и напоследок благодарила людей отличной погодой. Было не по-весеннему жарко, сельчане к 26 апреля практически полностью отсеялись, в том числе и на личных сотках. И тут какая-то непонятная авария, о чем сразу узнали только по слухам. Но то, что случилось из ряда вон выходящее, скоро стало заметно по конкретным действиям. Ближе к 4 мая (кстати, празднику Пасхи) пришло из района распоряжение о срочной и, правда, временной (как говорилось, на 3 дня , не больше) эвакуации граждан из ближайших к месту аварии населенных пунктов, к которым относилась и Колыбань. Все эти мероприятия проходили крайне болезненно для всех местных жителей. Предварительно провели подворные обходы, в ходе которых уговаривали население сдать домашнюю живность, в первую очередь, свиней, потом вывозили коров, как личных, так и колхозных. Не обходилось, естественно, без слез и протестов. Особенно сложно было с лежачими больными стариками – они наотрез отказывались куда-то ехать, предчувствуя лучше молодых, что обратной дороги сюда не будет…
— Первоначально мы расположились за пределами 30-километровой зоны в деревне Микуличи в северной части Брагинского района, — рассказывает Антонина Ващенко. – Там же на комплексе разместили вывезенный скот, наши работники досматривали за ним, периодически выезжали и на отселенную территорию – на поля, зерносклад, где выполняли допустимые хозяйственные работы, вывозили технику и инвентарь. По прошествии нескольких месяцев стало ясно, что возвратиться назад нам не придется. Мне же приходилось заниматься расчетами с земляками за сданный скот, за оставленное жилье, чуть не ежедневно возить документы в банк. И так продолжалось до декабря 86-го, пока окончательно не сдали печать уже ликвидированного колхоза «Ленiнскi шлях». Вопросы переселения на новое место нашей семьи решал непосредственно муж.
Действительно, Николаю Ивановичу пришлось объездить множество мест за это суматошное время. Перво-наперво нужно было определить детей в безопасное для них место. Дочери Людмила и Ольга, тогда еще младшие школьницы, сразу обосновались в деревне Вязок того же Брагинского района у родных Василия Петровича Лаханского (сейчас директор ОАО «Некрашинский»), старшего коллеги по работе Николая Ващенко. Лето девочки провели у папиной сестры в Ленинграде, а в школу пошли на Украине, точнее, в новом поселке Тернопольский в 20 километрах от Киева, куда переселили уже маминых родственников из пострадавших от радиации Городчан. Проучились там большую часть первой четверти, а заканчивали ее уже в нашей Волосовичской СШ. Местные учителя тогда с удивлением рассматривали табели с оценками сестер Ващенко, где названия школьных предметов были даны по-украински…
— Выбор дальнейшего места жительства нам предлагали сразу в нескольких деревнях, — освежает события той далекой поры Николай Иванович. – Неоднократно заезжал в Рассвет, Ломовичи, Красную Слободу, где разместились другие наши односельчане, но окончательно остановился на Волосовичах. Красивые здесь места, отзывчивые люди, приняли нас отлично, всячески помогали обосноваться и адаптироваться на новом месте. Взять хотя бы такой пример: тогдашний председатель колхоза из Рассвета, ныне уже покойный Сергей Сергеевич Карагедов выписал из Молдавии саженцы яблонь и безвозмездно раздал их всем переселенцам из пострадавшей зоны, включая и нас.
Через три с небольшим десятилетия супруги Ващенко, как, кстати, и их остальные земляки, пустили прочные корни на нашей октябрьской земле, справедливо считая ее своей второй малой родиной. Как-никак, а практически ровно половина жизни как у мужа, так и у жены прошла именно здесь. Переселенцами их в Волосовичах уже и не считают, они для коренных жителей давно стали своими. Николай Иванович до недавнего выхода на пенсию добросовестно трудился в местном сельхозпредприятии инженером-энергетиком и электриком, профессионалом своего дела, хотя и не имела специального образования, по праву считалась и Антонина Михайловна, на протяжении более 15 лет возглавлявшая Волосовичское отделение Сбербанка. К слову, с финансово-бухгалтерской деятельностью так или иначе связали свою жизнь и обе дочери, которые проживают в Октябрьском, подарившие дедушке и бабушке четверых внуков.
Сегодняшняя жизнь у пенсионеров и ликвидаторов аварии на ЧАЭС Ващенко идет своим чередом. Они заняты хлопотами по хозяйству (до сих пор держат корову), приводят в порядок приусадебный участок садом и огородом. Ну и, конечно, не забывают посетить по-прежнему дорогие для них места на отселенной 32 года назад территории, с чем связаны самые светлые воспоминания их детства и молодости, под которыми своеобразную черту подвела чернобыльская авария.
Юрий Касперович.
Фото автора.