«Як тыя каровы». Как восьмидесятилетние баба Аня и дед Сашка после пожара переехали в сарай

Источник материала:

Деревня Понизовье в Логойском районе напоминает сказочный лес. Анна и Александр Рудаки живут здесь почти всю жизнь, друг друга они называют «баба Аня» и «дед Сашка». Зимой у них сгорел дом — главное богатство, а с ним — все, что было внутри. «Ускочыла — дыму поўная хата, — вспоминает наша героиня. — Крычу дзеду: уцякай! У чым былі, у тым і выбеглі. Усё згарэла». Холода старики пережили в доме сына. Как только потеплело — вернулись «на сваю зямельку». Теперь они живут в сарае, где раньше запаривали корм скотине.

Про семью Рудак мы узнали от соседки Людмилы, которая обратилась в редакцию:

— Это очень хорошие люди, — рассказала она. — Всю жизнь проработали в колхозе. Работящие, непьющие. А теперь живут, как «дети подземелья». Колхоз выделил две машины, чтобы вывезти мусор после пожара — на этом вся помощь. Жалко смотреть на стариков, как они теперь живут.

От дома остался только фундамент

Асфальт в Понизовье заканчивается почти сразу, как въезжаем в деревню. Мобильная связь здесь пробивается с трудом. По проселочной дороге сквозь деревья пробираемся к дому на улице Заречной. Здесь живут наши герои. Дед Саша выходит на дорогу нас встретить. Баба Аня, несмотря на свои 84 года, копается в грядках. Как только вспоминает про пожар, ее начинает трясти:

— Калі пажар пачаўся? А Бог яго ведае, мы не помнім. Ну, снег яшчэ ляжаў. Канец зімы. Я была на дварэ. Хацела лёд аббіць каля кладкі, бо ступіш — гатоў паваліцца. Пайшла ў хату, сабаку трэба даваць есці. Толькі ўскочыла, дыму поўная хата — адкуль і што? Дзед толькі сказаў: «Дым». А я крычу: «Уцякай!» Я нічога не ўзяла, як стаяла, так і выскачыла. Праз калідоры з Сашкам выскачылі — і агонь стаў шугаць. Веранда стала гарэць. Тады я скоранька пабегла да суседзяў: «Барысок, скажы Галі, каб званіла ў пажарку — хата наша гарыць!» А гэта Галя ці спужалася, ці што, але перш сыну пазванілі. Ён прыляцеў сюды. А тады, пасля яго, ужо пажарныя прыехалі. Пакуль яны тут вады набралі, хата агнём узялася, мяне стала калаціць.

— І вот усё згарэла, — дополняет дед. — Усё-усё. Во мы ў чым былі, тое і засталося.

От дома, который семья строила сама, остался только фундамент, кирпич от печки и остатки стены. Восстанавливать дом нужно, считай, с нуля. Причина пожара — неосторожность хозяев.

Как пояснила соседка, баба Аня выносила в ведре угли, вероятно, один из них выпал, от того и загорелся дом. Старики толком объяснить не могут, как же так вышло.

Картина и ковры в сарае

Рядом на участке — маленький сарай. Здесь пенсионеры запаривали корм скотине. Раньше держали и коров, и свиней, и птицу. Баба Аня скрипит дверью, чтобы зайти в «новый дом», нужно согнуться, иначе заденешь косяк головой.

— Гляньце, як мы цяпер жывем, — проводит «экскурсию» наша героиня. — Святло правялі, за грошы. І тэлевізар у нас ёсць, і тэлефон.

Сарай разделили на две части — крохотную кухню и спальню. Два человека здесь могут развернуться с трудом. Три шага сделал — и конец «дома». Несмотря на такие скромные условия, хозяева держат все в чистоте и даже попытались «навести уют». В спальне — две кровати, малюсенькое окошко, на стенах висят «баваўняныя дываны» и картина «Три богатыря», на полу — небольшой коврик. Рядом с телефоном на стене записаны два номера — сына и сестры бабы Ани — «званіць, калі якое што здарыцца». Мебель, посуду, одежду — вещи собирали всем миром.

— Усе людзі, хто якое што мог, давалі. Што на нас паходзя, бралі, а што вялікае, вярталі, — рассказывает бабушка. — Мае вы людцы дарагія, усе прыхінуліся, далі нам адзежу, ложкі. Сын прывёз тэлевізар.

Зимовали старики в доме сына, он живет в соседней деревне, работает водителем в колхозе. А как потеплело — сами попросились домой.

— Тут няплоха нам, — говорит дед Саша. — Грубачка ёсць, пратомім, як халаднавата. Самі мы сюды захацелі, не падумайце. А як сонца вылезла — на сваю зямлю пайшлі. У сына цесна, выйсці не можам, баіцца, каб мы не паблукалі. Нам трэба сваё. От цяпер у нас сарай — гэта сваё.

— Сын крэйду купіў, пену, зрабіў нам тут больш-менш, ну, каб па-людску трохі ці што? — продолжает баба Аня. — Мы топім, а на раніцу холад усё роўна чуваць. Зімой, я не ведаю, як мы будзем. Зноў да сына пойдзем.

Дом был застрахован. Семье выплатили компенсацию — 8 тысяч долларов.

— Деньги пока лежат, я спрашивала у сына, — говорит соседка. — Этой суммы не хватает даже на комнату в Логойске, надо 20 тысяч долларов. Дом тоже не купишь — у нас здесь цены высокие, Минск близко. Да и не построишь новый дом за такую сумму. А сын — водитель в колхозе, простой мужик, где ему взять деньги на новый дом?

— Хто гэта знаў, што нам выпадзе такое гора на старасць? — говорит бабушка. — І адзежы ў хаце было, і мэбля! Мама кросны ткала, такіх абрусоў, пасцілах наклада, — усё пажарам з’ела. Няма здароўя, а яшчэ такое перажылі.

Бесплатное жилье семья не получит

Сын приезжает к родителям через день, привозит хлеб, сало, мясо. В старом сарае даже поставили газовый баллон, старый холодильник, но баба Аня почти не готовит. И все время бегает проверять, закрыла ли газ — боится новой беды. Свет тоже стараются сразу выключать — экономят.

Соседка Людмила про стариков говорит «молодцы, живчики, потому что деревенские». И по-соседски отчитывает, чтобы не смели сажать огород — здоровья и так нет:

— Вам за 80 год яшчэ градкі патрэбныя!

— А мае вы дзевачкі, сёлета нічога садзіць не буду, — отвечат бабушка. — Ну там дзве баразны бульбы, мо, ну фасоль. Бачыш, ізноў трава лезе, пайду палоць, непарадак! Дзед во траву пакасіў, 83 гады яму, ну дык што? Ужо леніцца, не хоча. А трэба рабіць!

К Рудакам уже приходили городские — спрашивали, будут ли они продавать свое «имение». Дом сгорел, но участок остался. И сарай.

— Можа, Божачка пашкадуе, і пераселяць нас куды? — надеется баба Аня. — Хочацца жыць, як людзі. Думаеце, мы доўга пражывем? Гады два-тры ад сілы. А тады нашто яно нам тыя пакоі? Некаму іншаму аддадуць.

В управлении архитектуры, строительства и ЖКХ Логойского райисполкома честно говорят, что о проблеме семьи Рудак не слышали — старики не обращались. Но из разговора с заместителем начальника управления становится понятно, что бесплатное жилье погорельцам не выделят. Тамара Мезенцева пояснила, что маневренный фонд, как раз для случаев, когда жилье сгорело, есть, но это всего одна квартира. И в ней с 2017 года живет семья с детьми, их дом признали небезопасным для жизни. По очереди на улучшение жилищных условий сейчас рассматривают заявки от людей, которые обратились еще в 1998 году. Свободного арендного жилья тоже нет, на появившиеся комнаты — своя очередь из инвалидов, сирот, им тоже не могут отказать. Так что единственный вариант для семьи Рудак — купить дом за деньги, которые им выплатили по страховке. В Понизовье и самом Логойске они вряд ли что-то найдут, нужно искать деревни подальше от Минска.

Возле сарая пустует собачья будка. После пожара в ней никто не живет. Собаку спустили, когда случилась беда. Пес испугался, убежал и уже не вернулся.

— Цяпер не бяру ні сабакі, ні ката. Мы самі, як скаціна, жывем во ў гэтым сараі, — говорит наша героиня. — Раней у нас і свінні былі, і каровы. А цяпер тут самі жывем, як тыя каровы.

Теги: Минск