«Если бы отвечал фейерверк, отказался бы стрелять». Что говорят россияне в суде про ЧП на 3 июля

Источник материала:

В суде по ЧП с салютом на 3 июля обвиняемые сотрудники российской компании «Пиро-Росс» рассказали: они не закладывали фейерверки в установку, не руководили процессом, но не стали отрицать, что около сотни изделий обрезали. Поясняя, что производителю и поставщику это не запрещено делать, поэтому считают: не их действия привели к трагедии. А вот к белорусской салютной установке есть вопросы — трубы в ней были кривыми и неоднородными, с порами.

В пятницу суд Московского района Минска допросил обвиняемых сотрудников «Пиро-Росс» 25-летнего Максимилиана Сапронова и 29-летнего Константина Денисова. В конце июня 2019 года они впервые приехали в Беларусь, в командировку. Именно у российской компании «Пиро-Росс» еще в 2017 году Министерство обороны закупило фейерверки. И россияне должны были в Минске во время Дня независимости оказать «техническую поддержку».

Первым показания в суде дал инженер-электронщик Максимилиан Сапронов. Он рассказывает, что еще студентом пришел на практику в «Пиро-Росс» в 2014 году, а потом устроился туда на работу после окончания университета. Для него этот салют не был первым, до этого «катался по всей России». О том, что предстоит поездка в Минск, Сапронов узнал незадолго до отъезда, заболел его начальник главный инженер Андрей Инкин и попросил подменить.

— У нас был сценарий салюта, программа записана на пульт управления. (…) Про какие-то проблемы Инкин не говорил, — рассказывает во время заседания Максимилиан Сапронов.

29 июня он и Денисов на служебном грузовом автомобиле выехали в Минск, на границе их встретила сопровождающая машина и следовала с ними до Минской военной комендатуры. Сапронов говорит, видел в машине компании «Пиро-Росс» ящики с пиротехническими изделиями, но вопросов не задавал. Позже выяснится: на салют 3 июля 2019 года заряжали фейерверки, которые были на складе белорусских военных, а когда не успели обрезать все бракованные изделия до нужно калибра 195 мм, то заменили их на тех, что привезли россияне. По словам одного из обвиняемых, речь идет про 70 замененных изделий. Напомним, по версии следствия, из 480 фейерверочных изделий 198 были бракованными.

По словам Сапронова, 1 и 2 июля они помогали военным готовиться к салюту, инструктаж с ними никто не проводил. Не все шары помещались в трубу установки, проблемы возникли именно с 195-м калибром, поэтому Денисов попытался обкатать рубанком некоторые фейерверки до нужного размера.

— Почему вы не заменили бракованные фейерверки на те, что привезли с собой? — спрашивает государственный обвинитель Александр Толстогузов.

— Перед нами не ставили такой задачи, — отвечает фигурант.

Сапронов не отрицает: когда они работали, то приходили руководители, кто именно, по фамилии не знает. Единственная фамилия, которая часто звучит в показаниях сотрудников «Пиро-Росс», Гордынец. Сергей Гордынец — начальник штаба Минской военной комендатуры. Как уверяет Сапронов: это он дал команду ближе к вечеру 2 июля заменить фейерверки, которые не подходили. Видел, что не успевают обрезать к нужному времени бракованные изделия.

— Он присутствовал, видел все и помогал перенести изделие с одного места на другое, — такие показания про Гордынца дает обвиняемый Сапронов. — (…) Я спрашивал у него, кто будет нажимать на пуск во время салюта, он сказал: «Давай ты».

Вечером 3 июля перед пультом были Максимилиан Сапронов и Сергей Гордынец, обвиняемый вспоминает: перед тем, как запустить салют, к ним подошли журналисты и Гордынец набросил на него куртку.

— Видимо, хотел показать, что я военный, — делает предположение обвиняемый.

Как заряжалась сама установка, Сапронов не видел и не принимал в этом участие. Поясняет, что отбор фейерверков проводили белорусские военные, никаких указаний им не давал.

— После 22.00 (3 июля 2019 года — Прим. TUT.BY) я стоял возле пульта, рядом был Гордынец, у него была рация, ему кто-то командовал. Когда я запустил с пульта салют, все проходило штатно, где-то после третьей минуты на ближайшей машине взорвалось (салютная установка — Прим. TUT.BY) и осколки полетели в нас. Мы инициативно побежали в сторону леса, чтобы осколки не попали в нас, — рассказывает про первые минуты трагедии Максимилиан Сапронов. — Мы обсудили с Гордынцом, что нужно останавливать салют, он попросил по рации разрешение и это одобрили. (…) Потом мы узнали, что погибла женщина.

«Как производители и поставщики, можем обкатывать изделия»

Муж погибшей Наталии Максимчук — единственный из всех присутствующих на суде потерпевших, кто задает вопросы обвиняемым. Он интересуется, были ли раньше такие ситуации, обрабатывались ли до этого бракованные изделия, кто обвиняемых этому учил. Сапронов отвечает: да, так называемые «буряки», когда устройство разрывается на неположенной высоте, уже были, хоть и редко. Что касается его действий, не считает, что обрезка фейерверков привела к таким трагическим последствиям.

— Это не ремонт и не внесение изменений, это стандартная практика. Мы как производители и поставщики можем прокатывать изделия, у нас больше прав, чем у потребителя, — отвечает инженер-электронщик и добавляет, наоборот, его действия были направлены на то, чтобы фейерверк зашел в установку.

Как становится известно из вопросов адвокатов обвиняемому, он не участвовал в следственном эксперименте, следователи не просили его показать, как он обрезал пиротехнические изделия. Сторона обвинения вменяет Сапронову, что он нарушил ряд белорусских документов. Например, по приказу министра обороны установки нужно было заряжать фейерверками в день салюта.

Еще один обвиняемый Алексей Круглик, командир патрульной роты Минской военной комендатуры, до этого говорил в суде: это невозможно сделать за один день, поэтому предлагал внести изменения. На вопрос судьи о том, ознакомил ли кто-то Сапронова с белорусскими нормативными актами, он ответил «нет».

Напомним, сотрудникам российского предприятия Максимилиану Сапронову и Константину Денисову предъявлено обвинение по ч. 2 ст. 299 УК (Нарушение правил обращения с пиротехническими изделиями, повлекшее по неосторожности смерть человека и причинение ущерба в крупном размере; им грозит от 2 до 7 лет лишения свободы).

«Спросил, почему бы эти шары не отправить на склад и не заменить на нормальные»

После допроса Сапронова суд перешел к допросу Денисова. С 2014 года он работает в компании «Пиро-Росс», последние годы на должности инженера-программиста. Как рассказывает сам Константин Денисов, он «делает картинки в небе», разрабатывал устройство по борьбе с градом и холостой выстрел для военных. Перед тем, как начать запускать фейерверки, проходил учебу и сдал экзамен. По его словам, Инкин неделю его уговаривал поехать в Минск, «помочь Максу, есть сложности с пиротехникой».

По приезду в Минск они встретились с командиром патрульной службы Алексеем Кругликом. Что было дальше, версии расходятся. Круглик утверждает: пока отлучался на интервью, россияне сами стали обрезать фейерверки, он позже присоединился. Денисов рассказывает другое:

— Обсуждали с Кругликом, что на 9 мая они уже обрезали изделия, знают всю технологию.

Два дня обвиняемые подгоняли бракованные фейерверки под нужный калибр. Денисов приводит в пример историю 2 июля, которая подтверждает слова Круглика в суде: руководство видело, как они обрезали изделия, но никого не остановило.

— Нам сказали не сидеть и не обрезать при журналистах. Мы на тот момент приостановили работу, — утверждает Константин Денисов.

Говорит, фейерверк начал обкатывать на глазах у Круглика и Гордынца. Прокурор интересуется, так видело ли руководство, чем они занимаются.

— Гордынец был очень часто, раз в час или раз в два часа. Он сам брал шары и проверял на трубе, почему не лезут. (…) Все руководители, которые приходили, подходили к Круглику или Гордынцу, — дает показания Константин Денисов.

В обвинении указано, что было обкатано 6 шаров, Денисов настаивает: таким образом он уменьшал до нужного диаметра только два фейерверка, не видел, чтобы кто-то еще занимался обкаткой. Как и его коллега из «Пиро-Росс» Сапронов, Денисов не согласен с тем, что его действия привели к трагедии, во время которой погибла женщина и пострадало еще 11 человек. В доказательство своей версии он приводит пример, что в России завод-изготовитель и вооруженные силы проводили испытания, когда запускались обкатанные и обрезанные пиротехнические изделия, и таких последствий не было.

Причину произошедшего в День независимости он объясняет так:

— В белорусской установке были кривые, неоднородные трубы с порами.

Еще один момент — изделия подгонялись под 195 мм, проверялись на калибровочной трубе «Пиро-Росс», а потом во время следствия выяснилось, что труба у белорусских военных была меньше, и ей подходил калибр в 194 мм.

Обвиняемый поясняет, что каждый шар весом в 15 килограмм и его нельзя пропихивать в установку. Это может привести к взрыву.

— Если бы был старшим за этот фейерверк, отказался стал бы стрелять, — заявляет Денисов.

Он предполагает, что причиной ЧП стала бракованная партия или отсыревшая партия изделий. Прежде чем отправить фейерверки в Беларусь, по словам обвиняемого, на заводе они проходит 4−5 проверок, в том числе две из них проводит белорусская сторона. Также белорусские военные должны проверять изделия каждые полгода, пока они находятся на хранении.

— 30 июня я спросил у Круглика, почему бы эти шары не отправить обратно на склад и не заменить на нормальные. Он сказал, у них так не принято делать, — уточняет Денисов.

Как и Сапронов, он настаивает, что не закладывал в установку фейерверки калибра 195 мм, только одно изделие 105 калибра, когда возникли проблемы с шаром.

В понедельник в суде выступят потерпевшие.

Теги: Минск