Что–то подобное в его жизни уже было. Девять лет назад, когда Игорь Погорелов на свой страх и риск повез на Олимпиаду в Солт–Лейк–Сити мало кому тогда известную Анжелику Котюгу. Риск был действительно велик, и определялся он вполне конкретной и весьма внушительной суммой со многими нулями. В расписке, которую Погорелов написал в 2001 году, он обязался вернуть всю потраченную на подготовку своей подопечной сумму в том случае, если олимпийская задача окажется невыполненной. В Америке Анжелика была 5–й, с запасом вписавшись в заявленный план. А после выдала памятную серию из целого ряда побед на чемпионатах и этапах Кубка мира. «Я не считаю, что мы вернулись тогда победителями», — вспоминает сейчас Погорелов, соглашаясь тем не менее, что в 2010–м история повторилась. Вот только на этот раз он проиграл. И не исключено, что гораздо больше...
— В 2001-м пойти на этот шаг с распиской меня просто вынудили, — вспоминает Игорь Владимирович, посчитавший необходимым ответить на все вопросы, которых после самой провальной в истории белорусского конькобежного спорта Олимпиады к нему накопилось предостаточно. — Мне сложно передать, насколько тяжелым было это решение. Даже в самые лучшие наши времена это была бы очень большая сумма, а по тогдашней зарплате я даже представить не мог, где я возьму эти деньги... И на этот риск я пошел только потому, что точно знал, на что способна Анжела. Она тогда была способна даже на большее, чем 5–е место...
— Перед Ванкувером такая уверенность у вас была?
— Сложный вопрос. Я не раз ловил себя на мысли, что история повторяется и что в случае поражения я очень много потеряю. Но, с другой стороны, Анжела уже была опытным бойцом, знала, что такое делать результат... И она верила в себя.
— Верила в то, что может выполнить заявленный план и занять 3 — 8–е место даже после неудач по ходу сезона?
— Это было реально. Понимаю ваш скепсис: очень многие не верили в это. Как и перед Солт–Лейк–Сити не верили в то, что мир узнает имя Котюги. Это в общем–то нормальная человеческая реакция. Ведь была дисквалификация, были 3 года, на протяжении которых Анжела работала главным тренером сборной и которые потребовали огромного психологического напряжения.
При этом, оставаясь главным тренером, Анжела участвовала в Кубке мира, попадала там в двадцатку с весьма неплохими для первого сезона подготовки результатами. К сожалению, в конце прошлого сезона она серьезно травмировала колено, которое пришлось лечить, принося в жертву часть тренировочного плана...
— Но тем не менее вариант, при котором по завоеванной Светланой Радкевич лицензии в Канаду должна была ехать Котюга, рассматривался до последнего дня. Анжела могла выступить в Ванкувере лучше, чем это сделала Светлана?
— Да, мы пытались сделать это, и я до сих пор считаю, что так было бы лучше. И вовсе не из–за того, что Анжелика — моя супруга и я хотел всеми силами протащить ее на Олимпиаду. Я ведь уже 10 лет их обеих знаю... И понимал, что несмотря на то, что лицензию получила Радкевич, Анжела готова лучше. Просто она целенаправленно готовилась на Ванкувер. Что интересно, спор вокруг того, кто будет выступать, начался еще до того, как мы в Минск приехали, и без моего участия. В результате же и Котюга не поехала, и Света выступила совершенно не в свою силу.
— Когда на чемпионате Беларуси Радкевич в очной борьбе проиграла Анне Бадаевой, которая в Ванкувер вообще не поехала, не закралась мысль, что что–то вы все–таки упустили?
— То, что в конце марта Бадаева обыграла Радкевич, не значит ровным счетом ничего. Света закончила сезон и была буквально выжата после Олимпиады. Я лично уговорил ее выступить на этом чемпионате: все–таки она член национальной команды. А у Бадаевой была злость. Была мотивация выиграть любой ценой. Вот на этом и победила. Но было бы неплохо, чтобы она так бегала и в декабре, когда отбиралась на Олимпиаду. К слову, Аня все лето отработала с нашей группой, потом готовилась на катке в Берлине, больше 20 дней работала в Калгари... Так что условия для того, чтобы показать «проходное» время, были отличные. Но у нее до нынешнего сезона лучший результат был чуть быстрее 40 секунд. Тогда как пропуск в Ванкувер лежал в районе 39,0. Если бы она приблизилась к этим цифрам, никто не посмел бы отцепить ее от команды!
— Так или иначе, но именно к проводимой в национальной команде «селекции» у ваших оппонентов больше всего вопросов. Неужели действительно нет талантливых ребят и новых лиц?
— Начнем с того, что с национальной командой просто не могут ездить все спортсмены, которых там хотят видеть их личные тренеры. Да, кого–то приходилось отчислять, но спорт высоких достижений — это дисциплина и полная самоотдача. И когда я вижу, что спортсмен относится к работе недостаточно серьезно, я вынужден принимать жесткие меры. Отвечает–то за результат Погорелов...
— Это вы про Алексея Хатылева с Виталием Михайловым говорите?
— Что касается Хатылева, то он сам выбирал, с кем ему работать. Тогда у нас была единая команда, но он решил работать отдельно с Александром Новаковичем. У Алексея были неплохие результаты, были амбиции, но не было желания тренироваться с нами. То же самое касается и Михайлова, которому, как мне кажется, навредили метания между Беларусью и Россией. Его тренер Виктор Сапоненко ни за что не хотел отдавать кому бы то ни было талантливого спортсмена: это ведь его хлеб. Кстати, в этом — главная причина всех наших проблем. Доводя спортсмена до какого–то уровня, наставники считают, что они все знают, и пытаются самостоятельно вывести своего спортсмена на уровень чемпиона мира, чтобы получать премиальные за национальные рекорды. Поверьте, ни я, ни Анжелика на эти деньги не претендуем, но для дальнейшего роста нужны другие тренировки, другие методы и подходы...
— Выходит, причина банальна: не поделили деньги?
— Нет, просто Михайлов и Сапоненко считали, что в России для них будут созданы лучшие условия. Да, Михайлова приглашали. Но рассматривали лишь в качестве «зайца», разгоняющего местных атлетов накануне Олимпиады. Не более. Да, здесь не отпустили. Потому что растить спортсмена ради того, чтобы за его счет потом готовились другие команды, глупо. Здесь, между прочим, за последние сезоны никто из ребят не потерял ни дня запланированной подготовки! И 620 тысяч долларов, потраченных за 4 года, которые почему–то ошибочно приписывают только нам троим, пошли на подготовку всей команды, включая тренеров, врачей и 10 спортсменов. И включают они и спонсорскую помощь, и стипендии ISU, которые, к слову, получили и Бадаева, и Комар. Но начинаются разговоры о том, что мы кого–то прижимаем, что на нас были потрачены какие–то мифические 3 миллиона долларов... Вспомните: междоусобицы эти начали возникать, когда у нас появились результаты. Кому–то очень хочется, чтобы Погорелова и Котюги не было в конькобежном спорте. Я никогда не претендовал на роль главного или старшего тренера. И, если придется, уйду с чувством выполненного долга. Но вот только станет ли от этого легче нашему спорту? Воюя на два фронта, сложно одержать победу...
Что–то подобное в его жизни уже было. Девять лет назад, когда Игорь Погорелов на свой страх и риск повез на Олимпиаду в Солт–Лейк–Сити мало кому тогда известную Анжелику Котюгу. Риск был действительно велик, и определялся он вполне конкретной и весьма внушительной суммой со многими нулями...
Главная
Гороскопы
Что–то подобное в его жизни уже было. Девять лет назад, когда Игорь Погорелов на свой страх и риск повез на Олимпиаду в Солт–Лейк–Сити мало кому тогда известную Анжелику Котюгу. Риск был действительно велик, и определялся он вполне конкретной и весьма внушительной суммой со многими нулями. В расписке, которую Погорелов написал в 2001 году, он обязался вернуть всю потраченную на подготовку своей подопечной сумму в том случае, если олимпийская задача окажется невыполненной. В Америке Анжелика была 5–й, с запасом вписавшись в заявленный план. А после выдала памятную серию из целого ряда побед на чемпионатах и этапах Кубка мира. «Я не считаю, что мы вернулись тогда победителями», — вспоминает сейчас Погорелов, соглашаясь тем не менее, что в 2010–м история повторилась. Вот только на этот раз он проиграл. И не исключено, что гораздо больше...
— В 2001-м пойти на этот шаг с распиской меня просто вынудили, — вспоминает Игорь Владимирович, посчитавший необходимым ответить на все вопросы, которых после самой провальной в истории белорусского конькобежного спорта Олимпиады к нему накопилось предостаточно. — Мне сложно передать, насколько тяжелым было это решение. Даже в самые лучшие наши времена это была бы очень большая сумма, а по тогдашней зарплате я даже представить не мог, где я возьму эти деньги... И на этот риск я пошел только потому, что точно знал, на что способна Анжела. Она тогда была способна даже на большее, чем 5–е место...