ЧМ-2010. Свой взгляд. Мой ласковый и нежный лев

Источник материала:

Когда Хэмингуэй вернулся из Африки, его спросили: “Правда ли, если ходить с фонарем по джунглям, то львов можно не бояться?” “Это зависит от скорости ходьбы”, — лукаво усмехнулся писатель.

В Африке я не был, но львов любил с детства. Несмотря на грозное-прегрозное предостережение обожаемого дедушки Корнея: “Не ходите, дети, в Африку гулять…” И все львы из заезжих зоопарков и цирков носили у меня одно имя — Вилли. Того самого — английского, 1966 года рождения. Телевизор в нашей семье появился год спустя, и мой отец вечерами выгуливал меня в холле верхнего этажа витебской гостиницы “Двина”. О слезах “черного дяди” Эйсебио и о “раненом” нашем Численко прочту потом в бережно собираемом и сохраненном “филатовско-ваньятовском” книжно-журнальном наследии. Мог ли тогда несмышленыш-карапуз знать, что где-то в 200 метрах с придыханием следит за ЧМ-66 мой будущий первый тренер — добрейший Евгений Григорьевич Матус. А в 100 метрах лупает глазенками мой будущий лучший футбольный друг — Слава Акшаев, взращенный тем же Григорьичем. Спустя годы на юбилее культового Дмитрича (Артемова, которого в Одессе “сломал” великий Стрельцов) мой тренер под рюмочку пообещает подарить мне весь свой архив. Слово Григорьич сдержал. Три массивные коробки, в одной из них подписка “Футбола”. Открываю: сверху номер с львенком Вилли. И по сей день та тренерская реликвия бережно хранится. Для кого? Не знаю. Может, для внуков. А может, судьба сведет с подростком, который именно сейчас, открыв рот, сидит у экрана.
Часто мы проживаем якобы взрослую жизнь, но на финише отчетливо осознаем щемящее и удушающее одиночество. Тот ласковый и нежный Вилли — на удивление прочная и надежнейшая пуповина, которая помогает не заблудиться в джунглях грешной жизни и даже без фонаря сыскать свое маленькое ожерелье счастья. Которое — вовсе не победный счет на табло (завтра подленько ударят, обманут, проиграешь — и что?). Счастье — это слово “мама”, написанное детской рукой. А через годик-другой пусть к нему добавится вечно манящее слово “футбол”. Право, не помешает.
Вот поставил точку. Взял чашку чая и в уик-эндовской кутерьме наконец-то извлек последний пятничный “ПБ”. Первая страница, бальзамные строчки Сережи Новикова о разлинеенной отцовской футбольной тетрадке. И вновь царапнул коготком памяти львенок Вилли. В начале 80-х, сдавая журфаковский зачет Новикову-старшему, как-то невзначай увлек преподавателя на футбольно-шахматные тропинки, а затем перешли аккурат к Туманному Альбиону-66. Тот студенческий экспромт — предмет моей маленькой гордости: вся группа затем в течение 5 минут получила “автомат” от сияющего улыбкой Юрия Николаевича.
Смотреть и блаженствовать в таинстве — как это будет, а не рядиться в тогу Нострадамуса и гадать на “юаровской гуще” — вот в этом истинный кайф. Еще в 1974 году Круифф (извините, но настаиваю на таком правописании этой фамилии), Неескенс и Реп подсказали, что лучшей командой в мире становится не обязательно сильнейшая, а зачастую более прагматичная, осторожная, с хитрым “калькулятором” в голове. Жизнь, увы, подсказывает, что вчерашняя рехагелевская “серая мышь” может взобраться на трон, имитировать благодать, покричать: “Нас — рать!”, но рано или поздно уткнуться узким лбом в раскосые глаза.
Есть и еще наблюдение. Жизнерадостность и очковый галоп в отборочном цикле — вовсе не доказательство триумфального шествия, скажем, даже до Порт-Элизабета 10 июля. В “отборе” очаровывать не надо и рельефные бицепсы лучше не надувать, а до поры до времени затихариться с козырями в рукаве. Отборочное сито ЧМ — игольное ушко, сквозь которое едва-едва пролезает сегодняшний тощий и невзрачный верблюд. Лишь на втором этапе он разгуляет аппетит, а на финише поди покажет чемпионскую стать. “Затюканный апостол” Доменек, колобок Диего Армандо, набожный Капелло, импозантный Лев, осторожный Дель Боске — штирлицы в кубе. Аргентина не убедила? И что? Немцы соблазнили? И что? О крепости зубов не говорят в пору их молочной зрелости. Шансы у Марадоны “содрав штаны, бежать нагим прилюдно” — пока на прежней непредсказуемой точке. В невозможности предугадать — вечное таинство нашей шкатулки. Пока блоха еще может прыгнуть на тигра, но расчетливый тигр не будет клыками терзать блоху. История знает немало вариантов, когда “и прекрасны вы некстати, и умны вы невпопад”. Вспомните бутсу Саленко. Стратегия африканского пиршества быстрее востребует откровение мудрейшего Марка Твена: “Мне обычно требуется больше трех недель, чтобы подготовить блестящую импровизированную речь”.
Древо познания и созерцания стартового сафари — липа. Но вся прелесть в том, что это стойкое, как баобаб, правило может быть выкорчевано под корень. Скажем, родственным тандемом тестя и зятя: ван Марвайк — Марк ван Боммел. Да и вариантов темной лошадки — тьма. Ведь вечная загадка не та, у которой всегда нет точной разгадки, а та, у которой разгадка всякий раз новая. Вот она — сила притяжения.
Не ищите в ошибке Роберта Грина параллель с ляпами Симэна, Джеймса, Шилтона. Любите и неудачи. Ведь даже у великого Гордона Бэнкса, обласканного львенком Вилли, промахи тоже были. Как нас учили философы-мастодонты, “история любой жизни — есть история поражения”?
Только это будет завтра. А сегодня — старая подшивка с лохматым львом, разлинеенная тетрадка с разноцветной таблицей, печальный Роберт Грин, пока еще одетый Марадона. Давайте смотреть и наслаждаться. Давайте любить сегодня. И детишек обязательно пускайте “в Африку гулять”. С фонарем или нет? Это к старику Хэму. Впрочем, у каждого свой фонарь.