Билет в один конец: последний рейс из Москвы в Киев

Источник материала:

One way, было написано на моем билете в Киев. В один конец. Последний рейс улетал из Домодедово в субботу, 24 октября, в 22:05, почти за два часа до закрытия воздушного сообщения между Россией и Украиной.

Где-то за полчаса до киевского рейса PS1576 из Домодедово вылетал другой украинский лайнер — в Днепропетровск. Предпоследний. Пассажиров на него приглашали на посадку на украинском языке, и в подмосковном аэропорту украинская речь звучала немного странно.

Российская сотрудница за стойкой регистрации в униформе МАУ уже говорила об украинской авиакомпании «они», хотя воздушное пространство должно было быть открыто еще часа три.

На таможне, посмотрев на посадочный талон, другая девушка осведомилась о цели поездки.

«Слетать на последнем самолете в Украину», — честно ответил я. Она сочувственно покачала головой. «На крайнем самолете», — суеверно поправил меня кто-то в очереди.

В сентябре Украина ввела санкции против некоторых российских авиакомпаний, которые совершали рейсы в аннексированный Крым. Россия ответила симметрично, подвергнув санкциям ряд украинских авиаперевозчиков.

В ответ уже на эти санкции Киев 25 сентября предупредил о закрытии через месяц воздушного сообщения между двумя странами.

Стороны до самого последнего момента обсуждали ситуацию, пытались договориться, но не получилось.

«Крайний рейс»

Онлайн-регистрация показывала полупустой салон, но в аэропорту выяснилось, что борт забит под завязку. В Киев последним рейсом летели в основном мужчины и женщины среднего возраста.

Детей, оживляющих любую толпу перед вылетом, почти не было, и люди молча и даже мрачновато сидели в зале ожидания.

Впрочем, разговорить их не составило труда. Стоило спросить одного, как в разговор вступили сразу все соседи.

Как выяснилось, никто из тех, с кем я говорил, не знал, что это последний рейс в Киев, хотя все были из Украины.

«Ой, а ведь правда, — удивилась молодая загорелая киевлянка рядом со мной. — Ну да я сюда и не вернусь. Я не люблю Россию, прилечу в Киев и буду целовать там землю».

Она рассказала, что написала диссертацию на тему отношений России и Украины и прилетала в Москву печатать ее. Ей предсказуемо отказали все издания.

В аэропорту, по словам киевлянки, ей отказались показывать выход на посадку (в посадочном талоне он и правда не был указан, и всем советовали искать его самостоятельно).

Женщина была очень сердита, разговор шел на повышенных тонах.

Ее сосед подхватил тему, сказав, что улетает на последнем самолете «с большой радостью», после чего добавил, что «мы еще вернемся», не уточнив, правда, что он имел в виду.

Из разговора выяснилось, что он работал на стройке и уезжает домой, попутно поругавшись с начальником из-за георгиевской ленточки, которую тот, очевидно, носил на одежде.

«Младенцев в киевских ресторанах не подают, если что», — саркастически напутствовал меня в дорогу собеседник.

Как ездить?

Для многих в зале ожидания окончание воздушного сообщения было отнюдь не поводом для сарказма.

Другой пассажир, Владимир, уехал из своего родного Донецка в Киев после начала боевых действий на востоке Украины.

Сейчас он летал в Москву в командировку, поскольку его фирма работает с российскими партнерами.

Ему радикальные изменения в авиасообщении были явно не по душе.

«Сколько миллионов людей поразъезжалось с Украины, друзей, знакомых, родственников — половина в России живет, половина в Украине», — сказал он.

Как ездить теперь к своим друзьям и родственникам, Владимиру непонятно.

Автобусом — приключение долгое и совсем не комфортное. Поездом довольно удобно, но дорого. С пересадкой в промежуточном «нейтральном» аэропорту — еще сложнее, отнимает довольно много времени.

Впрочем, скорее всего, сказал он, именно так, с пересадкой, и будут впредь путешествовать те, кто регулярно летает между Киевом и Москвой.

Его недовольство поддержали другие пассажиры, считавшие отмену воздушного сообщения политической игрой. Они были уверены, что отмена не продлится долго.

«Мы тут не все за майдан», — тихо сказала мне девушка, сидевшая рядом. Разговор вновь пошел по нарастающей, однако был прерван объявлением на посадку.

Когда я заходил в самолет (последним на последний рейс), я спросил стюардессу, что она чувствует.

«Персоналу компании не разрешают давать интервью без согласования, таковы правила», — ответила она.

Я послушно пошел на свое место, но услышал, как сзади кто-то тихо сказал: «Ничего, мы через месяц вернемся». Я обернулся, но понять, кто это был, не смог.

«Давайте все сфотографируемся на память, будет что детям рассказать», — сказала девушка на соседнем кресле, когда я сел на свое место.

Мы сделали прощальное селфи на последнем самолете в Киев.