"Русские евреи": Леонид Парфенов снял фильм об ассимиляции

Источник материала:

Журналист Леонид Парфенов представил первый документальный фильм из трилогии «Русские евреи», который посвящен роли евреев в истории Российской империи.

Первая часть трилогии, озаглавленная «Фильм первый. До революции», выходит в прокат 14 марта.

Картина рассказывает о том, как евреи порывали с традиционным укладом жизни и достигали успеха в больших городах, становясь знаменитыми русскими музыкантами, художниками и поэтами, но также сталкивались с притеснениями и насилием, в конечном счете встав в авангард борьбы с царской властью.

Режиссер всех трех фильмов — регулярно работающий с Парфеновым Сергей Нурмамед. Первая картина снималась в России, Украине, Молдавии, США и Израиле.

В фильме используется большое количество графики и анимации: с помощью техники захвата движения авторы заставили «говорить» портреты и фотографии исторических лиц.

Таким образом, Александр I как будто сам читает указ о фамилиях для евреев, Петр Столыпин рассказывает о бедственном положении дел за чертой оседлости, а Максим Горький с острова Капри порицает печально знаменитое дело Бейлиса.

Работа над вторым и третьим фильмами еще продолжается. Следующие две части трилогии будут рассказывать о 30-летнем периоде «советской юдофилии», который авторы условно ограничили 1948 годом, и юдофобии, прекратившейся, по мысли создателей фильма, с распадом СССР.

После предпремьерного показа некоторые из первых зрителей фильма задавали Парфенову вопросы о том, почему картина рисует процесс ассимиляции евреев в столь позитивном, по их мнению, ключе и не рассказывает подробно об истоках государственного антисемитизма в России.

На это автор картины ответил, что снимать фильм о последствиях наличия одной государственной религии, земельных вопросах и конкуренции в торговле означало бы снимать фильм о том, что «представляло разницу», а ему хотелось сконцентрироваться на том, «что объединяло». По его словам, он изначально выбрал своей темой ассимиляцию евреев.

Левитан vs Шишкин

Парфенов начинает рассказ с описания быта еврейских «местечек». Проходя в кадре (в целях метафоры) сквозь ворота бывшего штетла в украинском Сатанове, он говорит, что амбициозные и талантливые евреи видели перспективы не внутри, в изоляции, а снаружи.

«История русских евреев последних 150 лет — это их выход в русскую карьеру, культуру, язык, вообще — в Россию и далее, в мир», — так Парфенов объясняет идею своего фильма.

Одним из наиболее ярких примеров этого он считает пейзажи Исаака Левитана, которого, как еврея без формально признанного высшего образования, власти дважды выселяли из Москвы, но его работы вошли в историю как эталон «щемящего сердце» изображения русской природы.

В фильме отмечается, что одно из двух выселений, по иронии судьбы, пришлось как раз на время, когда Левитан работал над «донельзя православной» картиной «Вечерний звон», на которой изображен монастырь в лучах заходящего солнца.

У главного конкурента Левитана на звание «самого русского» пейзажиста — Ивана Шишкина — природа получалась какой-то недостаточно трогательной и «слишком немецкой», делится своим видением в фильме Парфенов.

«Для меня ценнее не то, что Левитана дважды выселяли из Москвы, хотя это, конечно, дико, парадоксально, и в фильме об этом сказано, а то, что Исаак Ильич оказался более русским пейзажистом, чем Иван Иванович Шишкин. Я как русский человек смотрю, и эта природа, эта неизбывная печаль — это настроение мне родное, понятное», — продолжил Парфенов, отвечая на вопросы после показа.

«А у Ивана Ивановича такие вот… корабельные сосны. Как-то бодренько он все рисовал», — заключил журналист.

В фильме действительно показано много позитивных примеров, когда уход в русскую культуру служил для евреев в царской России социальным лифтом. Так, Николай и Антон Рубинштейны, основатели Московской и Санкт-Петербургской консерваторий соответственно, воспитывались в семье крещеных евреев, перешедших со сменой религии из купцов и интеллигенцию.

Приводится в пример и Леонид Утесов, чей отец оплатил обучение в коммерческом училище ребенку русского соседа, чтобы из-за будущего артиста не оказался превышенным максимальный процент, установленный для числа евреев в этой школе.

Дело Бейлиса

В ответ на критику, что ассимиляция в фильме показана слишком позитивно, Парфенов ответил: «Конечно, миллионы людей сошли в могилу неассимилированными. Но у нас не про это».

При этом в картине впечатляюще использована художественная реконструкция, чтобы передать ужас Кишеневского погрома 1903 года и абсурдность суда над Менделем Бейлисом, которого обвиняли в «ритуальном убийстве» маленького мальчика в Киеве в 1911 году.

Эпизод с делом Бейлиса смотрится как настоящий триллер, и кажется странным, что еще никто не взял эту историю за основу полнометражного игрового фильма.

Однако у Парфенова она лишь играет роль индикатора общественного мнения перед Первой мировой войной: когда еврея еще можно судить за то, что он якобы убил христианского ребенка средь бела дня ради его крови, но уже нельзя признать виновным.

Визуальное решение фильма, в целом, представляет собой результат титанического труда. Хотя некоторые зрители посчитали «говорящие портреты» перебором, на комплименты кастингу актеров и костюмам, использованным в реконструкции, они не поскупились.

О многом говорит то, что некоторые из первых зрителей фильма приняли кадры, где актриса танцует партию Саломеи, за обработанную историческую хронику — уж слишком девушка была похожа на Иду Рубинштейн.

По словам Нурмамеда, для этой сцены специально сшили точную копию оригинального костюма, использованного в постановке «Саломеи».

Режиссер отметил, что, хотя в будущем в распоряжении авторов будет больше кадров кинохроники и возможность взять интервью у героев событий, техническое решение следующих фильмов не будет менее сложным.

От лояльности до диссидентства

Парфенов подводит черту в первом фильме, связывая активное участие евреев в революционном движении с их положением в царской России.

«Понимаете, невозможно было в XX веке жить в Сатанове посреди 21 ткацкой лавки, 21 бакалейной, двух винных, одного обувного магазина и одного мебельного, — заявил Парфенов, цитируя собственное описание вышеупомянутого Сатанова. — Эта накопившаяся энергия выплеснулась во все — в том числе, в революцию».

В фильме «оживленный» Столыпин повторяет цитату, сказанную им в 1906 году: «Евреи бросают бомбы? А вы знаете, в каких условиях живут они в Западном крае? Вы видели еврейскую бедноту? Если бы я жил в таких условиях, может быть, и я стал бы бросать бомбы».

По словам Парфенова, в трилогии ему интересно проследить, как страстно русские евреи, которые составляли значительную долю революционеров, боролись за установление советской власти и как позже они стали с таким же рвением выступать против нее в рамках диссидентского движения.

«Произошел переход евреев от самых лояльных к советской власти до самых нелояльных к советской власти. Перетекание горячности, которое еврейство вносило в советскую деятельность, в антисоветскую деятельность двукратно ослабило советскую власть», — отметил он.

По словам авторов трилогии, они близки к завершению съемок материала для двух оставшихся фильмов. Границу между «юдофилией» и «юдофобией» Парфенов провел в 1948 году, когда сотрудники министерства госбезопасности убили Соломона Михоэлса, замаскировав это под дорожное происшествие.

После премьеры в Москве 14 марта фильм ждут показы, в частности, в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Ярославле. Продюсеры не исключают, что список городов расширится. Сам Парфенов хочет также продать права на показ фильма «Первому каналу» — правда, в этом случае трилогия будет показана только полностью, когда все три фильма будут закончены.

На вопрос из аудитории о том, планируются ли специальные показы для еврейской аудитории, автор картины определенного ответа не дал.

Ранее показанный Первым каналом фильм об Израиле Владимира Познера и Ивана Урганта вызвал критические отклики среди русскоязычных жителей этой страны.