Год при новом президенте. Что изменилось для жителей Узбекистана?

Источник материала:

Ровно год назад, 9 декабря, Центризбирком Узбекистана, подведя окончательные итоги выборов, назначенных после смерти первого президента Узбекистана Ислама Каримова и проведенных 4 декабря, объявил их победителем Шавката Мирзиёева. Новый глава государства, занимавший при Каримове должность премьер-министра, быстро заявил о себе как о реформаторе.

«Наше счастье, что у нас был Каримов». Как изменился Узбекистан после СССР

Ташкентский политолог Юрий Черногаев определяет вектор тех реальных перемен, которые произошли за этот год, как «поворот на север». Этот поворот отразился на жизни граждан республики.

«Поворот на север»

Политолог приводит ряд примеров, подтверждающих это: после почти двадцатилетнего перерыва активизировалось военно-техническое сотрудничество с Россией, сняты акцизы с российской стали, которая теперь стала дешевле китайской, приняты меры для организации прямого сотрудничества с регионами России, причем диктат кабинета министров над узбекскими коммерсантами в этом процессе заметно ослаблен по сравнению с правлением Каримова.

Для жителей Узбекистана, работающих в сельском хозяйстве и ранее зажатых в узких рамках разрешений и условий, которые им было необходимо получать и согласовывать в органах власти, это означает, что они теперь могут достаточно свободно, на любом виде транспорта, в широком ассортименте, возить на российский рынок свои товары. «Поворот на север», утверждает Юрий Черногаев, уже отразился на изменении интересов местного бизнеса: люди, имеющие средства, скупают сельскохозяйственные площади для выращивания там овощей и фруктов, для продажи в России. Учитывая то, что на селе в Узбекистане имеется избыток трудовых ресурсов, эта перемена достаточно заметная и пока позитивная для сельчан.

Информация о министрах обновляется…

Что касается чиновников, управленцев, то их жизнь за этот год усложнилась. Многие лишились привычной работы или вообще рабочего места. Аппарат президента взялся за кадровую чистку по всей вертикали административной системы, ощущая со стороны ряда региональных руководителей сопротивление реформам, диктуемым из Ташкента. «Сменилось более половины руководителей (хокимов) областей, не меньшие кадровые перемены на районном уровне. Иногда с новой формулировкой — „по желанию трудящихся“. На официальном сайте кабинета министров есть раздел персоналий со списком министров. Характерно, что вместо списка там уже давно открывается сообщение, что информация о руководителях министерств обновляется», — характеризует ситуацию среди управленцев Юрий Черногаев.

Появились примеры того, как сами граждане при поддержке СМИ добиваются увольнений чиновников, даже обладающих заметными связями, как то главы администрации одного из центральных кварталов в Ташкенте. Такое, утверждают инсайдеры, при Исламе Каримове было практически невозможно. Так же, как и проведение несанкционированных гражданских акций, которые милиция не разгоняет, а, наоборот, прислушивается к мнению активистов.

Такой прецедент был создан после гибели студента медицинского колледжа в Ташкенте Жасурбека Ибрагимова. Он был избит 3 мая, а 1 июня скончался в больнице после пяти перенесенных операций. Мать юноши написала письмо, в котором назвала имена убийц ее сына, и рассказала о том, что они разгуливают на свободе, а руководство колледжа их покрывает. Это письмо попало в узбекский интернет и вызвало большой отклик у граждан.

«Стихийно люди собрали через интернет более двадцати тысяч подписей в поддержку требования матери осуществить правосудие. Это для Узбекистана уникальный случай. Далее в центре Ташкента собрался стихийный митинг. Люди смогли высказать представителям власти, пришедшим туда, свои претензии и добиться возбуждения уголовного дела в отношении лиц, которые били студента — ведь поначалу расследовать случай никто не собирался. Это было важно для всего общества», — говорит в интервью DW руководительница правозащитной организации Ассоциация «Права человека в Центральной Азии» (AHRCA) Надежда Атаева.

Отношения власти с простым человеком

Впрочем, продолжает она, выводы из этой истории — неоднозначные. «Сейчас, по прошествии шести месяцев, мы наблюдаем, что следствие проведено формально, наказан лишь один человек из группы, остальные признаны свидетелями. А на людей, которые эту тему муссировали, оказано давление, их активность погашена. Цепной реакции, когда и других подобных делах общество поднимало бы голос, этот случай не дал, и вновь продемонстрировал силу чиновничьего сговора. То есть изменений на уровне отношений „власть — простой человек“ с точки зрения повышения уровня справедливости за год правления Шавката Мирзиёева мало», — считает правозащитница, работающая во Франции.

Она указывает на то, что за этот период власть в Узбекистане инициировала принятие целого ряда новых документов и актов, которые способствуют реформированию судебной системы. «Среди них есть очень интересные инициативы. Например, президентский указ от 30 ноября, который предусматривает, что те дела, где есть подозрение на применение пыток, должны быть пересмотрены. Но как он будет исполняться, пока не видно. И в этом — общее слабое место тех реформ, которым вроде бы надлежит модернизировать узбекское общество», — подчеркивает собеседница DW.

Санкции ЕС, заключенные и борьба с бюрократией

При Исламе Каримове тоже принимали массу законов, которые никак не обеспечивались инструментарием, напоминает она. «Но среди нынешних инициатив есть то, что может на практике сократить бюрократию для граждан — это более широкое внедрение интернета, виртуальных приемных. Благодаря виртуальной приемной сам президентский аппарат стал своеобразной диспетчерской, которая заменяет собой надзор за исполнением своих функций государственными учреждениями. Хотя устойчивым этот надзор не стал. Опять же из-за отсутствия четких и прозрачных механизмов контроля», — считает Надежда Атаева.

По ее оценке, многие аспекты политической системы, касающиеся жизни граждан, сохраняются, как при Исламе Каримове. «Так, Служба национальной безопасности сохраняет тотальный контроль над всем политическим режимом. С другой стороны, в течение этого года были освобождены более десяти политических заключенных. Но я вижу в этом не признак принципиального подхода власти к ее критикам, а продолжение торговли, начатой после андижанских событий 2005 года в ходе инициированного ЕС диалога по правам человека между Евросоюзом и Ташкентом — это было условием снятия санкций ЕС с Узбекистана. Сами освобожденные, видимо, вышли на определенных условиях, одно из которых — не общаться с журналистами и западными НПО», — рассказывает Атаева.

При этом глава AHRCA сообщила, что, по информации, которую получает ее организация, заключенных в Узбекистане стали реже пытать, хотя бытовые условия их жизни остаются крайне тяжелыми. «Власти по-прежнему крайне неохотно предоставляют информацию журналистам, не воспринимают с их стороны критику. Дискуссии о проблемах в обществе вести сложно. Общественность наконец проинформировали, за что изолирована старшая дочь Ислама Каримова, Гульнара, и в чем ее обвиняют. Хотя суды по делам такого рода и сейчас закрытые. То есть воздуха свободы общество не почувствовало, хотя надежду на перемены и на смену „каримовской модели“ Шавкат Мирзиёев зародил», — говорит правозащитница Надежда Атаева.

Политолог Юрий Черногаев предлагает принять во внимание тот факт, что в ходе кадровой реформы со своих постов ушли люди, с которыми связывается само понятие «узбекская модель развития», утвердившаяся при Исламе Каримове: бывший министр экономики Рустам Азимов, бывший министр внешних экономических связей Эльер Ганиев и ряд других.