Бессмысленные и беспощадные: Европа готовится к континентальным парламентским выборам

Источник материала:

Страны Европейского союза активного готовятся к выборам в Европейский парламент, которые пройдут с 23 по 26 мая (в разных странах в разные даты). Обычно выборы этого органа ЕС не привлекали особого внимания наций и народностей ЕС, однако нынешний год обещает стать исключением: если для большинства граждан роль, задачи и функции Парламента ЕС до сих пор непонятны, а выборы в этот представительский орган не интересуют совсем, то для политиков и национальных правительств исход голосования будет иметь очень важное символическое значение. Иными словами, можно сказать, что Европа готовится к одним из важнейших в ее истории выборов, которые ничего не решают.

Александр Власкин, политолог, политический обозреватель с 20-летним стажем, магистр политологии, автор публикаций по европейским исследованиям. Сфера интересов: отношения ЕС со странами постсоветского пространства, эволюция Европейского союза. Жизненная позиция: циник с чувством юмора.

Европейский парламент — что это за зверь?

Европарламент — один из двух органов законодательной власти ЕС. Европейская Конституция и Лиссабонский договор предусматривают осуществление законодательной власти двумя организациями — Европейским парламентом и Советом ЕС. При этом парламент — орган выборный, а Совет состоит и представителей правительств стран ЕС, глав государств и правительств всех 28 государств.

В Европейский парламент в нынешнем году выберут 751 депутата от 28 стран. Впрочем, как всем известно, Великобритания находится в состоянии выхода из ЕС (Брексит) и после оформления развода все британские депутаты в количестве 46 человек должны будут выйти из состава парламента, и в нем останется всего 705 депутатов.

Несмотря на громкое название и важный вид, Европейский парламент является, по сути, совершенно беспомощным и бессмысленным органом. В разных странах о его полномочиях отзываются следующим образом: в Германии говорят, что он имеет столько же власти, сколько Бундестаг при Бисмарке, во Франции — сравнивают с Генеральными Штатами при Бурбонах, а в Великобритании с Парламентом Тюдоров.

На самом деле, практически единственное, чем занимается парламент в Евросоюзе — утверждает проекты бюджета ЕС, новые налоги, правила и запреты, которые создают и выдумывают представители власти исполнительной: Еврокомиссии и все того же Совета, который, по сути, совмещает функции двух ветвей власти. Роль Европейского парламента настолько незначительна и никому не интересна, что среди граждан ЕС меньше 50% знают, депутаты какой партии представляют их в этом органе, и лишь один из десяти в состоянии назвать имя своего евродепутата.

У Европейского парламента нет права законодательной инициативы, потому его депутаты вынуждены либо одобрять, либо отвергать предложения европейских чиновников и национальных правительств, выносимых через Совет. Впрочем, голосовать «против» тоже особого смысла нет, т.к. в законопроект после этого в Еврокомиссии внесут минимальные правки и снова выставят на голосование, и так до тех пор, пока не возьмут депутатов измором. Формально парламент утверждает руководство Еврокомиссии, однако вряд ли все такие голосования до настоящего времени можно назвать чем-то большим, чем технической процедурой.

Прочем, у парламента есть две «спящие» функции — контроль за работой Еврокомиссии и возможность выдвинуть ей вотум недоверия двумя третями голосов. Однако до настоящего времени контрольные функции если и реализовались, то очень редко, ввиду чрезвычайной сложности процедур.

Откуда вдруг такой интерес?

То, что Европейский парламент стал, по сути, бастардом европейской демократии, является врожденной структурной проблемой всего ЕС, самого хода его исторического развития, его Конституции и Лиссабонского договора, определившего его конструкцию.

Европейский союз возник как межгосударственное образование, призванное объединить рынки входящих в него стран и стимулировать экономический рост союза. Для решения таких вопросов граждан обычно не приглашают, достаточно групп экспертов и ответственных чиновников. Однако сфера полномочий Союза постоянно росла, выйдя за границы просто экономики, и охватив вопросы рынков труда и финансов, миграцинной, торговой, промышленной, социальной и образовательной политик, политики в области безопасности, причем в самом широком смысле слова, и т.д. и т.п. Казалось бы, для решения такого широкого спектра вопросов демократические институты обязательно должны советоваться с избирателем. Но не тут-то было: европейские и национальные чиновники за первые десятилетия европейской интеграции привыкли к тому, что решения принимаются быстро, в узком кругу компетентных лиц, без необходимости устраивать балаган общения с избирателями. Известно ведь, что избиратель — он как ребенок: ничего не понимает, все ему надо объяснять, доказывать, вести за руку к правильному решению любого вопроса. Именно поэтому, когда создавался парламент, особых полномочий ему и не предоставили. Если бы у евродепутатов была вся полнота власти обычного парламентария, то избиратели со своими недовольствами бы, как обычно, клевали бы депутатов, а те бы «мешали работать» Комиссии и Совету.

В результате в последние десятилетия в ЕС все были предоставлены сами себе: парламент голосовал «за», комиссия и совет творили будущее Европы, а граждане понимали, что повлиять не европейские институты они никак не могут. Но это и не имело особого значения до тех пор, пока все шло хорошо. Но в последние десять лет одновременно возникли несколько негативных факторов, которые, как всегда, не приходят поодиночке. Речь идет о замедлении экономического развития, финансово-экономических кризисах в странах PIGS (Португалия, Италия, Греция, Испания), миграционный кризис и одновременное повсеместное возникновение проблем с наполнением социальных фондов (стареющее население и высокий уровень безработицы), и многое другое.

Одновременно ЕС столкнулся с таким явлением, как «дефицит демократии». Характеризуется он не только низкой подотчетностью гражданам центральных органов власти Евросоюза, но и тем, что национальные и местные органы власти все больше своих полномочий передают в Брюссель и Люксембург. Граждане начинают обнаруживать, что они не могут решить многие свои проблемы уже и с национальными или местными парламентами, или исполнительными органами: те просто кивают головой на Еврокомиссию и заявляют, что «это уже не наши полномочия и не наши проблемы».

Естественно, что в этой ситуации практически во всех странах ЕС возникают или набирают популярность ранее существовавшие внесистемные маргинальные политические партии, которые пытаются прийти к власти, используя недовольство граждан создавшимся положением дел. Сперва на такие партии не обращают внимания, затем они начинают раздражать, а потом наступает момент, когда вдруг оказывается, что у маргиналов вдруг есть значительное влияние среди избирателей. И тогда действующие правительства начинают волноваться и говорить о том, что демократия — под угрозой: ведь завтра могут прийти страшные популисты, которые воспользуются нашими широчайшими управленческими полномочиями. Нынешние власти, понятно, уверены, что они пользуются своей почти неограниченной властью правильно и на благо всех, как же иначе? А вот политические соперники — те, понятно, злоупотребят, куда же без этого. Тем более, что они выступают против наших великих завоеваний и не верят в светлое будущее.

Казалось бы, решение проблемы с внесистемными партиями лежит на поверхности: необходимо ограничить полномочия центральных органов власти, сделать их максимально подотчетными избирателю, значительно расширить полномочия парламента и включить маргинальные партии в систему принятия решений, чтобы заставить их в максимальной степени следовать общепринятым правилам игры. Однако это одновременно серьезно усложнит жизнь нынешнему политическому классу, который потеряет значительную свободу действий в принятии и реализации решений и вынужден будет расширить круг консультаций и чаще отчитываться о результатах своей работы перед населением Союза.

Чего ожидать от выборов и нового парламента?

Большинство внесистемных партий и течений, представляющих угрозу status quo в Евросоюзе, считаются «евроскептиками». Впрочем, евроскептицизм — понятие очень растяжимое и в большинстве случаев предполагает не выход конкретной страны из ЕС, а проведение реформ Евросоюза различной степени сложности для того, чтобы вернуть голос избирателю и решать проблемы на национальном уровне. Тем более, что, как выясняется, необходимость для такого подхода есть. Недавний опрос избирателей ЕС агентством YouGov по заказу Европейского совета по международным отношениям выяснил, что избирателей в различных странах ЕС заботят совершенно разные проблемы. Так, среди всех 28 стран ЕС наиболее отчаянное положение во Франции, где почти 70% избирателей полностью разочарованы в эффективности работы как национальных, так и европейских органов власти и хотят перемен, причем уже даже не важно каких. В Дании же таких избирателей наименьшее количество — примерно полтора десятка процентов. Совершенно различное отношение у избирателей и к наиболее, казалось бы, животрепещущим политическим вопросам современности, например, вопросу миграции. Меньше всего проблем с мигрантами, как выясняется, у Португалии, что неудивительно. Эта страна получает субсидии из Брюсселя на каждого принятого мигранта. Однако все эти мигранты впоследствии покидают гостеприимную Португалию, переезжая в Германию, Францию или страны Скандинавии.

То же самое касается и других проблем. По сути, в странах ЕС по-прежнему разный уровень жизни, разный уровень развития экономики, разные проблемы и, соответственно, разные приоритеты у избирателей. По сути дела, речь идет не о едином электоральном пространстве Европейского союза, а о двадцати восьми отдельных электоральных пространствах. И вот тут начинается самое интересное.

Последние результаты опросов показывают, что два крупнейших проевропейских альянса — Народная партия и Прогрессивный альянс — потеряют общее большинство, а количество депутатов-евроскептиков в новом составе Европейского парламента составит больше трети, то есть примерно на 20−25% больше, чем в нынешнем парламенте. При «полном» парламенте с 751 депутатом, они займут более 270 мест, а после выхода Великобритании и сокращении мест в парламенте до 705 — более 240 мест. Но самое пугающее для нынешнего руководства ЕС состоит в том, что абсолютное большинство евроскептиков будут представлять страны-ветераны ЕС: Францию, Италию и Нидерланды. Причем во Франции Национальный фронт Ле Пен может рассчитывать на 22 места из 79, а в Нидерландах 5 из 29 мест получит Форум за демократию. Обе партии считаются ультраправыми и антимигрантскими. То же касается итальянской «Лиги».

Самая же неприятная ситуация, по опросам, складывается в Британии, где из 45 депутатов 36 будут представлять Партию Брексита и Партию независимости Соединенного королевства (UKIP).

«Евроскептики» представляют собой весьма разношерстную публику. Как уже говорилось выше, в абсолютном большинстве они не стремятся к выходу своей страны из ЕС, развалу Евросоюза как проекта или другим подобным подрывным идеям. Напротив, ЕС как проект и как идея устраивает практически всех, даже британцев. Не устраивает «евроскептиков» лишь то, как эта идея реализуется. Поэтому все внесистемные партии выступают за проведение реформ в Союзе. Правда, видят они эти реформы по-разному. Так или иначе всех их объединяет то, что им нужно больше демократии — на местном, национальном уровне или на уровне всего ЕС.

Таким образом, нынешняя избирательная кампания представляет собой борьбу двух мировоззрений: 1) ничего не менять и продолжать развитие ЕС в том же виде (системные партии и политики); 2) начало «перестройки» и реформирования ЕС и общей дискуссии в этом направлении (внесистемные партии).

То есть выборы в Европейский парламент в нынешнем мае, по сути, рассматриваются всеми партиями как референдум о будущем Евросоюза. Системные партии пытаются повысить активность избирателей под лозунгами «В этот раз я проголосую обязательно!» и «Европа — ответ на наши проблемы!» Такие лозунги используются потому, что недовольный положением дел избиратель пойдет голосовать за евроскептиков, чтобы выразить свой протест. А те, кого нынешняя Европа устраивает в ее нынешнем виде, привыкли не обращать внимания на Европейский парламент и могут остаться дома. Их необходимо мобилизовать и представить дело так, что внесистемные партии евроскептиков-реформаторов несут угрозу будущему ЕС.

Отдельно следует сказать о Британских островах, где неожиданные выборы в Европейский парламент также рассматриваются не как парламентская кампания, а как форма нового референдума о выходе из ЕС. Если большинство депутатов окажутся евроскептиками (что предполагают текущие результаты опросов), альтернативы Брекситу в глазах населения и политических элит не будет. Если же ситуацию удастся переломить и большинство получат кандидаты системных партий (что маловероятно), можно будет вести речь о приостановке процедуры выхода страны из Союза.

«Причудливый символизм» как новый вид политического искусства

Результаты выборов в Европейский парламент совершенно никаким образом институционально не поменяют и не могут поменять ничего в архитектуре и системе власти в ЕС, однако эти результаты будут иметь очень важное символическое значение. Во-первых, политики смогут интерпретировать их как «волю народа», толкуя результаты в нужном им ключе. Во-вторых, состав фракций в парламенте станет своеобразным барометром настроений избирателей на континенте и в отдельных странах.

Так или иначе, время следующей каденции Европейского парламента и нового руководства Европейской комиссии неизбежно станет временем европейский реформ. Либо контр-элиты (евроскептики) сумеют получить достаточное влияние ля того, чтобы начать диалог о децентрализации власти в ЕС, либо нынешние евробюрократы продолжат ускоренный курс на централизацию власти в рамках ЕС. Это позволит сохранить властные полномочия и более оперативно реагировать на возникающие проблемы: чем больше концентрация власти, тем быстрее и эффективнее решаются сложные вопросы.

Однако предыдущий опыт показал, что «Больше Европы» — не всегда адекватный ответ на любые проблемы. Политические подходы, которые устроят парижанина или берлинца, вызовут возмущение в литовском поселке Кунигишкяй, греческой Потидее или в ирландском Дандолке. Нынешняя евробюрократия понимает это и пытается исправить ситуацию, заявляя, что национализм неприемлем, а континенту нужна строгая «вертикаль власти» и единая политическая воля. Нам кажется, что это — тупиковый путь и он может закончиться трагедией, как и все предыдущие попытки построить Европу, управляемую из единого центра.

Оптимальным вариантом развития для континента был бы союз стран и регионов с пропорциональным учетом их интересов в центральном парламенте и широкими полномочиями на местах. Что-то вроде Соединенных Штатов Европы не с властной вертикалью, а с властной горизонтальной сетью. Но пока это остается лишь одним из многих политических видений будущего.