Ханок получил «двойку» в консерватории, а Спиваков пил на вокзале Могилева

Источник материала:

Бывший директор Могилёвской филармонии и создатель «Золотого шлягера» Владимир Браиловский провел в тюрьме уже два с половиной года. Все тяготы, выпавшие на его долю, Владимир Вениаминович принимает стойко и с достоинством. Успел даже задумать несколько книг. Одну из них - «О романсах и финансах...» - Браиловский начал с... благодарности: «Автор выражает искреннюю благодарность всем, кто дал ему возможность найти время и место для написания данной книги».

«Комсомолка» первой публикует отрывки из неё.

Ханок - разрушитель традиций

...1970 год. Московская консерватория. Идёт подготовка к государственному экзамену по композиции. Персональный состав комиссии вызывает у студентов мелкую дрожь в коленках - Арам Хачатурян, Тихон Хренников, Дмитрий Кабалевский, Андрей Эшпай, профессора Евгений Голубев, Сергей Баласанян... Им предстоит тяжелая работа - прослушать 5 - 6 часов музыки, порой заумной, порой примитивной, порой неумело написанной. На выпускной экзамен должны быть представлены произведения самых сложных форм: симфонии, кантаты, квартеты, сонаты и так далее. Демонстрировать дипломные работы можно вживую - оркестровые сочинения в этом случае исполняются на рояле, или в записи - на сцене находится динамик и обеспечена телефонная связь с кабинетом звукозаписи.

Несмотря на жаркий день (июнь), все в строгих костюмах и галстуках. Из общей картины выпадает только один человек, Эдик Ханок, он спокоен, улыбается, шутит, одет по-дачному - тенниска и лёгкие брюки. Но самое удивительное, что у него нет ни нот, ни исполнителей...

Ханок подходит к экзаменационному столу последним. Увидев, что у Эдика в руках ничего нет, заведующий кафедрой Баласанян спрашивает: «Эдуард, а где ваши ноты?» И тут происходит то, чего ещё не было в истории Московской консерватории. Выпускник, в течение пяти лет изучавший премудрости классической композиции, говорит своим великим учителям: «Я больше никогда не буду писать серьезную музыку, мое призвание - эстрада. Я хочу вам показать свои песни, которые записал на радио Эдуард Хиль».

Надо сказать, что Московская консерватория всегда была оплотом академизма и воинствующим врагом эстрады. Конечно, она стала альма-матер для многих авторов популярных песен - от Александры Пахмутовой до Максима Дунаевского. Однако, будучи студентами, они скрывали свои эстрадные пристрастия, увлекаться «легкомысленной» музыкой считалось верхом неприличия. Нарушить общепризнанные правила мог только камикадзе, и им впервые стал Эдуард Ханок.

Придя в себя после такого неожиданного заявления выпускника, экзаменационная комиссия решает всё-таки прослушать два будущих суперхита (в том числе «Потолок ледяной»). Затем после длительного обсуждения принимается беспрецедентное решение - Ханок получает по специальности «неудовлетворительно». Эдик не обнаруживает никаких признаков расстройства... Правда, через год, уже написав для Аллы Пугачевой «Волшебника-недоучку», он, без лишнего шума, представил экзаменационной комиссии сонату и несколько пьес, написанных им ещё на первых курсах, и получил свои законные «корочки». Но это, как говорится, уже другая история.

Спиваков - нарушитель общественного порядка

...В Могилёве объявлен концерт камерного оркестра «Виртуозы Москвы». Для провинциального города приезд этого коллектива - явление историческое. Очереди у касс выстраиваются задолго до их открытия, остатки билетов раскупаются за считанные минуты...

С раннего утра меня одолевают звонки и визитеры - все требуют билеты на концерт, но я вынужден отказывать даже своим хорошим знакомым, рискуя испортить с ними отношения. Об этих проблемах я за завтраком рассказываю Спивакову. Он предлагает решить проблему так, как это «Виртуозы» практикуют во многих городах, - пустить публику на репетицию. У Спивакова репетиция - это тот же концерт, только музыканты не во фраках, а в будничной одежде, и позволяют себе переговариваться в перерывах между произведениями. Оплату за этот, фактически дополнительный концерт оркестр не требует.

Однако благотворительность знаменитого музыканта на этом не ограничивается. В первой половине дня он проводит мастер-класс с местными скрипачами, посещает выставку работ юных художников и всех присутствующих на этих мероприятиях радушно приглашает на вечерний концерт.

После репетиции я делаю ещё одну попытку убедить Спивакова, что негде разместить такое количество слушателей, и он, наконец, раскрывает свой секрет: «Посади их на сцене». К началу концерта почти вся сцена заполняется стульями. Оркестр располагается небольшим островком на авансцене - зрелище необычное, но музыканты в таких условиях работают не впервые и чувствуют себя комфортно.

Дождавшись полной тишины, Спиваков своим знаменитым бархатным баритоном благодарит публику за тёплый приём и объявляет первый номер программы. Очень скоро я начинаю посматривать на часы, время поджимает - после концерта планируется отъезд коллектива в Москву, ужин в кафе уже заказан, автобус ждет у служебного входа, артисты из гостиницы выписались ещё до репетиции...

В это время ко мне подходит администратор концерта. Оказывается, там меня ожидает мэр города с супругой: «Какие сейчас планы у Спивакова? Я его со всеми музыкантами приглашаю на банкет, зал в ресторане уже заказан. Я сейчас позвоню на вокзал, они поедут позже проходящим поездом в специально прицепленном вагоне». Возражать мэру бесполезно, характер у него напористый и жёсткий...

Стол накрыт как на свадьбе - градоначальник любит блеснуть гостеприимством. Никто никуда не торопится, у всех прекрасное настроение, музыканты со студенческим аппетитом налегают на холодные и горячие блюда, Спиваков с градоначальником пьют на брудершафт и переходят на ты. Мне требуются немалые усилия, чтобы усадить музыкантов в автобус и заставить новоиспеченных друзей, наконец-то, распрощаться.

На вокзале «Виртуозов» ждёт ещё одно приключение... Моросит дождь, дует холодный осенний ветер. Изрядно промерзнув, артисты решают согреться традиционным способом, гостеприимный мэр снабдил коллектив в дорогу «спецпакетом» - набором крепких напитков и бутербродов. Музыканты раскладывают на чемоданах закуски, откупоривают бутылки и начинают «распитие спиртных напитков в общественном месте»...

Живописная группа пассажиров привлекает внимание окружающих, к нам подходит наряд милиции и требует показать, что находится в футлярах. Музыканты отказываются открывать футляры - под дождём можно испортить дорогостоящие инструменты. И тут Спиваков решает пошутить, он говорит с кавказским акцентом: «Начальник, отойди по-хорошему, а то мы достанем автоматы»... Но могилёвская милиция шуток не понимает, по рации вызывает подкрепление. Лишь когда я объясняю, что эта подозрительная группа не кто иные, как знаменитые «Виртуозы Москвы», а в футлярах не автоматы, а музыкальные инструменты, стражи порядка отменяют вызов. Но меня со Спиваковым все-таки просят пройти в отделение для установления личности. Для моего друга это посещение становится очередным забавным эпизодом гастрольной жизни, а для меня оно заканчивается штрафом за нарушение общественного порядка. Впрочем, в конце концов, отделение милиции в полном составе помогает музыкантам занести в вагон багаж, инструменты и цветы, а перед самой отправкой вся компания на перроне провозглашает на посошок тост за здоровье знаменитого маэстро.