«Бороться и искать, найти и не сдаваться!»

Источник материала:

Алферов Жорес Иванович родился 15 марта 1930 года в Витебске. И родители, и предки Алферова родом из Беларуси. Учился в средней школе № 42 города Минска. Окончил Ленинградский электротехнический институт им. В.И. Ульянова (Ленина). Был распределен в Ленинградский физико-технический институт. Начинал с младшего научного сотрудника, а с 1987 года - директор ФТИ. Вице-президент Российской академии наук, председатель президиума Санкт-Петербургского научного центра РАН. Лауреат Ленинской и Государственной премий СССР. В 2000 году за разработки полупроводниковых элементов, используемых в сверхбыстрых компьютерах и оптоволоконной связи, Жоресу Ивановичу Алферову присуждена Нобелевская премия. Звания «Почетный гражданин города Минска» удостоен в 2002 году

Короткая - всего несколько строк - автобиография: «Алферов Жорес Иванович родился в 1930 году в Витебске БССР. В школу пошел в 1937 году в Новосибирске, где в то время работал отец. В период Великой Отечественной войны учился в Туринске Свердловской области, где отец работал директором завода. В 1943 году вступил в члены ВЛКСМ, был членом школьного комитета комсомола в период учебы в 8, 9 и 10-м классах. В 1945 году переехал в Минск. Учился и окончил в 1947 году 42-ю среднюю школу Минска. Отец работает управляющим треста бумажной промышленности Белоруссии, член ВКП(б) с 1917 года. Мать - домохозяйка». Подпись и число: 10.11.47.
В Минск семья Алферовых переехала в 1945 году. Страшную картину представляла собой белорусская столица. Сплошные руины. Не верилось, что такой город можно возродить. 42-я средняя школа, куда по приезду сразу же пошел Жорес Алферов, считалась самой лучшей в городе. Впрочем, сравнивать ее с другими не представлялось возможным. Это была единственная мужская школа в Минске. Зато женских - три. Так что когда девчонки приглашали мальчишек на свои вечера, у последних был прекрасный выбор.
А находилась мужская средняя школа № 42 на площади Свободы в бывшем губернаторском доме. Парт, разумеется, в то время не было. Столы, сколоченные из досок, да простые скамейки на троих учеников. За одним из таких столов и сидели три ученика, фамилии которых начинались с первой буквы алфавита: Алферов, Александровский, Атрахович. Учителя так и называли их - «три А». Занятия начинались вечером, а класс был хулиганистый. Многие ученики, в том числе и Алферов, имели оружие (город в то время был неспокойным: из руин стреляли в упор). Старшеклассникам ничего не стоило устроить короткое замыкание и погрузить здание в темноту...
Но вот на уроке физики даже самые отъявленные хулиганы сидели тихо. Затаив дыхание, они слушали учителя, потому что знали: ничего, кроме физики, для Якова Борисовича не существует. Яков Борисович устраивал сдвоенные уроки и читал лекции. У доски он никого не спрашивал. Зато в конце четверти проводил контрольные работы. Он раздавал 12 вариантов, так что списать было невозможно. И по результатам контрольных выставлял четвертные оценки.
Жорес Алферов учился на отлично и хорошо («четверки» получал редко: одну-две, не более). Но самое главное: оценки зарабатывал честно, без всяких поблажек. А тут за первую четверть по физике - «четверка», за вторую - опять «четверка», а за третью - вообще «три с плюсом». И это притом, что задачу решил правильно. Как тут не огорчиться! Об этом стало известно маме, и на родительском собрании она подошла к физику. Якову Борисовичу это страшно не понравилось. И вот однажды учитель меняет свое правило и вызывает Алферова к доске. Он спрашивал Жореса весь урок - все, что проходили за девятый класс. А когда прозвенел звонок, Яков Борисович сказал: «На следующем уроке продолжим». Жорес отвечал на все вопросы, даже когда учитель стал спрашивать его за восьмой класс. Вот тогда учитель физики и сказал будущему нобелевскому лауреату: «Да, физику вы знаете»... В десятом классе по физике Жорес получал только «пятерки».
Многого стоили слова учителя физики. Удивительное дело: Яков Борисович никогда не был классным руководителем. И в воспитателях он не числился. Но, бесконечно любя свой предмет, сумел воспитать любовь к физике у своих учеников. Именно учитель физики посоветовал Алферову поступать в Ленинградский электротехнический институт имени Ульянова (Ленина). Вот так и решил он судьбу Жореса Алферова.
* * *
Уже на третьем курсе Ленинградского электротехнического института Алферов проводит экспериментальную работу в вакуумной лаборатории профессора Б. Козырева. Но он мечтал о физико-техническом институте. Работать в институте Абрама Федоровича Иоффе, чья монография «Основные представления современной физики» стала для Алферова настольной книгой, воспринималось им как огромное счастье. И мечта сбылась: на факультет пришло три вакансии в ЛФТИ. И одна из них досталась Жоресу Алферову.
В январе 1953 года Жорес Алферов получает пропуск № 429 (столько на тот момент в Физтехе числилось сотрудников) и приступает к работе над созданием первых отечественных германиевых диодов и триодов (транзисторов).
5 марта 1953 года Жоресом Алферовым был изготовлен первый советский транзистор. А уже в мае 1953-го первые советские транзисторные приемники демонстрировались высокому начальству. В последующие годы за очень короткое время в лаборатории доктора физико-математических наук, профессора В. Тучкевича были созданы первые советские германиевые силовые выпрямители, германиевые фотодиоды и кремниевые солнечные батареи, исследовано поведение примесей в германии и кремнии.
В мае 1958 года Жоресу Алферову поручили выполнить работу по созданию специального полупроводникового устройства для первой советской атомной подводной лодки. В рекордно короткие сроки была разработана принципиально новая технология и конструкция германиевых вентилей. Младшему научному сотруднику Алферову звонил первый заместитель председателя Правительства СССР Д. Устинов и просил ускорить создание устройства на две недели. Чтобы выполнить эту просьбу, Жоресу Алферову пришлось поселиться на два месяца прямо в лаборатории. В октябре (не прошло и полгода!) устройства уже стояли на лодке. Когда заместителю Главкома ВМФ доложили, что на подлодке установлены новые германиевые вентили, адмирал с раздражением спросил: «А что же, отечественных не нашлось?»
В 1961 году Алферов защищает кандидатскую диссертацию, которая в основном посвящалась разработке и исследованию германиевых и частично кремниевых выпрямителей. На основе этих работ и возникла отечественная силовая полупроводниковая электроника.
В Физтехе Жорес Алферов свое инженерно-техническое образование дополнил физическим и очень быстро стал высококлассным специалистом по квантовой физике полупроводников. Ему сопутствовал традиционный успех. Гетеропереходы в полупроводниках! Это когда в контакт приведены два или несколько различных по химическому составу полупроводников. Идея использования гетеропереходов в полупроводниковой электронике не нова. Но все попытки ее реализовать были безуспешными. Приборы на гетероструктурах не получались. Потому что никому не удавалось создать гетеропереход, близкий к идеальному. Это значит такой, где размеры элементарных ячеек кристаллических решеток разных полупроводников, составляющих переход, практически совпадали бы. Такую гетеропару никто не мог найти. Вот за это, казалось бы, безнадежное дело и взялся Жорес Алферов.
Многие научные сотрудники, в том числе и шеф Алферова, заведующий лабораторией Владимир Максимович Тучкевич, отговаривали его заниматься гетеропереходами. «Идеи использования гетероструктур возникли в начале 60-х годов у нас, в Физико-техническом институте, в моей группе, - рассказывает Жорес Алферов. - Мы показали, что для большинства полупроводниковых приборов необходимо строить полупроводниковые кристаллы из сложных химических композиций. Притом, он остается единым монокристаллом, но его основные свойства меняются внутри кристалла на расстояниях, исчисляемых долями микрона. Подобные идеи, по мнению ученых, противоречили физическим принципам или, во всяком случае, казались нереальными практически. Когда я об этом впервые рассказал в 1964 году на конференции в Париже, то один из крупнейших американских специалистов, мой хороший знакомый, выходец из России, Яков Панков сказал: «Это все бумажные патенты, Жорес, они никогда не будут реализованы».
И все-таки это случилось! В 1968 году на одном из этажей «полимерного» корпуса Физтеха, где тогда располагалась лаборатория Тучкевича, вспыхнул (физики говорят «загенерил») первый в мире гетеролазер. А через два года Жорес Алферов и его сотрудники Ефим Портной, Дмитрий Третьяков, Дмитрий Гарбузов, Вячеслав Андреев, Владимир Корольков создали первый полупроводниковый гетеролазер, работающий в непрерывном режиме при комнатной температуре. Именно такой сложный «сандвич» из самых различных материалов, представляющих собой единый кристалл, стал сердцем волоконно-оптической связи. Он передает световые сигналы десятков миллионов телефонных разговоров.
Препятствий на пути Жореса хватало. Как водится, нашим спецслужбам 70-х годов не нравились его многочисленные заграничные премии, и его пытались не пускать за границу на международные научные конференции. Появились завистники, пытавшиеся перехватить дело и «оттереть» Жореса от славы и средств, необходимых для продолжения и совершенствования эксперимента. Но его предприимчивость, молниеносная реакция и ясный ум помогали преодолевать все эти и другие препятствия. Сопутствовала развитию его славы и «госпожа Удача»...
И это действительно так. Вот одно из подтверждений. В 1971 году по приглашению профессора Ника Холоньяка, единственного в мире дважды лауреата Нобелевской премии по одной специальности, Жорес Алферов приехал в США. И, надо сказать, приезд этот был очень удачным: Франклиновский институт присуждал очередную медаль Баллантайна за лучшие работы по физике. Новый гетеролазер, созданный Алферовым, сулил огромные перспективы для прикладных дел. И поэтому внимание к нему было особое. Конкуренты, разумеется, были, но публикации Жореса Алферова и сотрудников Физтеха появились раньше. Немалую роль сыграла также поддержка работ советских физиков авторитетами мировой значимости Джоном Бардиным и Ником Холоньяком. Лауреатом престижнейшей международной награды стал Жорес Алферов.
«Особая ценность моей первой международной награды - золотой медали Франклиновского института, - говорит Ж. Алферов, - заключается в том, что Франклиновский институт в Филадельфии присуждал награды советским ученым: до меня в 1944 году золотую медаль получил академик
П. Капица, а после меня - академики Н. Боголюбов и А. Сахаров. Быть в такой компании большая честь».
Уже в 1970 году на основе гетероструктур были созданы солнечные батареи. Американские ученые только публиковали свои первые работы, а советские солнечные батареи уже летали на спутниках. Впервые в мировой практике было развернуто их серийное промышленное производство. Многолетняя эксплуатация солнечных батарей на гетероструктурах на станции «Мир» блестяще доказала их преимущества в космосе.
В 1972 году Жоресу Алферову и его ученикам-коллегам В. Андрееву, Д. Гарбузову, В. Королькову и Д. Третьякову была присуждена Ленинская премия. Жорес Иванович набрал номер телефона родителей (с 1963 года они жили в Ленинграде) и с радостью сообщил отцу, что его сын - лауреат Ленинской премии. В ответ услышал: «Что твоя Ленинская премия - у нас внук родился!» 1972 год был для Жореса Ивановича поистине счастливым годом: Ленинская премия, избрание в Академию наук и, наконец, самая большая радость - рождение Вани Алферова.
В 1987 году Жорес Алферов был избран директором Физико-технического института. Известный на весь мир своими научными открытиями Физтех Жорес Иванович возглавлял свыше 15 лет. Через год его избирают председателем президиума Ленинградского научного центра Академии наук, а в 1990-м - вице-президентом Академии наук СССР. Позднее на эти посты он переизбирался уже в Российской академии наук.
Минувший XX век недаром называют веком физики. Последнюю в том веке Нобелевскую награду по физике поделили между собой трое ученых: два американца - Херберт Кремер и Джек Килби - и российский академик Жорес Алферов. Присуждение высшей научной награды российскому физику после 22-летней паузы с огромным энтузиазмом было встречено на постсоветском пространстве учеными и широкой общественностью. Особое значение эта награда имеет для Петербурга: отныне двадцатое столетие навеки обрамлено фигурами Нобелевских лауреатов - Ивана Петровича Павлова (1904) и Жореса Ивановича Алферова (2000).
«…Процедура вручения Нобелевских дипломов, - рассказывает академик Борис Петрович Захарченя, присутствовавший на церемонии, - за сто лет существования этой премии разработана в деталях. Амфитеатром рассажены на сцене члены Шведской академии и Нобелевского комитета. В первом нижнем ряду, слева от зрителей, - лауреаты, справа - голубые с золотом кресла для королевской семьи. Выходят. Роскошные платья и сверкание камней в коронах царственных дам, статный король в орденах. Грянул гимн Швеции, подхваченный звучными меццо-сопрано оперных певиц, расставленных на каждом ярусе театра. Боже! Как торжественно и красиво! Душа летит к небесам... Даже подлая мыслишка: «А мы-то их под Полтавой...» - и та испарилась в праздничной атмосфере. Все садятся. Специально подготовленные спикеры по пять-семь минут рассказывают королю на доступном языке о смысле сложных научных исследований, удостоенных премий.
...Во время всего этого представления я смотрю на своего давнего друга Жореса. На его фраке справа лучисто-серебристый орден «За заслуги перед Отечеством» второй степени, на шее тот же орден третьей степени. Прямо-таки киновельможа, если бы не дополнение в виде медали лауреата Ленинской премии с профилем Владимира Ильича. Верен себе! Он раскован, сидит в кресле, положив ногу на ногу, так же как сидящий напротив король. Думаю, а ведь наш Жорес в своих делах тоже король».
* * *
Из воспоминаний Жореса Алферова: «10 октября 2000 года, в начале второго часа дня моя помощница в институте Наталия Эмильевна Сергеева позвала меня к телефону, сообщив, что звонят из Шведской академии наук. Поскольку у меня практически не было никаких отношений с Королевской академией наук Швеции, то вполне определенная мысль промелькнула у меня, при этом я подумал: «Но ведь сегодня вторник, а о премиях по физике всегда объявляют во вторую среду октября!» У телефона был генеральный секретарь Шведской Королевской академии наук профессор Е. Норби. Он поздравил меня с присуждением Нобелевской премии по физике за 2000 год вместе с профессором Г. Кремером из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре за развитие полупроводниковых гетероструктур и профессором Дж. Килби из Техаса за его вклад в открытие интегральной схемы. К поздравлениям сразу присоединились профессор Т. Классон - председатель Нобелевского комитета по физике и затем мой старый друг профессор X. Гриммайс из Лундского университета, много раз со слезами в голосе повторявший: «О, Жорес, поздравляю!»
Десятилетним мальчиком я прочел замечательную книгу Вениамина Каверина «Два капитана». И всю последующую жизнь следую принципу ее главного героя Сани Григорьева: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»
Очень важно при этом понимать, за что ты борешься».

Фрагменты из книги
Ж. Алферова «Физика и жизнь»