Рушник от Петра Климука

Источник материала:

Первый белорусский космонавт сделал такой подарок командиру правительственного экипажа после одного из полетов в Москву

…Черно-белое групповое фото - обычное на вид. И удивительное - если внимательно вглядеться. На нем запечатлен первый советский космический отряд. Снизу размашистый автограф нашего земляка, летчика-космонавта СССР Петра Климука. Пожелтевший конверт также оказался непростым: почтовые штемпели - с космодрома Байконур, из Звездного городка, с борта орбитальной станции «Салют-6».
Все эти раритеты показал мне бывший летчик Виктор Васильевич Мелешин, возглавлявший в свое время правительственный экипаж, летавший литерными рейсами.
Настоящие воздушные асы даже в свои 70 с хвостиком выглядят подтянуто и молодцевато. А если еще имеют сибирскую закалку, то хоть сейчас сажай их за штурвал самолета. Родившийся в Новосибирске Мелешин детство провел в таежной деревне, куда его отца направили организовывать колхоз «Таежный штурм». В сибирской глухомани жили вместе с политссыльными, что позволило будущему покорителю неба увидеть немало интересных людей: жену коменданта Кремля, дочь Бухарина и многих других.
А еще на расположенном в городе авиационном заводе имени Героя Советского Союза Валерия Чкалова работали первоклассные специалисты. В том числе и замечательный ученый Сергей Алексеевич Чаплыгин, в честь которого нынче названа одна из улиц Новосибирска. И научные споры творцов реактивной авиации вырывались за пределы лабораторий и цехов, продолжаясь на кухнях. Дети прислушивались к разговорам взрослых, мечтали о покорении неба.
Однажды в класс, где учился Виктор, пришел инструктор городского аэроклуба. Следом помощники втащили авиационный мотор. Восторженные старшеклассники стали записываться в летчики прямо в актовом зале школы. Не пугали ни подъем в 4 часа утра, ни физические перегрузки.
- Мы носили военную форму, но без погон, жили в лагерях под Новосибирском. Летали на деревянных самолетах «УТ-2» - очень пилотажных, но без тормозов. Летчикам, чтобы остановиться, приходилось заруливать на колодки. А развернуться помогали курсанты, державшие самолетик за крыло. Романтика!
После аэроклуба Виктор Мелешин поступил в Омское военное училище бомбардировщиков.
4 октября 1957 года приехал в Новосибирск в отпуск и шел через огромный 6-километровый сквер родного города. И вдруг из репродукторов, что оставались еще со времен войны, донеслось: «Запущен первый советский спутник!» Как человек военный Мелешин сразу понял, что это значит. Началась космическая эра.
В летные полки зачастили представители засекреченных контор - искали добровольцев для полетов в космос.
- Не пробовали записаться? - спрашиваю Виктора Васильевича.
- Нет, - как-то очень поспешно ответил он. - Мы же были бомбардировщиками, летали на «Ил-28», привычные к коллективным полетам, экипажем. А туда требовались истребители, умеющие принимать решения в одиночку.
А потом вышел печально знаменитый указ Хрущева о сокращении военнослужащих. Демобилизованным летчикам, тем, кто помоложе, предлагали перейти в ракетные войска. Судьбу Виктора Васильевича решил бравый кадровик
«Аэрофлота», приехавший в их часть набирать добровольцев для полетов на «Ту-104». Надо знать историю советской авиации, чтобы понять, что значила новая машина, вышедшая из конструкторского бюро Туполева, для воздушных асов.
Но вместо обещанного «Ту-104» Мелешину предложили «Ил-14».
Переучивался в Ульяновске в школе высшей летной подготовки. Место новой службы офицерам разрешалось выбирать самим. Москва входила в список, предложенный Виктору Васильевичу. Он выбрал Минск, перебравшись в столицу Белоруссии в марте 1960 года. Полетав вторым пилотом, скоро возглавил экипаж «Ил-14», а затем «Ан-24». Следующим был реактивный самолет «Як-40». Предназначался для местных линий, однако (собеседник рубит рукой воздух) для самолета весь земной шар доступен. В общем, переучился Мелешин и на этот самолет, а тут и необычное предложение подоспело: стать командиром правительственного экипажа.
Он сам получил правительственный лайнер, перегнал его из Саратова в Минск, а затем осваивал литерные рейсы.
Полет под грифом «литер А» - это особая история! Такими рейсами летали только члены и кандидаты в члены Политбюро, даже председатели Советов Министров, союзные и республиканские, в эту почетную категорию не попадали. При полетах «литером А» освобождались верхние и нижние воздушные коридоры, аэропорты закрывались на 15 минут, и все самолеты «сидели» - ждали своей очереди на полосе. Командир корабля нес персональную ответственность за план полета.
Представляете чувства командира экипажа, когда по трапу поднимался Петр Миронович Машеров! Или сам Косыгин на борту!
- Однажды мне говорят: «Полетишь в Москву». И больше никаких подробностей. Смотрю, заходит молодой человек в форме генерал-лейтенанта авиации. Лицо очень знакомое по фотографиям - Петр Ильич Климук. Как командиру корабля мне положено докладывать главному пассажиру. Я отрапортовал, представился Климуку. И больше в контакт не вступал. Зато уж ко второму разу как следует подготовился. Взял с собой альбом про космос с фотографиями космонавтов и с марками, посвященными космосу. Вылетели мы в сторону Пружан с опозданием: Климука задержали при прощании - вручали каравай на красивом рушнике. Погода чудесная, участок из Мозыря на Пинск спокойный, второй пилот опытный. Я ему и говорю: «Командуй, а я выйду пока к Петру Ильичу».
- Когда это было? - уточняю.
- В сентябре 1978 года - видите, дата на фотографиях имеется…
Прихватил альбом - и к Климуку. Начали разговор. И знаете, очень быстро поняли друг друга. Стал Петр Ильич рассказывать про космонавтов, про их личную жизнь, про то, о чем не писали в газетах. Вспомнил, как с будущей супругой познакомился ночью в электричке. Как Леонов поддерживал ее, пока сам Климук бороздил космические просторы, брал сына Петра Ильича на рыбалку. Словом, разговор получился задушевный. В конце я спрашиваю: «Петр Ильич, с кем ужинать будете - с совминовцами или с нами?» Он: «Ребята, конечно же, с вами».
Прилетели в Беловежскую пущу. Климук мне и говорит: «Виктор Васильевич, забирай мой каравай. И рушник заодно: дочку будешь замуж выдавать - пригодится».
Понес я этот роскошный хлеб в офицерскую столовую, которой заведовала очень красивая и толковая женщина. Говорю: он, мол, от самого Петра Ильича. А тогда, кстати, у летчиков благодаря дружбе с совхозами, а также наличию собственных подсобных хозяйств отменное меню было. Засоленные огурчики в бочоночках, грибочки...
- Значит, отдали в столовую только каравай, без рушника?
- Конечно. Это же подарок для дочери - я его и использовал потом по назначению. В общем, вместе с экипажем проследовали мы в «греческий зал». Закуска на столе отменная. И... больше ничего. В то время строгость была такая, что за рюмку и с работы могли выгнать. И в этот момент заходит наша заведующая с чайником и говорит: «А как насчет горячего чая?» Климук человек сметливый, в тон отвечает: «Если горячий, то я не против». Она разлила нам из чайника разведенного спиртика. Мы и выпили немножко...
Виктор Васильевич спохватывается и бросает на меня опасливый взгляд: «А может, это не стоило рассказывать?»
«Замечательный облик первого белорусского космонавта от такого человеческого штришка не пострадает, - успокаиваю я экс-пилота. - Наоборот: Петр Ильич в данном случае проявил завидное качество, которое называется простота и доступность в общении».
- Мы с экипажем остались в полку, а Петр Ильич Климук поехал к Петру Мироновичу Машерову. Я потом у Машерова интересовался, как ему наш космонавт. А он говорит: «Это наш белорусский Гагарин». А у самого Петра Климука - я ж с ним и впоследствии летал, даже на родине его побывал и в Звездном городке - однажды спросил: «Скажите, только честно: вы летали в космос три раза - полетели бы в четвертый?» И он мне так же честно ответил: «Вряд ли». Потому что после каждого полета - а они становились все более длительными - приходится заново учиться ходить по земле.

Людмила СЕЛИЦКАЯ, «МК»