Андрей Кураев: "Патриарх собственной рукой разбил рекламную витрину своей церкви"

– Я вообще особо ее не планирую, а тем более в условиях мора. Пока что ничего в моей жизни особо не меняется.

– Я и так всю свою диаконскую 30-летнюю жизнь был заштатным. Приходил в храм, когда было желание, по воскресеньям и праздникам. И сейчас могу приходить. В этом смысле ничего не меняется. Единственное, чего теперь не могу делать, это говорить «паки и паки Господу помолимся». А вот быть на службе в алтаре, причащаться «по диаконскому чину» могу – ведь сана я не лишен.

– Чем угодно. Потому что этот предстоящий суд – фикция. Для этого суда вообще ничего не значит, какие именно аргументы будут у меня или у него... Патриарший суд – это не более, чем оформление приказа Патриарха. А какие планы у Патриарха, я не в курсе.

– Нет. В церкви есть отголосок римского права: «за одно преступление не наказывают дважды». Поэтому за одно и то же деяние мирянина отлучают, а клирика просто лишают сана.

– Мне не было сообщено никаких намеков или комментариев. Точнее говоря, мне вообще ничего не было сообщено ни устно, ни письменно. Кстати говоря, Указ Патриарха довольно странный. Ну хотя бы взять то обстоятельство, что он был опубликован без номера. Предыдущий опубликованный указ, как и положено, носит номер (Указ № У-02/48 от 22 апреля 2020 года»), а мой – нет. В нем не указаны каноны (то есть статьи церковного закона), на основании которых налагается наказание. Не указывается и срок запрета. И даже не перечисляются мои вины («учитывая Ваши предыдущие деяния, относительно которых поступали жалобы на мое имя»).

– Нет, думаю, что номер со временем проставят. Просто очень торопились почему-то. Невтерпеж было.

– Я не могу копаться в мотивах другого человека, с которым я вдобавок ко всему уже лет 9 как не встречался.

Но по крайней мере одна вещь действительно очень необычна. А именно: указ Патриарха вышел на главной странице сайта Патриархии. Там, в рубрике «Патриарх», обычно выставляются только сообщения о его службах, его проповедях и его поздравления министрам по поводу их дней рождений или вступления в должность. Там никогда не публиковались административные распоряжения Патриарха – кого куда назначить или лишить сана. И вдруг там появляется Указ по заштатному диакону. Это впервые в истории. В этом смысле меня уравняли с министрами. А на следующий день на этом же крайне официозном сайте появился комментарий вполне в духе сталинской прессы:«внутренняя гниль Кураева… Андрей Кураев потерял уже не только христианский, но и вообще человеческий облик. Кураев подтвердил свою антихристианскую сущность… бесконечные потоки кураевских лжи и искажений, грязных интриг и сплетен, бесконечного ерничанья и похабщины… для Андрея Кураева Святая Церковь является чужеродным организмом».

А вне официального сайта, просто в сети, один апологет патриарха сказал, что я совершил «мировоззренческое преступление». Это же просто гениально! В одном романе братьев Стругацких преследованию подлежал «недостаточно восторженный образ мысли», а в антиутопии Оруэлла – «мыслепреступления». 

И в моем случае это абсолютно верно. Ведь в той моей дневниковой записи (заметьте – вовсе не в проповеди с церковного амвона, а в личном дневнике) про кончину Агейкина я говорил про себя: «В моей памяти сей недопротопресвитер останется как тупой карьерист». И это – факт моей жизни. В моей памяти бывший модератор моего интернет-форума оставил именно такой осадочек. В светском праве давно уже выяснено, что не подлежат наказанию оценочные суждения, начинающиеся с фразы «По моему мнению…»

– Я об этом говорю уже в течение восьми лет.

Поэтому эта нервозность (если не сказать истеричность, кстати, вполне понятная в условиях строгой самоизоляции) сайта патриархии и его хозяев вытекает вовсе не из моего комментария на кончину Александра Агейкина. Просто у нас с Патриархом принципиальные расхождения богословско-этического уровня. Понимаю, что из церковных уст тут же посыплется – «как он посмел говорить "у нас с Патриархом"? Кто он такой?!». Ну, просто я тот, указы и статьи о котором публикуются на лично-официальном сайте самого патриарха…

В истории Византийской церкви I тысячелетия никогда не было дискуссии на темы церковной этики. Были споры о Христе, о догматике, об иконах, но о том, как понимать Христовы заповеди, дискуссий не было... Впрочем, в XVI веке в России была дискуссия между нестяжателями и иосифлянами. Там было два вопроса: может ли монастырь иметь крепостных, и можно ли сжигать еретиков. Победила точка зрения, что всё можно, конечно. Больше никаких этических дискуссий не происходило.

Сейчас мы живем в мире, в котором есть определенная свобода высказывания и дискуссии. И вот оказалось, что у меня и у Патриарха разное представление о том, что есть голос церкви, что есть благо для церкви, а что ей, напротив, вредно.

И дело не в личности. Здесь, я бы сказал, в некотором смысле просто классовая предопределенность. Потому что человек во власти, который на горе, всегда видит мир несколько иначе, чем тот, кто внизу. Это тоже вполне понятно. Но обычно те, кто внизу, должны помалкивать. А те, кто наверху, считают: они не просто наверху горы, они и есть гора. И что слово Патриарха – это слово церкви и даже слово Бога.

А я с этим не согласен. И не скрывал этого.

– Возможно, и так. Видите ли, мой список недоумений, вопросов, несогласия открыт, я 8 лет об этом открыто пишу и говорю и в своем блоге, и в интервью, и в недавно вышедшей книге «Византия против СССР». А вот список встречных претензий Патриарха ко мне пока закрыт.

– По большому счету Патриарх своей рукой разбил рекламную витрину своей же церкви. Рекламный билборд, я бы сказал.

Дело в том, что когда какой-нибудь миссионер или апологет московской Патриархии обращался к более-менее взрослым и осведомленным людям с призывом: «Войдите в наши ряды», в ответ он нередко слышал: «Что-то ваши ряды слишком уж стройные, слишком казарменные, подравненные; а в казарму, как и во вторую КПСС, как-то не хочется идти».

В ответ умный апологет мог сказать: «Это не так, мы не армия. Мы – семья. У нас допускается разнообразие мнений. Нам главное – единство во Христе, а по остальным вопросам мы можем быть различны. Вон, посмотрите, что Кураев себе позволяет. И Патриарх его не трогает».

До 29 мая можно было так говорить. С 29 мая этот аргумент уже не работает. Теперь уже все четко. Армия со своим главным воинским храмом, где Сталин на мозаике.

– Никакой подвешенности. Уверяю вас, я твердо стою на ногах… И внутренне я тоже совершенно спокоен. Пять генераторов моего счастья работают круглосуточно и они рядом со мною. Это я о внучатах. И вообще, я верю в то, что всё, что приходит в мою жизнь помимо моей воли – это весточка от Бога. Пока всё приходило удивительно вовремя.