Четвериков предполагает, а Госкино решает

Фильм «Руины стреляют…» мог надолго задержаться на полке, если бы его не увидел сам Брежнев

Художественному фильму «Руины стреляют…» в этом году исполняется сорок лет. В его истории много интересных страниц. Это ведь первая телевизионная картина, рассказавшая о Минском подполье и его героях. Ее сценарий основан на реальных событиях. В 1974 году режиссер фильма Виталий Четвериков получил Государственную премию. Эти факты давно известны. Но мало кто знает, что во многом благодаря «Руины стреляют…» белорусской столице было присвоено звание «Город-герой». Как это произошло?

К сожалению, Виталия Четверикова уже давно нет с нами. Он умер в 1983 году, вскоре после того как ему исполнилось пятьдесят. Восстановить картину тех лет нам помогут документы Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства, а также воспоминания вдовы режиссера актрисы ТЮЗа Жаннеты Четвериковой.

Как появилась идея снять фильм, посвященный Минскому подполью? Вот что режиссер рассказывал в интервью газете «Страж Балтики» в 1971 году: «В великолепном фильме Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм» есть документальный кадр – фото казни белорусского четырнадцатилетнего подпольщика, с улыбкой взирающего с помоста смерти на своих палачей. Я заинтересовался судьбой этой фотографии. Долгие кропотливые поиски увенчались успехом. Тем парнем оказался Володя Щербацевич, казненный гитлеровцами вместе со своей матерью. Позже я снял короткометражный фильм «Казнен в 41-м». Он был отмечен международными и союзными премиями. Я настолько увлекся темой героизма минских подпольщиков, их трагической судьбой, что уже не мог оставить дальнейших поисков новых героев…»

Жаннета Петровна говорит, что на самом деле все было несколько иначе. Просто в то время это не предавалось огласке. Оказывается, идея снять фильм о минских подпольщиках принадлежит Петру Машерову. Дело в том, что Минск претендовал на получение звания «Город-герой». В Москве «доброжелатели» всячески препятствовали этому, дескать, белорусская столица приписывает себе то, чего не было на самом деле. Тогда руководство Беларуси и решило: необходимо снять добротный художественный фильм, основанный на реальных событиях, подтверждающий, что в Минске было организовано подполье, которое активно боролось с врагом. Зная, что Четвериков снял короткометражку про 14-летнего героя, столь ответственное дело поручили именно ему. Была предложена и конкретная основа для фильма – книга Ивана Новикова «Руины стреляют в упор».

Как позже вспоминал режиссер, в те времена в портфеле «Беларусьфильма» лежали десятки сценариев-заявок о подпольной борьбе. Он ознакомился с ними, но подходящих не нашел. А вот книга Новикова ему показалась достойным материалом с интересной фактурой. Не более того. На сценарий многосерийного фильма она не тянула. Это означало, что книгу нужно перерабатывать, дополнять. Автор был с этим не согласен. Из-за чего у него с Четвериковым случались конфликты. Но на стороне режиссера были вышестоящие органы: киностудия, Госкомитет по кинематографии, Совет Министров и т.д. Они настаивали на том, что фильм должен охватывать не только начало войны, но и события 1943—1944 годов «вплоть до полного разгрома и изгнания фашистских оккупантов с территории Белоруссии». В результате Виталий Павлович сам взялся за перо.

— Чтобы найти еще какие-то интересные факты, муж попросил разрешения покопаться в секретных цековских архивах. Не без помощи Машерова ему все же дали пропуск, — рассказывает Жаннета Петровна. – Он просиживал там с утра до ночи. Возвращался — волосы дыбом на голове стояли. Это сегодня большинство из тех документов уже рассекречены. Тогда же те документы, и в частности доносы, было страшно читать. Потом он отправился в экспедицию по Беларуси. На лодке проплыл Березину, Птичь, Сож. В приречных деревнях около костра он услышал множество интересных историй. Чтобы соединить тот ценный материал и книгу Новикова, Виталий пригласил в сценаристы писателя Ивана Чигринова. Они творили по отдельности. Периодически Чигринов приходил к нам домой, и они соединяли сделанное, что-то меняли, дописывали.

Интересно, что долгое время оставался нерешенным вопрос объема будущего фильма. Были различные варианты: от пяти до тринадцати серий. В итоге заказчик – Центральное телевидение – и киностудия, взвесив свои финансовые возможности, сошлись на четырех сериях. Сценарий Четверикова и Чигринова пришлось переделывать, точнее сокращать. Это дело доверили кинодраматургу А. Леонтьеву. Заметим, что в титрах фильма в качестве сценаристов значатся два Ивана: Новиков и Чигринов.

К работе съемочная группа приступила в декабре 1969 года. Актеров подобрали быстро. Четверикову предложили главных героев – Игоря Ледогорова и Светлану Коркошко. Он попробовал их и согласился. Пригласил еще несколько человек из Москвы и Прибалтики. Белорусы (Августин Милованов, Мария Захаревич, Геннадий Гарбук, Павел Кормунин и другие) были заняты в основном в ролях второго плана.

— Фильм сняли в рекордно короткие сроки – за год, — вспоминает Жаннета Четверикова. – Это сегодня без перерывов снимают и 120-серийные телевизионные фильмы. Тогда вообще плохо представляли, как сделать хорошую четырехсерийную ленту. Тем более что съемочную группу постоянно подгоняли. Виталия по шесть месяцев не было дома. В Минске на Немиге снимали лишь массовые сцены. В основном работали в Калининграде и на болотах в Витебской области. Жили прямо в лесу. Съемки были очень сложными: актеры проваливались по шею в болото, часами находились на улице в тридцатиградусный мороз. Но муж умел находить общий язык с людьми, поэтому никто не роптал. Конечно, иногда приходилось употреблять и крепкое словцо. Помню, муж срочно вызвал меня на небольшой эпизод в Калининград. Мы приходим смотреть новые декорации, а они абсолютно не отвечают замыслу режиссера. Конечно, муж матерился. К утру художник все переделал, и срыва съемок не произошло.

В архиве хранится письмо Виталия Четверикова председателю Госкомитета по кинематографии Совета Министров БССР В.В. Матвееву, в котором режиссер сообщает, что работа над фильмом была закончена 30 декабря 1970 года, причем с экономией денежных средств. «Фильм был принят заказчиком, получил хорошую оценку. Съемочной группе выплачено постановочное вознаграждение».

Фильм смотрели на Бюро ЦК КПБ. Никакой крамолы там не нашли. Поэтому резать картину не стали. Понравилась она и Машерову. Но, как оказалось, чтобы новую ленту увидел зритель, этого было мало. Главное слово оставалось за Москвой. Там же некоторые товарищи, всячески ставившие палки в колеса Минску, претендовавшему на почетное звание, низко оценили фильм и положили его на полку. Именно тогда родилась фраза: «Человек предполагает, а Госкино решает».

— У Виталия подкосилось здоровье, — вспоминает Жаннета Петровна. – Он очень переживал, ночами не спал. Мы едва уговорили его поехать на юг, отдохнуть. Но он выдержал там только неделю. Вскоре после приезда его пригласили в Москву. Уезжал он с опасением, а вернулся с радостной новостью. Оказалось, что фильм посмотрел сам Брежнев. Ему очень понравилось. Тогда начали собирать документы на присвоение Минску звания «Город-герой».

Но, как известно, в фильме не четыре, а шесть серий. О том, что у «Руины стреляют…» будет продолжение, говорилось давно. Планировалось снять еще три серии, которые должны были стать прологом для цикла «Возмездие». Сегодня уже никто не может вспомнить всех подробностей той истории, но из того же письма Четверикова В. Матвееву следует, что съемки очередных серий остановились, только начавшись. Первой причиной было сокращение производства телевизионных фильмов на 1972 год. Второй – запоздавшие новые замечания консультирующих организаций. Чтобы утрясти эти вопросы, понадобилось два месяца. За это время съемочная группа выбилась из графика, договоры с некоторыми актерами утратили юридическую силу и т.д. Но благодаря своему авторитету и ценой собственного здоровья Виталий Павлович организовал работу и за пять месяцев снял еще две серии. Правда, отсмотрев готовый материал, объединение «Экран» Центрального телевидения попросило внести несколько поправок. В частности, требовалось ввести эпизод, который съемочная группа прозвала «лесной горком», «усиливающий показ Минского подполья в организации партизанского движения». Четвериков попросил пролонгировать приказ о съемках фильма. Окончательным сроком сдачи значилось 25 сентября 1972 года. Как вспоминал режиссер, он сутками монтировал картину, иногда даже не ходил домой ночевать. И успел. Но дирекция киностудии все же усмотрела какие-то грехи при производстве фильма, указывала на перерасход средств. Из-за чего наполовину урезали денежное вознаграждение режиссеру, директору картины, оператору и художнику.

Четверикову было обидно и неприятно. Он постарался побыстрее об этом забыть, приступив к съемкам новой картины «Пламя». А в 1974-м справедливость была восстановлена. Именно в тот год Минск стал городом-героем, а режиссер за «Руины стреляют…» стал лауреатом Государственной премии.

— Вознаграждение составляло четыреста рублей – очень приличные по тем временам деньги. Но он не принес их домой, — вспоминает Жаннета Петровна. – Пришел где-то к двенадцати ночи и говорит мне: «Мать, премии нет!» Оказалось, что он собрал всех, кто делал фильм, и пригласил их в ресторан. Сказал, что по-другому поступить не мог: такой фильм один он бы никогда не снял. Виталий жил работой. Когда он умер, оказалось, что одиннадцать лет не был в отпуске.

На снимке: обед во время съемок на болоте.