Александр Ефремов: Я пока единственный кинорежиссер в Беларуси, чьи картины способны что-то заработать

Источник материала:

Александр Ефремов родился 1 мая 1951 г. в городе Горьком (ныне - Нижний Новгород, Россия).Учился в Горьковском театральном училище на актерском факультете. В 1971 году поступил на режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Александра Столпера). Был первым стипендиатом стипендии им. В.М. Шукшина. В 1976 году с отличием окончил ВГИК и был приглашен на киностудию "Беларусьфильм", где и работает по настоящее время.

В 1996 году возглавил мастерскую режиссеров художественного кино в Белорусской академии искусств. С декабря 2001 по декабрь 2002 г. исполнял обязанности председателя Белорусского союза кинематографистов. С 2005 по 2006 г. - генеральный директор Национальной киностудии "Беларусьфильм".

Им снят ряд документальных и видеофильмов, написано несколько сценариев, а в издательстве научной фантастики и приключений вышла его повесть "Детский сад".

Заслуженный деятель искусств Республики Беларусь, профессор Белорусской государственной академии искусств, член Белорусского союза кинематографистов (с 1979 г.), художественный руководитель театра-студии киноактера при киностудии "Беларусьфильм" (с 1991 г.), председатель Национального фестиваля белорусских фильмов (с 2003 г.), режиссер, актер, телеведущий.

Александр Васильевич, у вас несколько творческих ипостасей: режиссер, актер, телеведущий. Кем вы считаете себя сами?

Главная моя профессия - это то, чему я обучался в моем любимом институте - ВГИКе. Я кинорежиссер.

А вы помните, когда впервые осознанно оценили кино и сделали вывод, что вам очень нравится это искусство?

Помню. Это был фильм "Человек-амфибия".

А что вас впечатлило тогда?

Удивительная атмосфера этого фильма, сказочность, необычность того, что там происходило, поразительные человеческие возможности, какой-то невиданный, восхитительный, манящий мир страстей, океана, чудес, блестящая актерская игра и Коренева, и Козакова, и Вертинской…

Знаете, я ведь очень рано научился читать - вместе с моим старшим братом, когда он пошел в школу. Жили мы тогда в деревне, и у нас напротив дома была библиотека. Я настолько увлекся чтением, что каждое утро приходил в библиотеку. На мне была шапка-ушанка - она все время сдвигалась на ухо почему-то. И я стоял у двери. А библиотекарша была у нас, может быть, очень смешливая, но мне казалась жестокой: ругала меня за то, что я принес снег в библиотеку, но книжку давала. Я ее прочитывал и приходил опять. Стоял и ждал, обратит ли она на меня внимание. Она долго не обращала.

Специально?

Да. Потом опять ругала, давала книжку. Я к закрытию ее прочитывал, приходил опять. И это книжное восприятие мира, где все сказочно, необыкновенно, очень красиво, было абсолютно реализовано в этом фильме. Я подумал о том, как, наверное, интересно это делать.

Значит, у вас было богатое воображение: в книге вы все это ярко представляли?

Я полагаю, что воображение у меня было. Насколько оно богатое, не мне судить. Естественно, я был весь в воображаемом мире.

Вам изначально нравилось все, что связано с кино?

Поскольку я не знал его досконально, нравилось абсолютно все. Главное, наверное, волшебство.

Но по первой профессии вы актер.

Нет, я проучился всего-навсего год на актерском факультете и решил, что это абсолютно не мужская профессия.

А что движет молодым человеком, который хочет стать актером - амбиции, жажда славы, денег или еще чего-то?

Дело в том, что после окончания десятого класса я сразу отослал документы во ВГИК на режиссерский факультет. Но мне оттуда прислали бумагу, в которой сообщалось, что я должен был пройти предварительный творческий конкурс и что я опоздал с поступлением.

Вы этого не знали?

Да, я этого просто не знал. Ты пишешь работы, отсылаешь, и на основании этого тебя или допускают до экзаменов, или не допускают. Поскольку я опоздал, то поступил на актерский факультет. Года мне хватило, чтобы понять, что это не мое. Я никоим образом не критикую профессию актера. Есть выдающиеся актеры, которые своей биографией, своим талантом разрушат любое мое замечание в адрес этой профессии. Но мне она показалась на тот момент не очень достойной меня - не очень скромно звучит, конечно. Поэтому я ушел в армию и отслужил два года в ракетных войсках. Там я написал работы на предварительный творческий конкурс, и когда демобилизовался, приехал домой, меня уже ждало приглашение - меня допустили до экзаменов во ВГИК. И я поехал поступать.

Большой конкурс был?

Поскольку брали только пять человек, был конкурс 200 человек на место.

Вы поступили с первого раза?

Да, я поступил с первого раза. Саша Панкратов-Черный, который поступал в шестой раз, был корифеем, знатоком всех обычаев, требований. На первом туре я получил три балла, потому что мастера не было, сидели подмастерья и выпускники старшего курса, которые упражнялись в остроумии, демонстрировали, насколько они образованны, умны и широко эрудированны. Вопросы, которые они задавали, сейчас представляются нелепыми, но тем не менее они каким-то образом характеризовали уровень знаний абитуриента. Меня спросили о колористическом решении "Артаксеркса, Амана и Эсфири" Рембрандта, потом спросили о "Любви к трем апельсинам" Прокофьева, об экономическом положении Мозамбика, о всех портретах Пушкина в русской живописи…

Вы волновались на тот момент?

Ну конечно! Это же ВГИК!

Но и вы не зеленый юнец - уже после армии...

И тем не менее. Мне поставили три балла. А потом у нас был второй тур, где нас всех, оставшихся после первого тура, собрали в большом зале, раздали номера и сказали: "Пишите сценарий". И мы стали писать сценарий. Я после этого рассказал Саше Панкратову-Черному, о чем написал. Он сказал: "Дурак! Разве такое пишут во ВГИК на вступительных экзаменах?". Он был очень убедителен.

Он пошутил?

Нет. Он искренне считал, что такое нельзя писать. И я ушел в подполье, пока не прошла неделя, когда наши работы проверяли.

То есть, вы расстроились, уже абсолютно точно знали, что не поступите?

Да. Я решил, что нужно будет просто дотерпеть, потому что на следующий год я обязательно приеду и поступлю в этот институт.

Когда должны были объявить оценки, я рано утром пришел в деканат, чтобы никто не видел моего позора. Зашел - там сидела девочка Лена, которая посмотрела на меня и сказала: "Ну ты, Ефремов, дал!". И я понял, что это все: большего краха предположить невозможно. Оказалось, что поставили только две "пятерки", одна из них - моя. И уже в тот же день на меня показывали пальцем, говорили, "он уже поступил". А написал я работу, в общем-то, о себе, о том, как меня должны были отослать в какую-то точку, где шла война. Я был хороший оператор по наведению ракет. Была очень серьезная медицинская комиссия, которая обнаружила кое-какие недостатки, и меня положили в госпиталь. И о том, что происходило в этом госпитале, - там было много забавного, было много интересного - я и написал. И оказалось, что это представляет интерес для комиссии, для мастера. И дальше мне уже было действительно очень легко.

Вы учились в мастерской Александра Столпера, народного артиста СССР, который в свое время учился у Эйзенштейна. Сложно было учиться у Столпера?

Нет. Мне было совершенно не сложно. Это был очаровательный человек, очень эмоциональный, профессиональный. И он своих студентов уважал - признавал равенство наших мыслей и чувств со своими.

Считал вас равными себе?

Да. Возможно, это был педагогический прием, потому что многое из того, что мы тогда делали, вряд ли могло стать на один уровень с его "Живыми и мертвыми".

Ну конечно. И Сталинская премия…

У него много было наград, он народный артист Советского Союза. "Живые и мертвые" - поразительная картина. А еще первая звуковая картина "Путевка в жизнь", где он с Экком работал - написал сценарий. Он экранизировал Симонова - практически все, что можно было. Последний фильм его - четвертая экранизация симоновской пьесы, не очень удачный, но там играл Высоцкий - это было событие. Я с Владимиром Семеновичем тогда познакомился, на этой картине. Это было очень смешно: тогда на "Таганку" попасть невозможно было, а я договаривался с ним на съемках, что я приду сегодня на спектакль, просил, чтобы он меня провел. Возле служебного входа всегда стояла толпа - не для того, чтобы попасть, а для того, чтобы кого-то увидеть. И когда открывалась дверь, выглядывал Высоцкий, махал рукой и говорил "Саня, иди сюда!", я очень долго шел, потому что все смотрели на меня: "Кто это такой, что его Высоцкий зовет?"

А во время учебы вы чувствовали, что ВГИК - это тот самый центр кинематографической вселенной?

Конечно. Это выдающийся вуз. Нас набрали пять человек, но на курсе было пятнадцать. Пятеро были направленцами от национальных киностудий и пять человек были иностранцы. И так было практически в каждой мастерской. А пять человек, которые были на общих основаниях, - мы поступали от России. На курсе было пятнадцать человек, потому что это был если не всемирный, то, по крайней мере, европейский центр обучения кинематографу. И как звучат имена педагогов, которые тогда работали - Бондарчук, Герасимов, Бабочкин, Скобцева, Макарова, Кулешов, Ромм.

Уже находясь там, ощущали этот масштаб?

Конечно. Это было необыкновенно лестно. У нас были ребята на экономическом факультете, которые обязательно носили значок ВГИКа, и это давало им огромное количество шансов знакомиться на улице с девушками.

А вы пользовались этим?

Клянусь, нет. У нас был свой круг общения, поэтому мы были очень заняты. Люди, которые преподавали, - это целая эпоха в педагогике.

Да и в кино тоже...

Я имею в виду и общеобразовательные предметы. Например, современную литературу читал Михаил Степанович Григорьев, который был первым деканом у Брюсова в Литературном институте и знал всех. И когда мы расшифровывали книжку Катаева "Алмазный мой венец", он сразу нам раскрыл всех поименно и о каждом рассказал свою собственную историю. Лекции Нины Александровны Аносовой по Шекспиру, по Гомеру я до сих пор храню: это так глубоко и серьезно!

Прогуливали когда-нибудь?

Нет, я не прогуливал: у нас это было не принято. Если изобразительное искусство читает Третьяков, как-то неловко прогуливать. Он был поразительно тактичный человек, и когда он нам показывал репродукции, включал свой фонарик и картинки проецировались, то некоторые ребята клали голову на парту и дремали, и он очень долго говорил о том, что он сейчас включит свет, чтобы мы успели растолкать их: ведь будет неловко, если Третьяков их увидит спящими.

Скажите, а какие воспоминания всплывают в первую очередь, когда вы слышите "ВГИК"? Я понимаю, что личности, масштабы, все остальное, но тепло в вас что вызывает?

Ребята-сокурсники. Некоторых уже нет. Дело в том, что это такая профессия, где в лучшем случае остаются два-три человека. Немец Ханс, мой друг - сейчас арт-директор "Саксония-Медиа", ливанец Жан Битар сейчас в Финляндии, тоже руководит студией. Они не занимаются режиссурой…

Но они остались в сфере…

Большинство остается в сфере, но в самой профессии остаются единицы. Конечно, самое близкое воспоминание - о друзьях, о сокурсниках, и не только с этого курса, но и с параллельных мастерских, тем более что чуть постарше учились Вадим Абдрашитов, Карен Шахназаров - это все мои близкие товарищи. Актриса Галя Логинова, мама Милы Йовович, - тоже сокурсница, Наташа Андрейченко, Лариса Удовиченко - это ребята, которые сейчас в кино что-то значат.

Вы, наверное, сегодня некоторым актерам просто звоните и приглашаете? Связи ведь остались?

Естественно. Я дружу очень со многими. С Димой Певцовым, который у меня в двух картинах снялся, мы достаточно сложно сходились, но мне было очень приятно с ним работать. Молодой актер Данила Козловский, который сыграл у меня в "Покушении" главную роль, - мой очень хороший товарищ: я понимаю, что это человек необыкновенного таланта, и мой профессиональный интерес к нему очень высок.

Вы были отличником? СМИ пишут, что вы с отличием окончили ВГИК.

Да, я был отличником, я даже был первым во ВГИКе стипендиатом стипендии Шукшина.

И как вас, такого правильного, воспринимали?

Нам же оценки ставили не за то, что мы были правильными! У меня есть работа "Егор Булычев", и было в высшей степени наивно с моей стороны попытаться снять в двух частях историю Егора Булычева. Но для кино это типично, потому что в начале прошлого века "Войну и мир" снимали в двух частях. Почему не снять "Егора Булычева"? Работа получилась достаточно яркой и заметной, и это стало поводом к тому, чтобы дать мне стипендию, потому что она была среди студенческих работ достаточно высоко оценена. По всем остальным предметам у меня были только пятерки.

После окончания вас пригласили на "Беларусьфильм". А до этого никаких связей с Беларусью не было?

Нет, я только однажды сюда приезжал на пробы в качестве актера. Меня хотел пригласить Никифоров в картину, где моего отца должен был играть Виктор Тарасов. После этого он меня так и называл - сынок, мы с ним общались.

А приехать в Беларусь согласились сразу или это было распределение?

Нет, это не было распределением. Дело в том, что мне сразу предложили здесь снимать кино, не нужно было ждать. Тем более что сценарий писал удивительный драматург, которого тоже уже нет, - Женя Григорьев. Главную роль у меня там сыграл Саша Калягин. А потом меня стали приглашать на "Ленфильм", и уже шли переговоры. Панфилов меня пригласил, потому что эта работа получила приз за лучшую режиссуру на фестивале "Молодость" и тоже была замечена. Меня Панфилов пригласил снимать полнометражную картину на "Ленфильме". Я стал ездить туда, у нас начались переговоры о том, как все это будет делаться. Но у Панфилова случился конфликт с Романовым, тогдашним первым секретарем Ленинградского обкома, и он уехал в Москву, а я не уехал в Ленинград. Но, как говорится, все, что ни делается, к лучшему. Я вернулся в Минск и стал работать здесь. В 2011 году будет 35 лет, как я на студии.

Насколько важно молодому режиссеру, только что окончившему вуз, чувствовать свою востребованность? Внутренне это важно?

Абсолютно! Я полагаю, что в любой профессии, не только в этой, ощущение необходимости твоей неслучайности в этом месте, в этом деле, среди этих людей - это один из самых главных двигателей совершенствования, в том числе профессионального.

Вы работали с маститыми белорусскими актерами - со Станютой, Кармуниным, известными россиянами - Калягиным, Тереховой… Сложно ли было находить общий язык с актерами? Ведь непростые имена, правда?

Да, непростые.

Характеры, люди. Даже когда читаешь их интервью, видно, что к ним просто так не подойдешь. Или на вас уже работал ваш собственный авторитет?

Я не очень-то придерживаюсь этих характеристик, но я считаюсь актерским режиссером, и это лестно для меня. Был такой период даже в Голливуде, когда они к актерам стали относиться как к хоккеистам, считая, что слишком много им платят, и решили от системы звезд, которую придумал Селзник, отказаться. Американское кино в те годы переживало очень серьезный кризис.

Без актера нельзя, актер - это главное. Хотя некоторые операторы говорят: "Что такое актер? Это просто деталь композиции". Но без актера невозможно: он является основным инструментом режиссера, соавтором роли, сюжета, потому что актер реализует мысли и чувства, создает ту эмоциональную атмосферу, которая отличает настоящее искусство от подделки. Умение работать с актером, существовать с ним - это значительное и серьезное качество.

А как вы с ним работаете?

Я с ним дружу, я люблю артиста. Когда у меня на площадке появляется актер, - естественно, это очень трудно распространить на всех, - но актеры-исполнители главных ролей должны знать и понимать, что режиссер в них заинтересован. "С чем я выхожу на площадку?" - спрашивают актрисы. А некоторые режиссеры отвечают: "С чем? Вот стакан возьми, вынеси стакан. Не нравится стакан - возьми чайник". А имеется в виду другое - актерская наполненность. Актеры тоже достаточно злые существа, они могут просто растоптать режиссера, если он не уверен, неточно знает чего хочет. С актерами надо быть убедительным. Кто-то известный сказал, что режиссер должен выйти на площадку и показать оператору, где будет стоять камера, актеру сказать, что делать, а потом улыбаться - чтобы все знали и верили, что этот человек знает все и на любой вопрос у него есть точный ответ.

А у вас так?

Я не полностью соответствую этой формулировке.

И не боитесь об этом говорить?

Ну а почему нет?

И на площадке не боитесь это показать?

Конечно, нет. Может быть, это мое заблуждение, но я считаю, что человек живет до тех пор, пока он самообучается, сомневается, самосовершенствуется. Если этот процесс остановился, можно махнуть на себя рукой. Я учусь у своих студентов, у актеров, у оператора, но знаю, что могу и должен от них потребовать.

Бывали случаи, когда не удавалось найти общий язык с актерами?

Бывали.

А в чем дело?

В отсутствии таланта. Не с моей стороны - я о себе так не скажу.

Но вы же знали, кого приглашаете.

Это было в начале биографии.

Когда еще искали?

Когда искал. Есть у меня пара картин, о которых я вспоминать не очень хочу.

То есть, если я вас правильно понимаю, у вас есть работа, за которую вам сегодня стыдно?

Да. Неловко. Вы знаете, без кокетства: в каждой работе, которая у меня есть, есть моменты любимые, нелюбимые, просматривая которые сейчас, я понимаю, что можно было сделать их по-другому, можно было сделать лучше.

Наверное, у каждого так происходит, когда он анализирует свои работы. Не бывает такого, что все идеально.

Ну, я надеюсь, что у всех так.

А спорить с вами можно на съемочной площадке?

Я, конечно, за последнее время стал нетерпимее.

Возраст? Время? Нервы?

Может быть, и нервы, может быть, уверенность немножко другого качества. Но тем не менее, со мной спорить можно.

И убедить вас можно?

Можно, конечно. И убедить не рассуждениями, а конкретными действиями, предположим, актера. И если ты не веришь в то, что я тебе говорю, если тебе кажется, что это так, - покажи мне, как это должно выглядеть. И если он показывает, и я вижу, что это хорошо, то мы, конечно, делаем так, как предлагает актер. С Димой Певцовым у нас было так, и не раз.

А какой вы на съемочной площадке?

Разный. В последние годы мне приходится много работать - летом приходится работать и по двенадцать часов в день.

А как вы отдыхаете после съемок? Как восстанавливаете свои эмоциональные силы?

Так получилось, что последние три года у меня отпуска не было.

Это чувствуется?

Да. Я сейчас собираюсь снимать картину, и я насторожен по поводу того, хватит ли сил. А отдыхаю как - читаю.

В 1996 году вы возглавили мастерскую режиссеров художественного кино в Белорусской академии искусств. Вы хотели этого?

Я учусь у своих студентов. Я их учу и учусь у них. Если бы я не хотел, то не делал бы.

А какой из вас получился учитель?

По-моему, излишне мягкий. Можно быть жестче.

А вообще вы в жизни мягкий человек?

Да.

И этим, наверное, некоторые товарищи пользуются?

Есть отдельные персоны…

Которые поняли слабинку... Наказывали, когда обучали?

Самое суровое наказание - это отчисление.

Отчисляли?

Да, очень тяжело это давалось. Тем более что трудно узнать людей, когда набираешь курс. Общее место, но оно существенно: профессии режиссера научить нельзя - можно научиться. Когда я вижу, что для человека это просто среда обитания на недолгое время и что он никаких усилий в отношении себя не прикладывает, то приходится расставаться.

А были ошибочные расставания?

Нет, не было, потому что если бы это было ошибочно, я бы увидел, что в другой ситуации человек реализовался. У меня нет таких примеров.

С декабря 2001 года по декабрь 2002 года вы исполняли обязанности председателя Белорусского Союза кинематографистов. Есть такой факт в вашей биографии. Каким был Союз в 2001 году? Отличается ли он от нынешнего?

Нынешний Союз и Союз того времени мало чем разнятся.

Проблемы похожи?

Дело в том, что для меня сейчас Союз кинематографистов утратил как-то свои функции, возможности, среду, которая существовала, когда его возглавлял Виктор Тимофеевич Туров. Тогда в Союзе были необычайно крупные фигуры - Туров, Добролюбов, Четвериков, Никифоров, Пташук, Рубинчик, Нечаев - авторитетные личности.

Авторитетным был, соответственно, и Союз?

Как и любой другой союз, он состоит прежде всего из личностей. Это не организация, не структура, которая должна выполнить тот или иной набор дел. Это прежде всего люди. Сейчас сложный период для киностудии "Беларусьфильм", потому что происходит смена поколений. Я верю, что среди этих людей будут фигуры очень значительные, но пока они еще на стадии становления.

Очень много пишут в прессе о том, что не удалось сохранить преемственность между старым и новым поколениями. Вы согласны с этим? Переход к новому происходит очень болезненно?

Полагаю, что он происходит именно так. Ведь речь идет не о профессиональных навыках, которые можно передать от одного поколения другому - речь идет об идеях, которые должны реализовывать эти молодые люди в качестве идей в своих художественных произведениях.

А что с идеями?

Я полагаю, что идеи, которые были бы с точки зрения художественности значимы для общества и объединяли бы это общество, тоже в стадии формирования. Когда появятся эти идеи, которые будут способны людей объединить? Вот мы все время говорим о национальной идее: вы в состоянии сформулировать ее?

Сразу сложно...

Когда у нас возникнет это понятие, что мы единая нация, единое государство, когда интересы каждого будут переплетены с интересами государства, когда пройдет этот период становления капиталистически-социалистического общества, мы поймем те приоритеты, на которых должна существовать личность в этом государстве. А они, в общем-то, неизменны. Мы все равно к ним вернемся и будем говорить о чистоте человеческой души, о чистоте помыслов, о целях и задачах, которые должен реализовать за свою жизнь человек. Мы же все время к этому возвращаемся, все время об этом говорим. Посмотрите, что произошло с картиной Михалкова. Почему ее не приняла публика? Что это за загадка такая? Была такая критикесса, очень мудрая женщина, обозреватель в "Литературной газете"…

Вы имеете в виду "Утомленных солнцем - 2"?

Да. Тогда очень много говорили о картине Феллини "Джинджер и Фред": писали, что это кризис Феллини. Она очень мудро заметила тогда, что "даже кризис Феллини намного интереснее творческого расцвета 99% представителей мировой режиссуры". И то, что делает Никита Михалков как режиссер, - необыкновенно интересно. Я еще не видел эту картину - я просто занят сейчас своими делами, - но вот купил диск, хочу посмотреть. Интересно, что же там такое произошло? Это крупнейший мастер, очень серьезный режиссер и идеи, которые он защищает, тоже необыкновенно конструктивны.

Они вам близки?

Да, близки. Я вообще люблю его творчество. А картины так называемого "чеховского периода" - это просто волшебство какое-то.

Скажите, а есть у мастера и творчества срок годности?

К сожалению, есть. Хотя, может быть, я ошибаюсь. Я не могу понять, в чем дело, потому что среди этих режиссеров - они ведь тоже подразделяются качественно - среди них тоже есть единицы, которых можно считать просто демиургами, творцами миров. Это такие режиссеры, как Бергман, Феллини, Тарковский... Их картины для широкой публики ушли, их не существует, а возможно, для знатоков они останутся бессмертными. Поэтому, наверное, нет срока годности у их творчества.

Вы год возглавляли киностудию "Беларусьфильм". Анализируя свою деятельность после ухода, можете сказать, что на посту вы все делали правильно?

Я считаю, что абсолютно напрасно согласился на эту должность, потому что я этого делать вообще не умел. Это прерогатива таких людей, как, например, нынешний директор Владимир Заметалин.

А почему вы согласились тогда?

По глупости. Не знаю. Самоуверенность, наверное, была: мне показалось, что я могу что-то сделать. Но это абсолютно не мое дело: я на площадке себя гораздо увереннее чувствую, чем в любом кресле.

А чего вам тогда не хватило?

Практики, включенности в чиновничью среду. Я абсолютно растерялся от того, что у меня нет в руках аппарата, которым я могу управлять так же, как я могу управлять на съемочной площадке. Я предполагал, что получится что-то срежиссировать. Но стать успешным режиссером этой "картины" мне не удалось.

Почему сегодня стало доброй традицией ругать белорусское кино? С аргументами "обвинителей" согласны?

Согласен! Я это испытываю на самом себе, знаю это как никто другой. Это во многом наша ментальность: мы считаем, что пророков в своем отечестве нет. И потом, считается, что в кино, как в медицине и педагогике, все разбираются. И, конечно, это правда, что реальных, броских, ярких картин сейчас нет.

К сожалению… Есть причины?

Мы с вами так или иначе их затронули. Это не только белорусского кино проблема - это проблема российского кино в такой же степени, потому что из тех картин, которые сейчас выходят на экран, единицы способны вернуть хотя бы средства, вложенные в них.

Мне кажется, сейчас происходит поиск героя. Впрочем, мы все время его ищем, начиная с Алексея Максимовича Горького, который формулировал эстетические принципы социалистического реализма. Мы все время ищем этого героя. Какой он - человек, которого сейчас можно показать и с которым люди себя смогут идентифицировать? Не милиционеры же, не проститутки, не бандиты, которые являются героями тех же самых пресловутых 99% лент! Мы не в состоянии оценить наш сегодняшний день с точки зрения художественной и исторической, понять, что с нами сейчас происходит и рассказать людям историю доступно и интересно.

Даже вы не можете?

Я не знаю, как я… За определенную сумму была снята картина "Снайпер". Это было сделано в момент начала последнего кризиса. Большую часть этой суммы удалось вернуть от продажи картины. "Покушение" я снял уже в ситуации более стабильной. Российский Первый канал купил ее, заплатив 2 миллиона долларов. Она себя практически окупила. Поэтому я пока единственный, чьи картины возвращают средства и способны что-то заработать. Речь сейчас идет о телевизионном формате. У нас в стране десятимиллионная аудитория. Заставить все десять миллионов посмотреть картину, чтобы она вернула средства, практически невозможно. Путь экономически перспективный - это кооппродукция: надо объединяться с другими государствами. Это то, что мы сейчас пытаемся сделать. Мы, впрочем, и "Покушение", и "Снайпера" снимали в кооппродукции.

Говорят, что у нас слабый постпродакшн... Согласны вы с тем, что мы снимаем, но не знаем, для кого?

Постпродакшн, помимо всего прочего, предполагает вложение средств, которое превышает вложение средств в саму картину. Это настойчивая реклама, требующая средств, и очень серьезных, - это соответствующий промоушен и так далее. Мы ориентированы или на женскую аудиторию, или на детскую, или на аудиторию тинейджеров. Но это только какие-то возрастные рамки. А вот с точки зрения эмоционального восприятия, на какую среду это рассчитано, предположить очень трудно.

Вопрос от пользователя: "Слышала, что в производстве находится фильм "Немец". Кто будет в ролях? Может, опять пригласите российских актеров?".

Картина "Немец" действительно находится в производстве, с 1 июля я должен буду начать съемки. Поскольку картина называется "Немец", то и работать там должны будут немецкие актеры тоже. Кроме того, будут играть российские и белорусские актеры - это такой межнациональный коктейль.

И Певцов будет сниматься?

Дима в сентябре сдает спектакль, он занят в репетиционном периоде, а картина должна сниматься очень плотно. Поэтому вряд ли мы с ним встретимся в этой картине, как и с Даником Козловским, потому что он будет сниматься здесь же, у нас, в картине "Невеста" - очень смешная, интересная история. Но он дал согласие участвовать в этой работе до "Немца".

Вы так тепло о них отзываетесь: не первый раз повторяете фамилию Певцов и фамилию Козловский.

Блестящие артисты, очень талантливые люди. Мне с ними очень интересно, потому что я прихожу с чем-то на площадку - и ухожу с уверенностью, что они это усилили, умножили.

А российские актеры отличаются от белорусских?

Нет.

То есть, если есть талант…

…то он и в Африке талант, как говорит народная мудрость.
Теги: Минск