Налоговая "классика" в прошлом, добираемся до "дорогих" уклонений. СК о громких экономических делах

Источник материала:

«В этом мире неизбежны только смерть и налоги», — цитирует Бенджамина Франклина начальник отдела по расследованию преступлений в сфере экономики Управления СК по городу Минску Илья Волозин. Дела по уклонению от уплаты налогов, по самой «бизнесовой» 243 статье Уголовного кодекса, составляют до 80% расследуемых отделом дел. В том числе — все наиболее значимые дела Минска. О том, как сдают позиции «финки», можно ли обойтись без брутальных обысков и громких задержаний и почему личное поручительство бывает надежнее залога, Волозин рассказал в интервью TUT.BY.

«Есть примеры, как спокойно и достойно выйти из ситуации»

— Кажется, что налоговых дел стало больше в последнее время. Или дела стали громче и резонанснее?

—  Скорее второе. Мир меняется, меняется и структура преступности — банальные классические схемы ухода от уплаты налогов уходят в прошлое. К примеру, самое простое — предприятие покупает и продает товар за наличный расчет и оформляет через фиктивные, лжепредпринимательские финкомпании, в простонародье «финки». Есть группы лиц, которые на этом зарабатывают — создается целая система предоставления реквизитов финкомпаний должностным лицам реального сектора для уклонения от уплаты налогов. Наверное, есть заслуга и правоохранительных органов в том, что количество таких дел, с простым уклонением, становится меньше.

Эти люди получают необоснованные конкурентные преимущества — купил за наличный расчет дешевле, пошел на тендер, снизил там цену, получил заказ. И как добросовестному производителю, который платит налоги и не выдает зарплату в конвертах с ним конкурировать? В этом опасность и зло таких предприятий. Но за последние 5−6 лет этот сегмент криминального бизнеса уменьшается.

В 2016 году по статье 243, уклонение от уплаты налогов, в Беларуси возбуждено 318 уголовных дел, в том числе 145 — в Минске. В 2017-м — 364, из них 130 в Минске. За пять месяцев нынешнего года — 106 и 34 соответственно. Эта категория дел в общей сьруктуре преступности составляет менее 1%.

— Громких задержаний с десятками «клиентов» можно в ближайшее время не ожидать?

— Из последних — уже окончили и передали в суд большое и беспрецедентное для Минска дело гражданина Б. — более 36 эпизодов уклонения от уплаты налогов должностными лицами реального сектора. Очень серьезная сумма возмещения — более 2,7 млн деноминированных рублей. Это классическая «финка». В конце прошлого года окончили аналогичное дело — тоже много эпизодов, лидер был в розыске, установили, что он в Испании — решаем вопрос экстрадиции.

— Откуда приходят эти высокоинтеллектуальные лжепредприниматели? Как будет выглядеть портрет среднего руководителя серьезной «финки»?

— Сложно сформулировать — кто-то из легального бизнеса, с госпредприятий. Не секрет, что есть и выходцы из правоохранительных органов. Нередко — те, с которыми правоохранительные органы расставались за различные нарушения.

— Опыт работы в правоохранительных органах в таком случае должен быть отягчающим обстоятельством?

— Юридически — нет. Но при принятии любого решения правоохранительные органы и суд учитывают личность обвиняемого. Наверное, отношение к бывшим сотрудникам должно быть более строгим. И президент говорит — спрос с чиновника, с государственного человека, должен быть в разы выше. Этому человеку государство давало повышенные права, что предполагает и повышенные обязанности. Люди у нас об этом, к сожалению, иногда забывают.

— Что идет на смену «простым» налоговым схемам?

— Да, сейчас мы чаще чаще расследуем дела с более интеллектуальным, «дорогим» уклонением. Позволить себе уклоняться на высоком уровне, с хорошей конспирацией могут наиболее крупные налогоплательщики. Так что и в ваше поле зрения эти преступления попадают чаще.

— Громких минских дел в последнее время хватало. Давайте начнем с небольшого по сумме, но резонансного дела компании «Джон Дори», законченное меньше чем за полгода.

— Мы хорошо взаимодействовали с Департаментом финансовых расследований, провели качественную доследственную проверку, при которой выявили факты нарушений. Должностные лица и признались, и возместили ущерб в максимально сжатые сроки. И вообще отреагировали на ситуацию достойно — не устраивали трагедию, и в итоге «сибас приплыл».

На этой неделе мы планируем направить дело в прокуратуру — они полностью выполнили условия помилования, статьи 88-1 (статья 88 УК — освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. — Прим. Ред.), оплатили штраф и пеню.

Кстати по этому уголовному делу еще в ходе расследования мы внесли представление об устранении причин и условий (совершения преступления — ред.), котрое рассмотрели с участием представителей Следственного комитета в присутствии всех работников компании, а они же не только в Минске работают. 

— Возможно, аргументы у вас были серьезные, а сумма не очень большая — потому и признали сразу — все-таки нал есть нал…

— Не все так просто. Я подробности выявления преступления не могу рассказывать. Были и оперативные мероприятия, и в следственной части пришлось поработать, чтобы доказать причастность. Но когда со второй стороны находятся адекватные люди, которым показываешь все документы — где и что нарушено, и они нормально это воспринимают, тогда всем удобно работать. Доказательства там неопровержимые — оспаривать было фактически нечего.

— Вы занимались и вторым делом Александра Муравьева.

— Мы заканчивали его. Это уголовное дело было выделено из первого дела, потому что ряд субъектов на территории Беларуси были подконтрольны Муравьеву и они по аналогичным первому делу схемам уклонялись от уплаты налогов. По второму делу было стопроцентное возмещение неуплаченных сумм, все погашено. Он имел право просить об освобождении от уголовной ответственности на основании статьи 88-1.

— Еще одно дело, которое очень оперативно добирается до суда — такси 7788.

— Да, у нас в производстве было дело должностного лица «Алмаз» Виктора Пузикова — оно закончено и передано в прокуратуру. Обвиняемый признал вину, погасил ущерб и обратился за помилованием — тоже пример положительный. И доследственная проверка, и расследование были проведены оперативно и качественно, государству ущерб возмещен и предприятие продолжило работать.

— Кстати еще недавно уголовное дело в отношении руководителя или собственника автоматически и очень быстро трансформировалось в проблемы предприятия, вплоть до закрытия.

— Одна из наших задач — не препятствовать работе предприятия. Это ключевой посыл.

Залог против совести

— Здесь самое время вспомнить группу компаний Fenox Виталия Арбузова. Предприятия были в шаге от закрытия.

— Большое и серьезное дело находится у нас в производстве, и мы ни в коей мере не препятствуем деятельности предприятия. Есть установленный порядок, и мы его соблюдаем. Рабочие места, благополучие сотрудников — не менее важны, чем доказательства вины и возмещение ущерба.

— Сумма предполагаемого ущерба — момент фактически ключевой. Одну сумму можно красиво погасить, другую — кажется, просто не реально. И откуда она — не всегда понятно. К примеру, первоначальные 120 млн рублей по делу Fenox — это очень много, не представляю, как бы Арбузов мог ее погасить, даже если бы хотел.

— Дело в производстве еще, не все могу рассказывать, но могу вспомнить, как председатель Следственного комитета, выступая в парламенте, сказал: мы в СК работаем на давальческом сырье — в Беларуси определены госорганы, в чью компетенцию входит расчет сумм уклонения от уплаты налогов, сами мы этого не делаем. Мы только предоставляем материалы. В случае с Арбузовым — Департаменту финансовых расследований, у них есть специальное подразделение документальных проверок, которое этим занимается. Также этим занимается МНС. Это математика на юридической основе — с учетом налогового законодательства, оборотов и выручки компании и так далее. Это крайне сложный процесс. И в случае с Арбузовым у нас нет оснований не доверять суммам в актах, некоторые из которых уже прошли через судебные решения.

Сейчас главное, что мы нашли общий язык, выработали «дорожную карту», она выполняется, предприятие продолжает работу, ситуация абсолютно бесконфликтная.

— Но сумма точно снизилась по сравнению с первоначальными просто фантастическими 120 миллионами рублей.

— Когда происходят такого рода реализации, то есть когда возбуждается уголовное дело, со старта рассчитать акт не представляется возможным. То есть сперва есть некий предварительный ущерб, рассчитанный на основе открытой информации — движение по счетам и т.п. Затем по акту рассчитывается уже конкретный ущерб. В случае с Арбузовым он снизился.

— Погасить такую сумму даже весьма состоятельному человеку крайне сложно.

— Есть разные инструменты. К примеру, погашение ущерба по уголовному делу под контролем следственных органов. Очень хорошая и активно применяемая практика. Есть у человека имущество, оно под арестом. Человек способствует расследованию, хочет погасить ущерб, но средств нет. Часть имущества он может реализовать и ущерб погасить. Такая схема была, к примеру, с «Алмазом». Под нашим контролем, с официальной оценкой и договором, опросом покупателя (чтобы не было фиктивной сделки) квартиры проданы, деньги поступили к нам на депозит.

— Много дебатов ведется вокруг выбора меры пресечения по налоговым делам. Все, даже те, с которыми потом, как вы рассказываете, не было проблем, прошли через задержания. Виталий Арбузов и вовсе провел в заключении более года и аргументом СК было — «активного участия в возмещении ущерба не принимает, что является одним из оснований применения к нему меры пресечения». Хотя статья 117 УПК, которая определяет основания применения меры пресечения, не содержит такого основания как возмещение ущерба.

— Прямой взаимосвязи между возмещением и выбором меры пресечения действительно нет. Но в Кодексе есть понятие смягчающих и отягчающих обстоятельств. По экономическим статьям, где речь идет об ущербе государству, возмещение ущерба — это существенное, хоть и не ключевое обстоятельство. Важно, что заключение под стражу применяется только при наличии очень серьезных оснований полагать, что человек виновен в том или ином преступлении. При выборе меры пресечения учитывается сумма ущерба, личность, тяжесть преступления, возможность скрыться, воздействовать на лиц, которые участвуют в уголовном процессе.

— В западной практике подозреваемого обычно отпускают под залог. У нас Виталию Арбузову и сотрудникам Fenox изменили меру пресечения под личное поручительство…

— Это альтернативная мера и она нередко используется в нашем подразделении.

— Почему не залог? Кажется, деньги надежнее.

— По общей практике залог должен соответствовать сумме причиненного ущерба. Но эти деньги целесообразнее направлять на погашение ущерба, чем на залог.

— Понятно, почему мало кто может это позволить себе.

— А личное поручительство — мера очень хорошая. Есть понятие деловой репутации, чести и личного достоинства, есть среда, где эти люди общаются. Этот моральный фактор иногда играет намного более важную роль, чем финансы. Если за бизнесмена поручились — он не нарушит условий.

— Я знаю, кто поручился за Арбузова. Наверняка не нарушит. А что с обычными предпринимателями, бизнесом средней руки, за который такие люди не поручатся?

— Эта мера применяется вовсе не только для крупных бизнесменов, ее используем процентах в 15−20 наших дел и поручители определяются индивидуально. 

— Чем рискует поручитель и насколько эффективно такая мера удерживает обвиняемых от искушения, к примеру, покинуть страну?

— Есть административная ответственность, но здесь работает не страх получить штраф, а более высокие материи — доверительные отношения, человеческие качества. За мою практику работы в Следственном комитете у нас в подразделении случаев нарушения такой меры пресечения не было. С подписки (подписка о невыезде — ред.) сбегали, бывало. 

Изъять и изолировать

— Когда СК рассказывает про дела о неуплата налогов, иногда кажется, что опальная компания прямо ничего не платила в бюджет. Хотя, к примеру, по делу «НП-Сервис» Ивана Березовского предполагаемая сумма недоплаты была — около 1 млн долларов, он за месяц больше налогов платил.

— Дело это действительно у нас в производстве, и пока детально комментировать его я не могу. Буквально на второй-третий день после возбуждения дела всю сумму предполагаемых претензий компания перечислила. Предприятие работает, понимание есть, это оптимальный путь. Понятно, что речь идет не о полном игнорировании налоговых обязательств, а неуплате с каких-то операций, сделок — такая оптимизация на грани фола.

— Раз в большинстве случаев ситуация решается вполне быстро и мирно, может не обязательно жестко действовать на первом этапе — врываться в офисы, пугать сотрудников, задерживать руководителей?

— Ожидал этого вопроса (улыбается). Основные доказательства причастности к преступной деятельности важно получить именно на первоначальном этапе, при проведении обысков, задержаний и т.д. Век высоких технологий — все учеты давно не в записных книжках, на высокотехнологичных устройствах, для получения доказательной базы их важно изъять. Основных фигурантов, особенно если дело касается влиятельных людей, на первом этапе важно изолировать, чтобы они не оказали воздействия на работников, на третьих лиц, не уничтожили улики.

— То, что 488-й указ, который на определенном этапе помогал борьбе с лжепредпринимаетлями, сегодня создает много проблем легальному бизнесу, власти признают и готовятся изменения в него. Вы согласны с тем, что изменения необходимы?

— Налогообложение — это эволюционный процесс. Возможно, некоторые моменты уже и потеряли актуальность. Это определяется законодателем, а мы исполняем те нормы, которые утверждены.

— Сегодня многие юрисдикции, где белорусские бизнесмены имели счета, закручивают гайки отказываясь от офшорных преференций. Для правоохранительных органов наличие у бизнесмена офшорных компаний — сигнал для как минимум более тщательной проверки?

— Что не запрещено — то разрешено. Это нормальный принцип бизнеса и права. Понятно, что все пытаются оптимизировать затраты, в том числе, регистрируя предприятия в стране с минимальным налогообложением. Это было особенно актуально в 2011—2012 годах, когда были множественность курсов. Сейчас не проблема открыть в Беларуси счет в валюте, или, получив разрешение в Нацбанке, открыть счет за границей. Если процедура соблюдена — нет вопросов. Кстати могу вспомнить широко освещавшееся дело якобы с «политическим подтекстом».

— Это дело профсоюза работников радиоэлектронной промышленности?

— Да, дело по обвинению председателя профсоюза Геннадия Федынича и главного бухгалтера Игоря Комлика, которые незаконно открыли счет в банке Литвы, на него в 2011 году поступали деньги от нерезидентов Беларуси. Уголовное дело (оба обвинены в уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере ред.) уже передано в суд Советского района. Здесь нарушен установленный порядок открытия счетов за рубежом. Кроме того, речь шла якобы о получении помощи, а для этого надо обращаться в Департамент по гуманитарной деятельности и получить там определенные разрешения. Разрешения не было. Деньги ввозили наличными, расходовали в том числе на цели, не связанные с профсоюзной деятельностью.

— Развитие высоких технологий не остановилось после появления, как вы сказали, высокотехнологичных устройств. Беларусь взяла курс на IT-страну, набирают обороты криптовалюты, контролировать сферу все сложнее. Готовы правоохранительные органы противостоять этим вызовам, чтобы не дискредитировать идею?

— Таких дел у нас пока не было. Но и у нас, и в Центральном аппарате Следственного комитета есть специализированные подразделения. Да и наше подразделение готово, укомплектовано молодыми современными сотрудниками, которые в тренде. И ветераны, вроде меня, тоже подтягиваются. (Улыбается). У нас 21 сотрудник, большая часть имеет два высших образования, некоторые — три. Мы возмещаем бюджету миллионы долларов. И к новым вызовам мы готовы.

— Это не хаваладары (представители сети древнего подпольного банкинга, которая занималась нелегальным переводом денег, миллионов долларов наличными - ред.). Кстати, интересно, что вам приходится иметь дело с этими двумя явлениями одновременно.

— Да, дело хаваладаров очень интересное — первое в стране в своем роде. Вся система построена на доверии, взаимном уважении, документов никто не оставляет. В этом году расследование мы планируем завершить, бухгалтерию их мы нашли — быстрее, чем международные переводы работали и процент ниже был.

Видите, опять мы возвращаемся к тому, что вопрос доверия — ключевой. Вспомните недавнее дело пирамиды Kairos Technologies, организатор которой получил 6 лет. Люди несли деньги, веря, что будут получать доход от предоставления части жесткого диска в аренду якобы за хранение информации крупных американских и европейских корпораций. Как в это можно поверить?

— Вечная битва страха и жадности…

— Именно!



 

Теги: Курсы валют, Минск