"Без ответов": Прошу никого не винить…

Источник материала:

По статистике Беларусь находится в числе стран с высоким уровнем самоубийств. При этом чаще всего с собственной жизнью прощаются трудоспособные молодые мужчины после сорока лет. Оправдан ли такой страшный способ разрешить жизненные проблемы?Как уберечь себя и близкого человека от падения в пропасть? Об этом и многом другом в рамках авторской программы Юлии Чернявской "Без ответов" рассуждал психотерапевт Евгений Ласый, доцент БелМАПО, кандидат медицинских наук, специалист по суицидным явлениям.

В свое время Ницше назвал самоубийство "ресурсом свободы". В этом понимании самоубийство – последний выход для человека, который запутался в сетях собственной жизни. Это возможность, которая – парадоксальным способом – может придать ему силы жить. Альбер Камю, считавший, что человеческая жизнь смысла не имеет, тем не менее относился к самоубийству резко отрицательно. Итак, является ли самоубийство "ресурсом свободы"? Есть ли какие-то положительные моменты в том, что человек знает: он может покончить с собой и тем самым прекратить свои страдания?

Вопрос этот, без сомнения, очень сложный, на него невозможно дать однозначный ответ – да или нет. Это, скорее, какая-то посылка к рассуждению на эту тему.

Человек смертен, человек об этом догадывается, и в каком-то смысле, действительно, в очень тяжелых, крайних ситуациях мысль о том, что ты можешь эту ситуацию прервать самостоятельно, может являться спасением. Но дело заключается в том, что очень часто люди весьма субъективно представляют себя в ситуации "на краю"... Когда, условно говоря, объективный наблюдатель может отметить, что ситуация не настолько трагична и безысходна, не настолько лишена альтернативных выходов. Поэтому в большинстве случаев, я считаю, суицид и все, что касается этого явления, – это, скорее, субъективная, внутренняя, духовная ошибка. Я уверен, что в подавляющем большинстве случаев человеку можно помочь.

Насколько я понимаю, существуют две основные концепции. Первая: суицидальные стремления заложены в человеке природно. Вторая: суицидальные стремления культурно нами воспитываются. Один из наших зрителей ставит вопрос так: "Насколько верно положение, что инстинкт самосохранения – единственный актуальный из всех, доставшихся нам от пращуров? Если это так, то люди, склонные к суициду или сделавшие его попытку, - просто генетически некачественный материал. Зачем потакать распространению ущербного генофонда, поскольку это не геноцид – это как гибель слабых и больных животных в дикой природе?". Насколько это действительно "природно"? Насколько такие люди действительно "бракованный материал"? Или насколько мы сами себе, т.е."культурно", позволяем отчаиваться?

Это вопрос крайне провокационный, и конечная его часть – о правомерности существования слабых организмов – эмоционально задевает больше всего.

Общество уже проходило через такие эксперименты, и не так давно это было. Все в нашей стране хорошо знают о том, какова была идеология Третьего рейха, и в том числе о том, что одной из тенденций было очищение нации. Был проведен чудовищный эксперимент, когда уничтожались в том числе и люди с психическими расстройствами, и уничтожались тысячами, десятками тысяч – и в Германии, и в других странах. Все знают про газовые камеры. Иллюзия этого ужасающего действа была в том, что нация будет очищена от некоего негативного генофонда. История показала, что это была не только ошибка с точки зрения морали и нравственности, но это была ошибка с точки зрения биологических закономерностей: распространенность психических расстройств в Германии от этого не изменилась.

Если переходить в иную плоскость – вне медицины и вне биологических закономерностей – я бы сказал, что с моральной точки зрения, наверное, в обществе есть некие формы платы. В нашем обществе одна из форм этой платы за благосостояние и успешность определенного количества людей – это необходимость помогать менее успешным, в том числе – с точки зрения психического здоровья, крепости духовной.

У нас накопилось достаточное число "статистических" вопросов от наших пользователей. Первый таков: "В СССР случаев суицида было больше или меньше?"

Подробная статистика случаев суицида в СССР велась до 30-х годов, потом был достаточно большой пробел, и первые цифры в литературе появляются в начале 70-х годов прошлого века.

Например, в 1970 году уровень суицидных явлений в Советском Союзе равнялся цифре приблизительно 20 на 100 тысяч населения в год. В 1980 году уже 30, в 1985 – 26. Если сравнивать эти данные с теперешними в Российской Федерации, то при Советах он был ниже.

В Беларуси уровень суицидных явлений сравним с современным российским. Вообще Беларусь относится к государствам с высоким числом самоубийств. Обычно среди этих государств перечисляется Россия, Литва, Беларусь, Казахстан и ряд других. В частности, за 2007-2008 год показатель суицида в Беларуси был 27,5 на 100 тысяч населения в год. Максимальные цифры были в 1996 году: тогда было около 35 случаев самоубийств на 100 тысяч населения.

Вопрос от пользователя: "Есть ли какие-то причины для лидирующей позиции Беларуси по самоубийствам? С чем вы это "Без ответов": "Мы" и "они"

можете связать?" "Без ответов": "Мы" и "они"

Я бы не сказал, что у Беларуси лидирующая позиция по самоубийствам: она относится к государствам с высоким уровнем суицида, но не лидирует. Были проведены исследования, сравнивающие динамику изменения уровня суицида в постсоветских и европейских странах за один и тот же период. Были отмечены достаточно четкие закономерности, когда статистика суицида после 1991 года в странах, ранее входивших в Советский Союз, поползла вверх, и к середине 90-х годов достигла своего пика. В европейских странах в эти годы ничего подобного не было.

Такие изменения отражают правомочность старой социологической теории суицида, созданной еще в XIX веке, а затем неоднократно подтвержденной. Ее автор Эмиль Дюркгейм, французский социолог, писал о том, что существуют социальные факторы риска самоубийств, в том числе и глобальные, экономические сдвиги в обществе. Конечно, распад Советского Союза и образование ряда государств на его месте был глобальным социальным экспериментом, который повлек за собой повышение уровня самоубийств.

Повлиял ли финансовый кризис на ситуацию с суицидом в стране? В этом контексте странна одна вещь: когда сравнивают статистику самоубийств в Беларуси в 1996 году и в нынешнее время, налицо некоторое улучшение. Но тогда почему в 1996 году, когда все уже привыкли к распаду Союза, когда те, кто смог себя найти в новых условиях, отыскал свою нишу, почему же тогда, в 1996-м, суицидальная ситуация была хуже, чем сейчас? Ведь сейчас и финансовый кризис, и пьют по-прежнему, и уровень доходов если и вырос, то отнюдь не в геометрической прогрессии?

Здесь нельзя делать абсолютно четких выводов – можно только предполагать.

Во-первых, есть некоторая закономерность в том, что уровень суицида изменяется через несколько отсроченный промежуток времени после событий кризиса. Наверное, это связано с тем, что кризис произошел в определенное время, а дестабилизация происходит постепенно. Грубо говоря, у человека, которого уволили с работы, на следующий день еще есть на что жить, а через год он, возможно, проест все, что у него было, влезет в долги, и это еще больше усугубит кризис.

Есть такое понятие, как социально-психологическая и биологическая адаптация, когда какое-то время идет попытка адаптации к негативным условиям. Возможно, что у ряда людей происходит срыв этой адаптации – то, что в науке называется дезадаптацией. Очевидно, что это процессы, которые требуют определенного времени.

Что касается кризиса, то, например, есть статистические исследования, которые говорят о том, что после дефолта 1998 года на фоне общей тенденции к наметившемуся снижению уровня суицида в странах СНГ появились тенденции к его увеличению, и тоже с отсрочкой примерно в год.

Если сравнивать тенденции с 1996 года и по настоящее время, то в целом происходит тенденция к стабилизации и даже к снижению количества самоубийств. Это относится не только к Беларуси, но и к России, странам Балтии, Украине, Казахстану, к ряду других государств. То есть, ситуация несколько улучшилась.

Во-вторых, я думаю, что теперешний кризис представляет собой несколько более стабильное состояние с точки зрения людской психологии, чем то, что было, когда тебя это непосредственно, жестко в один день коснулось.

Во всяком случае, все это может вдохновить нас на более хорошее настроение.

Я считаю, что позитив в этом плане должен быть. Предпринимаются определенные усилия, чтобы как-то помогать людям.

Существуют ли некие косвенные формы суицида? Например, человек убивает себя, сам того не сознавая, но именно потому, что бессознательно стремится к смерти. Например, курение, наркомания, обжорство, злоупотребление лекарствами, экстремальные виды спорта – это фрейдовский Танатос или что-то другое?

Я бы добавил сюда и косметологические шрамирования, которые сейчас приобретают определенную моду.

Вопрос о Танатосе, о скрытых формах суицида – дискуссионнный. Человек как биологическое существо смертен, и можно говорить не столько об инстинкте смерти, сколько о том, что взведена пружина, часики идут, и постепенно их завод ослабляется. Какие-то формы осознания человеком своей смертности заставляют даже заигрывать с этими вещами.

Фрейд говорил о том, что существует Танатос, сила, противоположная либидо, и это есть в мире и органической, и неорганической материи. Это соответственно процессы разрушения и созидания. Надо думать, что это свойственно и человеческой психике, и физиологии.

Когда мы говорим о скрытом суициде, мы говорим о том, что человек где-то глубоко испытывает депрессию, душевную боль, какую-то неудовлетворенность – физическую, соматическую, духовную, психологическую. Одним из компонентов этой депрессии может быть и самоедство, и попытка наказать себя, и при этом, действительно, могут использоваться неосознаваемые формы.

Но экстремальные виды спорта или косметологическое шрамирование могут быть и формой очень экстремального проявления себя, определенной моды.

Больше ли процент самоубийц среди неизлечимо больных?

Если говорить о том, что является базой, фактором риска самоубийств, то, наверное, можно вспомнить одно из исследований, проведенное в Великобритании в начале 70-х годов. Очень известный суицидолог Баракло проанализировал сто предсмертных посланий людей, которые покончили с собой, и пришел к выводу, что 70% из этих людей были в депрессии на момент смерти. Однако страдая от депрессии, они в большинстве случаев не обращались за помощью.

Очень часто причиной и мотивом для саморазрушающего, суицидального поведения является не то понятие "неизлечимого расстройства", каким его представляет себе большинство. Неизлечимые расстройства у большинства людей ассоциируются с тяжелой формой сумасшествия, когда у человека нарушено поведение. На самом большая часть людей, кончающих жизнь самоубийством, - это те, которые страдают депрессией, которая была не замечена их родственниками, их близкими. Что такое плохое настроение? Возьми себя в руки.
Потому зачастую просто ничего не предпринимается для того, чтобы помочь человеку.

Да, как правило, к человеку относятся достаточно жестко: мол, распустился… Ты же мужчина, ты же женщина, ты же должна, ты же должен…
А что касается самоубийств среди неизлечимо больных, например, онкологических больных, которые ничего, кроме мучений, не ждут – много ли их?

Чем бы человек ни страдал, как бы тяжело ему ни было из-за соматической болезни или психического неблагополучия, в большинстве случаев есть определенные формы помощи, чтобы по крайней мере облегчить его состояние.

С другой стороны, конечно, есть клинический опыт, проводились исследования, которые говорят о том, что когда есть тяжелое соматическое неблагополучие, это увеличивает страдания человека, и риск того, что могут произойти какие-то аутоагрессивные действия, конечно, возрастает. Люди часто испытывают беспомощность, безнадежность в таких состояниях, страдают от хронической боли и часто переживают депрессию, когда осознают тяжесть своего заболевания. Без сомнения, это увеличивает риск, но и – тем самым – увеличивает и необходимость оказания помощи, в том числе и психологической.

Здесь мы подходим к вопросу об эвтаназии, о том, насколько человек вправе решать собственную судьбу. Я глубочайший сторонник эвтаназии, как любой человек, который боится боли и страданий, боится стать обузой близким. Какие побочные явления могут связываться с эвтаназией? Неужели нельзя сделать эвтаназию законной, легальной, правильной, без искривлений, без возможности преступления (например, убийства под маркой эвтаназии)? Есть ли возможность сделать так, чтобы неизлечимо больные люди ушли из жизни без страданий, чувствуя себя достойно?

Вопрос этот настолько сложный, что на него не может ответить не то что один человек – целые комиссии, конгрессы. Наверное, я могу представить себе ситуацию, когда отсутствие каких-либо средств помощи и при этом степень страдания человека таковы, что этот вопрос может быть разрешен положительно. Дальше я задаюсь вопросом: не возможны ли злоупотребления этими вещами? Я себе отвечаю тоже "да": скорее всего, злоупотребление этими вещами возможно. Причем злоупотребление и с точки зрения некомпетентности тех, кто лечит, и с точки зрения злого умысла, и даже с точки зрения чрезмерной веры самого пациента в то, что он неизлечимо, окончательно, бесповоротно болен.

Существует парадокс: когда у человека депрессия, у него есть ощущение, что то, что он чувствует сейчас – некая бездна, мрак, безысходность, бесперспективность, беспомощность; что это не временное состояние, а особенность самой его личности; что иначе не будет, не может быть, потому что он сам – такой. И находящимся рядом людям, близким, врачам легко заразиться этой безнадежностью и беспомощностью человека, легко поверить и сказать: "Да, ты безнадежно болен и неизлечим. Надо с тобой попрощаться".

Безнадежность заразительна, и в том-то и смысл психологической помощи (а возможно, и психиатрической), чтобы разбить панцирь беспомощности, безнадежности, совершенно бесперспективного взгляда в свое будущее и попытаться высветить маленький лучик света, какую-то альтернативу. Вопрос об эвтаназии всегда будет сталкиваться с сомнениями, ибо она лишает альтернатив.

Существует ли культурно обусловленный соблазн самоубийства? Может быть, некоторые культурные группы более суицидальны по сути, чем другие? Есть ли группы, где присутствует романтизация суицида? Я знаю, что в период Серебряного века в литературной и окололитературной среде идея сделать из себя и своей смерти легенду была очень популярна. И тут же – вопрос зрителя, который, по-моему, прямо связан с моим: "Насколько влияют на психику подростка субкультуры, музыка, собеседники, свободно говорящие о смерти, например, такие люди, как готы?".

Дело в том, что существует такой феномен, как идентификация. Человек растет, воспитывается как личность во многом благодаря этому феномену, идентифицируясь с какими-то знаковыми фигурами в его окружении. Большое значение на определенном этапе жизни человека имеют его родители как идентификационные объекты. В какие-то другие моменты важными становятся культовые фигуры: для подростка им может быть товарищ, на которого он хотел бы походить, или лидер массовой культуры, например, рок-музыкант, актер или тусовщик.

Но феномен идентификации заключается в том, что идентифицируемся мы не только с тем, что является в каком-то смысле позитивом и мотивом для роста: мы также идентифицируемся и с тем, что усиливает наши тенденции к меланхолическому переживанию мира. Это достаточно типичная, особенно для подростковой, молодежной среды ситуация, когда молодой человек идентифицируется с определенными тенденциями, романтизирующими суицидальное поведение, самоповреждения и т.д. Наверное, на его взгляд, это свидетельствует о некоей утонченности натуры, наличии какого-то протеста. На самом же деле это все далеко не безобидные вещи, так как идентификация может доходить до того, что человек ведомый может совершать серьезные, непоправимые акты, ориентируясь на более сильную в эмоциональном, поведенческом плане фигуру. Это тоже достаточно частое явление, характерное для определенных сект, это известно в истории, описано в ряде литературных произведений.

Вот наш зритель в связи с этим спрашивает о готах. Существуют ли субкультуры, которые конкретно, целенаправленно культивируют самоубийство?

Возможно, этот вопрос нужно адресовать не мне, так как я не занимаюсь молодежными субкультурами. Я знаю, что есть определенные субкультуры – готы, эмо, - где действительно культивируется некая тенденция мрачности, суицидальности. Но при этом я знаю, что максимальный уровень самоубийств в нашей стране – среди людей в возрасте после 40 лет, а этим культурам подвержена больше молодежь.

То есть, в контексте разговора о молодежи, скорее, следует говорить о попытках самоубийства, а не о завершенных суицидных планах?

Или о самотравмирующем поведении, которое часто не относят к суицидальному поведению. Хотя я бы не хотел быть здесь столь однозначным.

В связи с этим вспомним о сайтах самоубийц. Существует два разных мнения: первое – что эти сайты чудовищны, что они дают человеку буквальные способы, вплоть до фотографии и техники завязывания петли, фотографии покореженных тел. Другие же считают, что эти сайты дают возможность людям жить: может быть, эти фотографии способствуют тому, чтобы человек испугался. Или, может быть, там группируются люди, которые каким-то образом друг друга поддерживают для жизни, а не для смерти?

Я думаю, что в каком-то смысле вопросы, связанные с агрессией и суицидом, должны освещаться крайне аккуратно, в том числе и когда дело касается интернет-ресурсов. Я тоже когда-то интересовался тем, какую информацию содержат интернет-ресурсы, и определил для себя, что такого рода ресурсов существует по крайней мере две категории. Одна из них – это, как правило, какие-то организации, стремящиеся к психологической помощи. Очень часто на этих же сайтах можно встретить то, что говорят сами люди, пережившие суицидальные кризисы и выкарабкавшиеся из этого. Ряд таких сайтов наверняка несет позитивную мотивацию, потому что их создатели и участники стремятся помочь, разделить горе.

Те же ресурсы, которые каким-то образом играют на этой теме и даже открывают кому-то дорогу к смерти, играют с огнем. Я считаю, что это очень рискованные вещи.

Я видел ресурсы, где очень подробно освещалась тематика смерти, свобода выбора человека перед лицом смерти, с философской, культурологической, психологической, психотерапевтической точек зрения. Они предоставляли максимум всеобъемлющей информации, где человек мог выбирать: пойдешь налево – получишь способ, пойдешь направо – получишь помощь. Я бы не стал так рисковать. С моей точки зрения, необходимо следить за этичностью информации на этих сайтах, да и в любых других источниках, освещающих вопросы суицида.

Считается, что алкоголь и наркотики провоцируют и усугубляют течение депрессии и возникновение суицидальных мыслей. Как вы прокомментируете это мнение?

Действительно, алкоголь и наркотики – достаточно модные в наше время способы ухода от реальности и ее проблем.

Если обратиться к научным исследованиям, то можно отметить, что злоупотребление алкоголем, зависимость от него – это один из серьезных факторов риска самоубийства, и оно очень сильно способствует развитию депрессии у людей.

У нас еще есть целый ряд вопросов, которые я про себя окрестила "антрополого-психологическими". Вы уже сказали, что в основном трудоспособные и относительно молодые (после 40 лет) люди кончают жизнь самоубийством чаще и "успешнее". Я так понимаю, это мужчины. Почему именно они?

Да, чаще всего это мужчины: в Беларуси уровень самоубийств у мужчин в шесть раз выше, чем у женщин. И тот рост количества самоубийств, который мы наблюдали начиная с 90-х годов, произошел за счет увеличения уровня суицида в первую очередь среди мужчин. У женщин такие тенденции были значительно ниже.

А попыток у женщин было больше?

Судя по всем зарубежным исследованиям, суицидальные попытки женщины совершают чаще. Есть такой гендерный феномен: у женщин чаще регистрируются суицидальные попытки, а у мужчин в несколько раз выше уровень самоубийств.

Большую часть самоубийств совершают люди трудоспособного возраста. Если посмотреть по возрастным группам, где выше всего уровень самоубийств, то, например, в Беларуси максимальный уровень самоубийств у мужчин – это 50-59 лет. Это возраст, когда уже пройден определенный жизненный путь, когда уже есть в чем разочароваться. Это возраст, когда проявляются физические заболевания, когда могут достаточно остро проявляться моменты, связанные с семейным неблагополучием. Это возраст, в котором алкогольная зависимость, которая могла быть и раньше, проявляет себя в полную меру, со всеми ее последствиями. По психиатрическим закономерностям, депрессия у мужчин дебютирует как раз после 40 лет.

Иван Бунин когда-то писал: "Смертельное манит". Поэтому, когда ты наклоняешься над пропастью, тебе хочется туда "улететь". Суицидальные мысли, как мне кажется, бывают у всех. Как заставить себя остановиться на краю? Возможно ли это сделать самостоятельно? До какого момента можно пытаться сделать это самостоятельно? Это особенно важно, потому что люди живут, не зная, что у них депрессия, или знают, но к врачу обращаться категорически не хотят – ведь сведения о том, что ты где-то лечишься, просачиваются, и многие этого до сих пор побаиваются. Когда надо начинать лечиться?

Нужно, наверное, начать с того, что в нашей стране люди побаиваются обращаться за психиатрической помощью, поскольку имеют искаженную или недостаточно полную информацию о том, каковы последствия обращения в психиатрическую службу.

Суицидальные мысли – понятие достаточно абстрактное. Мысли о смерти, действительно, бывают у всех людей. Я считаю, что когда появляются какие-то мысли на фоне безнадеги, на фоне состояния, из которого, как тебе кажется, нет выхода - это уже повод для обращения за помощью. Есть известная иллюзия у людей с зависимостью, например, от алкоголя или наркотиков: мол, я с этим справлюсь сам. В большинстве случаев человеку нужно признать, что он сам не выберется, что без посторонней помощи сделать это ему будет крайне трудно.

Один из факторов депрессии – это накипевшие эмоции, которые требуют определенного выхода наружу. И среди этих эмоций очень много чувства вины или стыда, и это очень часто тормозит человека в попытке поиска помощи. Часто это провоцируют и близкие люди, которые не совсем адекватно могут воспринимать ситуацию.

В одном из ваших интервью я прочитала: "Один психоаналитик сказал, что не бывает суицида, если хоть кто-то не желает, даже бессознательно, смерти этого человека". Мне стало страшно интересно, кто так сказал. И, кроме того, это не о том ли, о чем мы с вами сейчас говорим – о близких людях?

Это сказал Пауль Федерн, один из очень известных психоаналитиков. Психоаналитики – люди во многом провокационные, и эта фраза, скорее, утрирует психологическое явление для того, чтобы продемонстрировать то, что оно существует. Очень часто, когда человек чувствует свою ненужность, это чувство подкрепляется близкими людьми. Карикатурный, хотя и драматический, пример этого продемонстрирован в фильме немецкого режиссера Фассбиндера "Тоска Вероники Фосс", в котором доктор практически подталкивает к суициду свою пациентку, бывшую актрису Третьего рейха. На самом деле в большинстве случаев ситуация бывает другой: на поверхности, во внешнем поведении люди часто демонстрируют попытку помочь, хотя поведение, которое прочитывается за этим фасадом, часто бывает агрессивным по отношению к своим близким.

Суицидальное поведение, как правило, указывает на какое-то неблагополучие в системе отношений конкретного человека с какими-то эмоционально значимыми для него людьми, например, в семье, в родительско-детской семье, в партнерской, в отношениях детей и родителей, в отношениях родителей к своим детям.

Близкому человеку тоже очень нелегко. Например, к нам пришел грустный вопрос: "Скажите, пожалуйста, как вести себя в ситуации, когда человек грозится покончить жизнь самоубийством?". Как соблюсти баланс между тем, чтобы не дать возможности себя шантажировать самоубийством, и не допустить совершения самоубийства?

Раз мы уже слышим некие высказывания от родственника или кого-то близкого, друга, знакомого, значит, есть сигнал о некоем неблагополучии в их отношениях. Это уже повод, причина и мотив для обращения за помощью. Сказать одной фразой о том, как можно вести себя во всех случаях с родственником, который шантажирует суицидальными действиями, невозможно. В каждом случае это могут быть совершенно разные ситуации, разные люди, которые требуют индивидуального подхода.

Я бы сказал, что нужно обращаться за помощью: раз есть такие сигналы, значит, есть какая-то подоплека.

А если не хочет человек обращаться за помощью? Например, другой наш зритель пишет: "Не могу убедить человека в том, что обращение в психоневрологический диспансер или какие-то другие клиники не скажется на его карьере".

Во-первых, и в городском психоневрологическом диспансере Минска, и в детско-подростковом диспансере, куда могут обращаться молодые люди до 18 лет, есть система анонимной помощи. Есть телефон Центра пограничных состояний, одного из подразделений Городского психоневрологического диспансера, позвонив по которому любой человек может узнать, где находится психотерапевт, который принимает по его месту жительства. Как правило, психотерапевты в Минске находятся в поликлиниках.

Будет ли человек с суицидальными мыслями стоять в очереди неделю, чтобы записаться на прием к врачу?

Я не думаю, что к психотерапевту будет такая очередь. Кроме того, есть два телефона доверия – для подростков и детей, а также для взрослых людей.

Кроме того, в школах должны быть психологи. Правда, не всегда бывает так. Я как-то смотрел фильм, созданный шведской суицидологической ассоциацией для подростков, в котором было сказано, куда обращаться за помощью и что делать, если у тебя возникают суицидальные мысли. Там были показаны все возможные варианты случаев, когда есть психолог и когда его рядом нет. Они советовали простые вещи: обратись к учителю, обращайся к тем, кто старше тебя, у кого больше опыта. Если первый посмеется над тобой, обращайся ко второму. То есть, они мотивировали человека на активный поиск помощи в этой ситуации. Но в любом случае есть регистратура Центра пограничных состояний, есть ее телефоны, и если человек позвонит туда и скажет, что у него "краевая ситуация", что у него суицидальные мысли, я уверен на сто процентов, что тут же подыщут какой-то способ к кому-то обратиться. В конце концов, есть скорая помощь.

Есть два вопроса, и эти вопросы меня очень резанули по сердцу. Я понимаю, что очень трудно давать советы "по телевизеру всем". Но, может быть, все-таки пару ответов людям, которые сами хотят выбраться из "краевой ситуации", вы сможете дать. Первый вопрос: "Возможно, кроме прогулок на свежем воздухе, получения положительных эмоций и полноценного питания вы посоветуете какую-нибудь литературу человеку, стоящему на грани самоубийства?". И второй вопрос: "Развод, кризис, ухудшения в карьере – все это вкупе с некоторыми особенностями психики (тревожность, мнительность) привело меня к моему теперешнему состоянию: полудепрессия, я бы так сказал. Где взять силы продолжить жизнь, построить новую семью, вернуться на прежний материальный уровень? Вопрос для меня очень важный, ответов нет".

Если начать со второго вопроса, человек фактически описывает симптоматику депрессии. Человек ищет помощь, пишет, задает вопрос – это значит, что мотивация и потребность получать помощь есть. Я считаю, что человеку, написавшему это сообщение, нужно обратиться за "живой" помощью. Не надо опасаться иллюзорных, мифологических последствий обращения за помощью, тем более что есть и анонимная помощь. Только "проговорив" с психотерапевтом, с психологами свою проблему, он начнет выкарабкиваться из этой ситуации.

Что касается литературы, то первое, что мне пришло в голову, – это замечательная книга американских авторов Кристофера Лукаса и Генри Сейдена "Молчаливое горе: Жизнь в тени самоубийства". В этой книге очень хорошо описывается, что происходит с родственниками после самоубийства близкого человека. Во многом то состояние, которое описывается у них, отражает то, что происходило с умершим человеком при жизни. Эта книга описывает эмоциональную сторону этой трагедии и во многом может помочь познать себя и найти помощь.

А книга Эндрю Соломона "Демон полуденный: анатомия депрессии"? На меня она произвела очень большое впечатление.

Да, я думаю, и эта книга может помочь.

И, наконец, последний вопрос. Он, пожалуй, самый тяжелый. Что бы вы могли посоветовать тем людям, которые не удержали своих близких на краю, которые не знали, что их близкие так недалеко от этого края, которые, вероятно, ни в чем не были виноваты, но сейчас винят себя за равнодушие, попустительство, жестокость? Какие бы вы для них нашли слова?

Суицид, все, что связано с самоубийством, - это всегда удар в два направления. Первое направление – удар по самому себе со стороны того, кто не смог найти альтернативы и помощи. Второе – удар во многом по тем, кто был рядом: суицид – это, в некотором смысле, "последнее прости", причем очень недоброе "прости" остающемуся миру. Если анализировать записки, которые оставили люди перед смертью, можно увидеть достаточно много записок, которые содержат откровенно агрессивные выпады в отношении своих близких.

То есть, "в моей смерти прошу винить"?

Да, есть и такие записки. Да и в любом случае, даже если записка преисполнена прощения к людям, если в ней будет написано "никого не вините, кроме меня самого", это тяжелейший удар по тем, кто остался, это рубец на всю оставшуюся жизнь.

Обращайтесь за помощью. То, как переживаете все это вы, наверное, во сто крат тяжелее, чем переживание потери близкого по естественной причине. Те люди, которые переживают суицид близкого, - одна из тех категорий, которые очень часто боятся обращаться за помощью, потому что они считают, что их как бы обвинят в этом. Высказать свое чувство вины по поводу самоубийства близкого человека, которое может быть иррациональным, чрезмерным, гипертрофированным, очень тяжело, потому что, как правило, люди боятся, что собеседник эту вину примет и скажет: "Да, ты виноват".

Тем не менее, обращайтесь к профессиональным психологам, к профессиональным психотерапевтам: то, что вы испытываете, - это одно из самых разрушительных состояний для тела, здоровья, психики. Я думаю, что в нашей стране достаточно квалифицированных специалистов, которые могут оказать помощь.

Можно сказать этим людям: вы вините себя, возможно, незаслуженно, чрезмерно, напрасно, несмотря на то, что так закончилось. Да, так закончилось, но жизнь продолжается, и в ней еще обязательно будет радость!
Теги: Минск