Охота на ведьм

Источник материала:

Эта жуткая история произошла в деревне Сервечь Вилейского района. В сентябре 2010 года здесь было совершено двойное убийство. Жертвами стали 78-летняя пенсионерка и ее 10-летний внук. Чтобы расставить в кошмарном деле точки над «i», понадобилось почти полтора года. В поле зрения следствия, а затем суда оказались работники правоохранительных органов, местные начальники разных уровней, учителя, врачи.

«Я их убил»

Мертвые тела обнаружил житель соседней деревни Людвиново Василий Сидоркевич. 21 сентября он решил проведать в Сервече своего знакомого 41–летнего Леонида Слепцова. На стук в дверь никто не ответил. Тем не менее она была не заперта. Сидоркевич вошел в дом. И обомлел. У порога в луже запекшейся крови лежала мать Леонида София Ивановна. Василий машинально бросил взгляд в зал. И увидел распластавшегося ничком на кровати с цветастым покрывалом сына Слепцова Диму. Сидоркевич бросился к мальчику. Повернул на спину. И отпрянул. Окоченевшее, будто деревянное, тело. Разбитые лицо и голова.

В это время из смежной комнаты вышел хозяин. Он спокойно поздоровался с лишившимся дара речи Сидоркевичем и сказал: «Смотри. Это ведьма с ведьмарем. Я их убил». Василий стремглав бросился из дома. К соседке Слепцовых Анне Мойской. С трудом разобравшись в сбивчивом рассказе перепуганного до смерти Сидоркевича, она вызвала милицию. Прибывшим оперативникам Леонид Слепцов повторил сказанное своему знакомому. То же самое — слово в слово — говорил во время следствия и на суде. Твердил, что не мог поступить иначе, так как мать и сын «готовили конец света».

Страшный диагноз

Он родился в большой семье. Рос здоровым, развитым. В школе отличником не был. Но и в числе отъявленных двоечников не ходил. После окончания 8 классов поступил в СПТУ. Работал в совхозе трактористом. Потом служил в армии. Вернувшись в деревню, снова сел на трактор. В 29 лет женился. Родился сын. Чтобы не обременять отца с матерью, подался в Радошковичи. Некоторое время работал там на керамическом заводе, потом — в местном колхозе имени Купалы. И тут... Жена стала пить. Сначала поднимала рюмку вроде как по поводам и причинам. Затем при всяком удобном случае. И наконец — при любой возможности. Пьянство стало беспробудным. И безобразным. Леонид был в отчаянии. Считая, что на супругу скверно влияют местные знакомцы, вернулся с семьей в Сервечь. Надеялся, что жену образумит рождение второго ребенка. Не помогло. В год и пять месяцев их дочь осталась без матери. Жена Слепцова умерла от алкогольного отравления. Такого удара психика Леонида не выдержала. Ему стало казаться, что родные и близкие знаются с... нечистой силой. Спровадили на тот свет жену. И хотят отравить его детей. В итоге тяжелейший диагноз — параноидная шизофрения, непрерывный тип течения. На протяжении двух лет Слепцова дважды лечили в Республиканской психиатрической больнице. Потом он находился под наблюдением вилейских психиатров, принимал лекарства. Отец, не выдержав напора бед, пришедших в семью, скончался. Крохотную дочь Леонида взяла на воспитание вдова его брата Ирина. Он остался в опустевшем доме с немощной престарелой матерью и малолетним сыном.

Между тем болезнь прогрессировала. Слепцова окончательно захватил бред о том, что вокруг «ведьмы и ведьмари». В их число он включил соседей, знакомых и даже собственного сына. И стал вынашивать план по уничтожению «слуг сатаны», что не только вредят ему, но и стремятся «уничтожить всех людей».

Как и многие психически больные, Леонид себя таковым не считал. Наотрез отказался оформить пенсию по инвалидности. Жил на пособия по потере кормильца, которые получал на детей. Большую часть этих небольших денег Леонид... пропивал. Увы, порок, сведший в могилу жену и, по большому счету, послуживший пружиной, запустившей его кошмарный недуг, в конце концов поразил и его самого. Впрочем, как впоследствии было установлено, алкоголиком он не был. И жизни родных лишил в состоянии абсолютной трезвости. Произошло это 20 сентября около семи утра. Сначала Леонид палкой до смерти забил мать. Потом — попытавшегося прийти ей на помощь собственного сына. После убийства Слепцов больше суток находился в доме с двумя трупами. Писал стихи о борьбе с сатанинскими силами.

Звук пустого ведра

Минский областной суд, в котором слушалось это страшное дело, интересовали не только мотивы и обстоятельства преступления. Здесь все было ясно. Так же, как и с решением, которое в итоге вынесли служители Фемиды: принудительное лечение со строгим наблюдением в психиатрической больнице. Более всего интересовал вопрос: а можно ли было предотвратить кровавую трагедию? Ответ однозначный — безусловно.

Очень многие — от деревенских бабушек до представителей власти — знали о диких фантазиях больного человека. О пьянстве, усугубляющем его и без того невменяемое состояние. Многие были в курсе, что Леонид в последнее время в припадках смертельно опасной мании поднимал руку на мать и сына. Но не били в набат. Не принимали серьезных мер для изоляции его от его близких и его близких — от него. Какие–то движения были. Однако они больше напоминали звук пустого ведра. Громкий, но бесполезный. Вот только два вопиющих факта. Слепцов состоял на учете в Костеневичском сельисполкоме как «лицо, злоупотребляющее спиртным». Учитывая также заболевание Леонида и пещерные бытовые условия, в которых он существовал с матерью и сыном, специальная комиссия еще в октябре 2009 года подготовила ходатайство в Вилейский райисполком об отобрании у него малолетнего ребенка. Диму планировали поместить в социальный приют. Аналогичное прошение в феврале 2010 года было составлено администрацией Людвиновской средней школы, где учился мальчик. Однако эти документы до районного начальства почему–то не дошли. А вот материалы для решения вопроса о лишении Слепцова родительских прав в отношении сына и дочери, подготовленные Вилейским РОВД, в райисполкоме получили. Но там они пролежали без движения два (!) года. Аккурат до суда над психически больным убийцей. Суд и вынес резкое частное определение в адрес учителей и чиновников за «ненадлежащее исполнение обязанностей по защите прав и законных интересов детей, нуждающихся в государственной защите». Виновные наказаны. Однако понятно, что никакая, даже самая суровая кара не вернет жизни погибшим маленькому Диме и его бабушке.

Прямая речь

Маргарита Георгиевна Кудян, главврач Республиканской психиатрической больницы «Гайтюнишки»:

— Именно к нам суды направляют для лечения больных, совершивших преступления. Сейчас таких пациентов около 250. Цифра стабильная на протяжении многих лет. Однако она, безусловно, могла бы быть меньшей. Печально, но в нашем обществе на душевнобольных пока безоговорочно навешивается некая сигнатура неполноценности и ущербности. Этот ярлык настораживает и отпугивает. Отсюда невнимание и, хуже того, презрение. Это атавизм. Он может провоцировать обострение болезни, что иногда приводит к печальным последствиям.

Кстати

Наше законодательство предусматривает строжайший контроль за освобождением из психбольницы людей, совершивших преступления. Врачи не могут выписать такого человека без решения суда. Как правило, заключение о выздоровлении подобного пациента и его возможности покинуть отделение со строгим наблюдением поступает от медиков не ранее чем после 8 — 10 лет лечения. Однако далеко не всегда суды удовлетворяют такие ходатайства.

Компетентно

Сергей Игумнов, доктор медицинских наук, профессор, председатель правления Белорусской психиатрической ассоциации, директор Республиканского научно-практического центра психического здоровья:

— Расстройствами шизофренического спектра сегодня страдает во всем мире около 1 процента населения. Однако это не значит, что каждый из них — потенциальный преступник. В частности, фундаментальные исследования, проведенные недавно кандидатом медицинских наук начальником отдела судебно–психиатрических экспертиз в Могилевской области Антоном Балашевым, свидетельствуют о том, что риск вероятности совершения общественно опасных деяний таким больным приблизительно таков же, как у среднестатистического здорового гражданина. Подтверждает это и судебная практика: более 90 процентов тяжких преступлений совершают люди, которые признаются вменяемыми, то есть психическими заболеваниями не страдающие. Иное дело психическая гигиена, проще говоря, условия, в которых живет такой человек, а также его социальный патронаж. Ведь, например, по данным авторитетного скандинавского психиатра Эронена, только сочетание шизофрении с алкоголизацией может увеличить опасность эксцесса в 10 — 17 раз. Об этом обязаны помнить представители правоохранительных органов и социальных служб, в поле зрения которых должен находиться такой больной. К сожалению, у нас до сих пор отсутствует единый регистр лиц, склонных к совершению общественно опасных действий на фоне серьезных психических расстройств, алкоголизма и наркомании. Это значительно снижает эффективность работы и взаимодействия тех, кто ведет наблюдение и мониторинг людей с тяжелыми психическими заболеваниями.

Автор публикации: Дмитрий НОВИКОВ