Белоруссия – Западная Русь. Вековая борьба белорусов за свои русские корни

Источник материала: Россия и соотечественники

В современной белорусской историографии, как, впрочем, и во всей общественно-политической и культурной жизни Белоруссии происходит постоянная борьба двух мировоззренческих концепций и двух культурно-национальных подходов.

На официальном государственном уровне преобладает точка зрения, согласно которой белорусы – родственный русским и украинцам восточнославянский народ, имеющий свой отдельный белорусский язык, собственную высокоразвитую белорусскую культуру, литературу, во многом тяготеющий к европейским ценностям, а период Великого княжества Литовского, в том числе и в составе Речи Посполитой, стал золотым веком белорусской государственности. Последовавшее же впоследствии присоединение Белоруссии к Российской империи вследствие разделов Речи Посполитой привело, как считается в официальной историографии, к насильственной русификации и упадку собственно белорусской культуры.

Именно этим объясняется необходимость укреплять государственный суверенитет современной Белоруссии, проводить политику постепенной белорусизации и ни в коем случае не допускать излишней зависимости от Российской Федерации. Конечно, эти подходы различаются определёнными нюансами и деталями. Так, например, белорусская оппозиция критикует власти за недостаточную активность в этом направлении и отличается ещё большей радикальностью в данных вопросах.

Между тем концепция, основанная на «золотом веке» белорусской культуры и государственности периода Великого княжества Литовского, имеет несколько серьёзных брешей и слабых мест. В первую очередь, это касается попыток обойти долитовский период совместного существования предков нынешних трёх русских народов в составе Киевской Руси, древнерусской государственности Полоцкого и Туровского княжеств, а также безусловную религиозную и этническую близость языческого периода всех древнерусских племён.

Именно поэтому в Белоруссии всегда, начиная с самых древнейших времён, существовала и сохранялась историческая память об общерусских корнях и прошлом белорусского народа. Окончательное оформление эта идея получила в XIX веке: вначале в непосредственном окружении виленского владыки Иосифа Семашко, так как была необходима глубокая проработка решений Полоцкого собора 1839 года, практически ликвидировавшего униатство, а затем – как научная теория – усилиями белорусского учёного Михаила Кояловича, выходца из Гродненской губернии.

Именно М. Коялович впервые ввёл научный термин «Западная Россия». Он и такие видные западнорусисты, как А. Ярушевич, Г. Киприанович, К. Харлампович, П. Жукович и многие другие, утверждали, что Белоруссия является неотъемлемой частью России, а сами белорусы есть самобытная ветвь русского народа. Западнорусисты пребывали под сильным влиянием идей А. Хомякова, И. Киреевского, И. Аксакова и других славянофилов.

Особенно глубокое обоснование западнорусизм получил в историко-этнографических и культурно-филологических фундаментальных исследованиях великого белорусского учёного Евфимия Карского – пятитомном исследовании «Белорусы».

Однако после революции 1917 года сторонники западнорусизма были постепенно объявлены великодержавными шовинистами, реакционерами, а представители польской католической шляхты, боровшиеся за восстановление своих привилегий и самой Речи Посполитой (такие, как Т. Костюшко или К. Калиновский) – «настоящими белорусскими национальными героями и борцами с царизмом». Идеи западнорусизма фактически оказались в СССР под запретом.

Между тем западнорусизм, хоть он был теоретически оформлен как научное и мировоззренческое учение лишь в XIX веке, всегда присутствовал в общественно-политической и повседневной жизни белорусов. Концепция же об отличии белорусов от русских сформировалась как раз в том же XIX веке – польско-литовская шляхта искала пути, чтобы поднять на борьбу с Россией православные белорусские крестьянские массы, хотя, надо сказать, особенно в этом не преуспела. Но эти идеи, получившие своё дальнейшее развитие, в том числе и в советский период, служат сегодня наиболее серьёзным препятствием для российско-белорусской интеграции на ментальном уровне, тогда как именно идеи западнорусизма прямо приводят к выводу о неизбежности такой интеграции, хотя вовсе не противоречат белорусской государственности и суверенитету как таковым.

Для лучшего понимания всей этой ситуации стоит совершить небольшой исторический экскурс. Полоцкое и Туровское княжества, существовавшие на территории современной Белоруссии, начинают упоминаться в конце Х века в качестве удельных княжеств, подчинённых Киеву. Полоцк играл в те времена значительную роль в древнерусской жизни. Об этом свидетельствует тот факт, что Владимир в борьбе за Киевский престол хотел заручиться поддержкой Полоцка и жениться на дочери полоцкого князя Рогволода Рогнеде. Когда же Рогволод ответил отказом, Владимир с новгородскими дружинами разорил Полоцк, убил Рогволода и взял Рогнеду силой. Подчинив Полоцкое княжество и получив великокняжеский престол в Киеве, Владимир покорил часть ятвяжских (литовских) земель. В какой-то мере это и стало отправной точкой формирования в зародышевом состоянии будущего литовско-русского государства. Любопытно, что эту обыкновенную русскую феодальную усобицу в Белоруссии многие белорусские историки рассматривают едва ли не как начало борьбы за независимость белорусских земель и их защиту от захватчиков (в лице в данном случае тех же новгородских дружин).

Период XI-XII веков характеризовался периодическими феодальными усобицами, в которых Полоцк то выступал самостоятельным центром силы, то поддерживал Киев, то лавировал в качестве союзника других русских городов между другими региональными центрами силы. Полоцкое княжество также не избежало раздробленности. Принадлежность белорусских земель к русской цивилизации в этот период не вызывает никакого сомнения. Главными духовными центрами Русской земли были одноимённые величественные Софийские соборы, возведённые в Полоцке, Новгороде и Киеве.

Новый этап в развитии Полоцкого княжества наступил в XIII веке, когда началась экспансия немецких крестоносцев – представителей Тевтонского и Ливонского орденов. На землях Прибалтики возникло государство Ордена меченосцев, называемого иначе Ливонским орденом, а на землях прусских племён – государство, образованное уже тевтонскими рыцарями. Ливонский орден в 1237 году подчинился верховной власти великого магистра Тевтонского ордена, но сохранил значительную автономию. Основной их целью была христианизация язычников Литвы и захват русских земель. Именно в этих условиях и сложился военный союз литовцев и Полоцкого княжества. Поначалу именно русские князья были главной силой антирыцарского союза. Но вторжение на Русь монголо-татар изменило соотношение сил. Земли западнее Днепра, номинально признавая Александра Невского великим князем, не платили дани Орде, но там царила неуверенность в завтрашнем дне – с запада угрожали крестоносцы, с востока – Орда.

Изменились и взаимоотношения по линии Полоцк – Литва. Полоцкое княжество распалось на десятки мелких уделов, мало отличающихся от обыкновенных поместий – сильная княжеская центральная власть осталась в прошлом. А вот в Литве, наоборот, перед лицом немецкого нашествия образовалась сильная центральная власть – к 1240 году литовский князь Миндовг смог объединить Литву в одно целое. Литовцы совершали набеги на русские земли, легко проникая до самого Киева. Миндовг занял часть белорусских земель и основал новую столицу в Новогрудке (нынешняя Гродненская область). Разрозненные белорусские уделы ничего не могли противопоставить своим бывшим союзникам, и уже при Гедимине большая часть белорусских земель в XIV веке оказалась под властью Литвы. Образовалось Великое княжество Литовское, Жемайтское и Русское. Таким образом, даже в этот ранний период ВКЛ было признано, что в составе данной федерации оказались помимо литовцев и жемайтов (тоже литовской народности) также и русские (то есть предки нынешних белорусов). Причём последние составляли три четверти населения нового государства. Более того, государственным языком стал русский – у литовцев просто не было своей письменности.

Под предлогом христианизации новых земель крестоносцы шли на восток, уничтожая и нещадно грабя всё, что им попадалось на пути. Даже такие сильные государства, как Польское королевство и Великое княжество Литовское, Жемайтское и Русское, в состав которого к этому времени входило большинство белорусских земель, не могли поодиночке противостоять натиску крестоносцев и решили объединить свои силы для отпора германскому вторжению. В 1385 году между Польшей и Великим княжеством Литовским была заключена уния – в обмен на избрание великого князя Литовского Ягайлы королём он обязывался присоединить княжество к Польше и ввести в нём католичество. В 1386 году Ягайло стал польским королём, однако полоцкий князь Андрей и гродненский Витовт, опираясь на недовольных русских православных князей, смогли отстоять значительную автономию княжества и права православной знати. Это было первым шагом к образованию в будущем Речи Посполитой и последующей многовековой польской этнорелигиозной экспансии. Впрочем, польская экспансия началась ещё раньше – с 1349 года, после захвата поляками Галицкой Руси, когда Великий Князь Литвы и Руси Ягайло по решениям Кревской унии дал обещание «на вечные времена присоединить свои земли, литовские и русские, к короне польской».

Вся последующая политика поляков на востоке была направлена на религиозный прозелитизм и колонизацию западнорусских территорий. Подлежащие колонизации территории Украины и Белоруссии поляки называли Кресы Всходни. Это было даже не столько географическое понятие, сколько цивилизационное – некий новый мир за пределами польской короны, который необходимо было преобразовать по польскому подобию.

В 1387 году Ягайло проводит массовое крещение литовцев-язычников по католическому образцу и наделяет дополнительными правами новообращённых католиков. Всё это вызывало значительное недовольство русских феодалов. Последовали многочисленные вооружённые восстания, но разрозненные князья вновь не смогли одержать верх.

В 1410 году Польша и Великое княжество Литовское при поддержке русских полков нанесли решающее поражение Тевтонскому ордену, после которого он уже не восстановил былого могущества.

В 1413 году в Городле (замок на Западном Буге) сорок семь польских феодалов наделили такое же количество своих коллег из княжества своими гербами и приняли их в своё гербовое братство. Согласно решениям Городельской унии, шляхта, принявшая польские гербы и католичество, получила новые привилегии. Православным было запрещено заседать в раде Великого княжества Литовского и занимать ведущие государственные посты.

Естественно, что в этих условиях многие русские князья начали смотреть на восток, где постепенно усиливалось Московское русское государство. Так, многие князья перешли в подданство к Ивану III.

В 1508 году западнорусское национально-освободительное восстание возглавил один из лидеров православных ВКЛ Михаил Глинский. Иван III обещал ему свою поддержку. В целом восстание было неудачным – Глинских поддержали только Мстиславские и некоторые другие князья. Большинство православной знати решило отсидеться. Глинский ушёл в Московскую Русь.

В 1558 году Иван Грозный начинает Ливонскую войну, имевшую своей целью обеспечить Руси выход на побережье Балтийского моря. Русские войска вступают на территорию ВКЛ. Православные белорусы открыто поддерживают русские войска. В княжестве понимают, что без польской поддержки все русские земли ВКЛ скоро отойдут к Русскому царству.

В этих условиях в 1569 году в Люблине был созван общий польско-литовский сейм, который продлился шесть месяцев. Польша, воспользовавшись трудным положением княжества, навязала ему свою волю. Обе страны окончательно объединялись в единое государство с единым монархом – Речь Посполитую.

Княжество сохранило определённую автономию – название, местное самоуправление, войско, русский язык в качестве государственного. Но ведущая роль Польши в Речи Посполитой была очевидной.

В ответ на Люблинскую унию во многих городах Белоруссии создаются православные братства, которые во многом стали центрами и западнорусской культуры, и западнорусской общественно-политической мысли (не в смысле научной терминологии, а в смысле практического наполнения).

Заключённая в 1569 году Люблинская уния, с одной стороны, ознаменовала пик могущества Польского государства, выразившийся в образовании Речи Посполитой, с другой же - стала «началом конца», так как стала спусковым механизмом католического прозелитизма и притеснения православия, что, в конце концов, вылилось в казацко-крестьянскую войну 1648-1651 годов, нанесшую Речи Посполитой такой урон, от которого польское государство так и не смогло оправиться.

В 1596 году на Брестском соборе, несмотря на активное противодействие при его подготовке со стороны лидера русской партии православного гетмана К. Острожского и православной шляхты, была объявлена уния, и большинство православных иерархов (за исключением двух владык) во главе с киевским митрополитом Михаилом подчинились папе. Русское население восприняло унию достаточно враждебно, считая её вероотступничеством. Начались брожения казаков, переросшие в открытое восстание С. Наливайко, чьи загоны проникали и глубоко в Белоруссию. Восстание Наливайко потерпело поражение. После смерти К. Острожского в 1608 году православные лишились своего лидера.

Начался и новый виток антиправославной деятельности центральных и местных властей. Насильно закрывались православные церкви, школы, участников православных братств отлучали от церкви, православных священников угрозами заставляли принимать унию. Нередки были и случаи избиений православных священников.

Православие постепенно покинули все знаменитые магнатские роды, в том числе и Острожские. Большинство средней шляхты быстро ополячивалось и окатоличивалось. Мелкая шляхта, как правило, переходила в униатство. Русское население Белоруссии сохранило в своей массе православную веру и язык своих предков, шляхта же постепенно и в языковом, и в религиозном плане теперь значительно отличалась от подконтрольного ей крестьянства.

В 1648 году началось восстание Б.Хмельницкого, переросшее впоследствии в полномасштабную гражданскую войну в Речи Посполитой, а затем и войну Речи Посполитой с Россией. Речь Посополитая никогда не была достаточно централизованным государством – это скорее была шляхетская республика, где магнатов объединяли общие экономические и военные интересы. Это и стало её ахиллесовой пятой. Ослабленная казацкими восстаниями Речь Посполитая постепенно приходила в упадок.

В 1720 году во время Замойского церковного собора были сформированы основы многих положений западнорусизма. Теперь в Речи Посполитой их развивало оставшееся православное духовенство, выступавшее против унии и требовавшее равных прав с католиками и униатами. Усиливавшаяся Российская империя была главной надеждой белорусов на воссоединение со своими единоверцами.

Упадок Речи Посполитой продолжался, и в 1772 году произошёл её первый раздел между Россией, Австрией и Пруссией. В 1774 году вспыхнуло восстание Т. Костюшко, ставившее своей целью полное восстановление Речи Посполитой. Но белорусские крестьяне не поддержали в своей массе это восстание. В 1793 и 1795 годах произошли второй и третий раздел Речи Посполитой, и она исчезла как государство. Это вызвало огромное недовольство католической и униатской шляхты.

Его использовал в своих целях Наполеон в 1812 году, который привлёк на свою сторону шляхту, обещая восстановить Речь Посполитую. Сегодня, кстати, в Белоруссии кое-кто всерьёз рассуждает о том, что война 1812 года была гражданской – дескать, белорусы воевали и на одной стороне, и на другой. Однако беспристрастный анализ показывает, что в армии Наполеона были, прежде всего, те, кто хотел восстановления Речи Посполитой. Для большинства же белорусов, как и для русских, война была именно Отечественной.

Об этом говорит тот факт, что во время пребывания Наполеона в Витебске местные партизаны всерьёз разрабатывали планы его убийства, а после его отъезда так плотно обложили город кольцом, что захватчики при каждом выезде за городскую черту всерьёз опасались плена. Дошло до того, что незадолго до Бородинской битвы Наполеон был вынужден направить в Витебск в дополнение к находящемуся там 12-тысячному французскому гарнизону ещё 10 тысяч солдат, так как всерьёз опасался, что партизаны отобьют у него город.

В 1830-1831 годах произошло ещё одно польское восстание, ставившее своей задачей восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года. Оно было подавлено. Белорусы по большей части отнеслись к нему прохладно и на этот раз.

В 1863 году произошло очередное восстание, преследовавшее те же цели, во главе с К. Калиновским. Он понимал, что без поддержки народных масс ничего не получится и начал рассылать разного рода воззвания в стиле написанной им «Мужыцкой правды», где призывал крестьян к восстанию и старым порядкам. Данное восстание было также безуспешным, в том числе и потому, что белорусские крестьяне опасались возвращения польско-католического засилья и крепостного права. Однако именно тогда начал появляться миф о том, что белорусы – совершенно отличный от русских народ. К. Калиновский, ставивший задачу восстановления Речи Посполитой, тесно контактировал с революционерами-демократами в самой России и сумел создать себе образ не столько польского националиста, сколько революционера-демократа, боровшегося против царизма. Немаловажен и тот факт, что Калиновский и польско-католическое восстание 1863 года были горячо поддержаны вначале А. Герценом, а затем и В. Лениным.

Понятно, что западнорусская партия в этих условиях поддержала государственную целостность империи и выступила в защиту русского единства, что и сыграло впоследствии большую роль в запрете идей западнорусизма в СССР.

Никакого белорусского самосознания в тот период ещё не было, несмотря на все усилия последователей Калиновского их сформировать. Об этом убедительно говорят публикации в западнорусской прессе XIX века – журналах «Окраины России», «Крестьянин», «Вестник Западной России», газетах «Белорусский вестник», «Минское русское слово», «Северо-западная жизнь» и многих других. Белоруссия была скорее географическим и топонимическим названием. Вот что писал по этому поводу Е.Ф. Карский в 1903 году: «В настоящее время простой народ в Белоруссии не знает этого названия. На вопрос: кто ты? простолюдин отвечает – русский, а если он католик, то называет себя либо католиком, либо поляком, иногда свою родину назовёт Литвой, а то и просто скажет, что он тутэйший – здешний (в отличие от великороссов). Термином же «москали» в Белоруссии называли не великороссов, а староверов».

Всё это, безусловно, не устраивало местную шляхту, которая начала лихорадочно искать пути как собственного национального определения (понимая, что, в отличие от коренных польских земель, она находится здесь в явном меньшинстве), так и базы для социальной поддержки своей борьбы с Россией. Усилиями местных, ориентированных на Польшу разночинцев и шляхты начинает создаваться литература, ориентированная на местные западнорусские говоры. Любопытно, что изначально все эти тексты печатались на латинице, но, убедившись, что так их никто не читает, авторы вынужденно перешли на кириллицу. Постепенно начал формироваться слой собственно белорусской (в современной официальной трактовке) интеллигенции.

Начало ХХ века выдалось неспокойным. В годы революции 1905 года Белоруссия стала ареной противостояния РСДРП, национальных организаций революционеров, с одной стороны, и сторонников Российского окраинного союза, созданного в Вильно в 1906 году, – с другой. Центральное правительство из-за боязни осложнить отношения с пропольскими национальными лидерами не спешило идти навстречу идеологам западнорусизма. Так, была отвергнута предложенная редактором «Белорусской жизни» Л. Солоневичем земельная реформа, согласно которой значительная часть польских помещичьих земель должна была отойти белорусскому православному крестьянству. Но в целом позиции западнорусистов были сильны. Так, при выборах в 1912 году в IV Государственную Думу всё население Белоруссии было разделено на три большие курии (избирательные округа) – русскую, польскую и еврейскую, что весьма красноречиво говорит о национальном составе Белоруссии. Западнорусисты и октябристы на этих выборах получили в Белоруссии абсолютное количество депутатских мандатов. Поляки также не поддержали стремление зарождающихся белорусских националистов образовать самостоятельную курию, так как опасались, что те будут претендовать на голоса значительной части белорусских католиков, составлявших весомую часть польских выборщиков. Это усилило уже польско-белорусские противоречия.

Вообще же начало ХХ века выдалось пёстрым: общественно-политические взгляды имели самые различные оттенки и направления даже у сторонников основных концепций будущего развития Белоруссии – польской, литвинской (возвращения к ценностям Великого княжества Литовского), собственно белорусской и, конечно же, западнорусской.

Однако, в отличие от остальных концепций развития Белоруссии, западнорусская имела одну очень важную, я бы даже сказал – решающую, отличительную особенность. Здесь можно обнаружить некоторые параллели с положением казачества. Представляя окраинные части Русской земли, и западнорусисты, и казаки остро чувствовали проблему целостности государства, необходимость его сохранения и противостояния пытающимся его разрушить силам. Казаки всегда участвовали в защите России как военно-политическое сословие, а западнорусисты после воссоединения Белоруссии с Россией также выступали за целостность империи – как культурная и общественно-политическая сила, противостоящая попыткам пропольского и пролитвинского реванша на белорусских землях.

Это в итоге и предопределило их дальнейшую участь. Дело в том, что западнорусисты, будь они монархистами или же кадетами, октябристами или либералами, были обречены на более или менее тесную связь с белым движением и не потому, что не хотели социальной справедливости, не видели бед и трудностей царской России или не принимали идеи революции в принципе. Всё дело в том, что большевистская власть сделала ставку на белорусских националистов и их предшественников – пропольских реваншистов вроде Костюшки и Калиновского, которых большевики считали своими предшественниками.

После революции 1917 года они сформировали свои органы власти, опираясь в большей мере на пока ещё слабо выраженную белорусско-литвинскую красную интеллигенцию. Так, в ноябре 1917 года был создан областной исполнительный комитет Западной области и фронта и соответствующий Совет народных комиссаров. Но надежды националистов на создание независимой Белоруссии не оправдались. Тогда 5-17 декабря 1917 года в Минске на Всебелорусском съезде был создан Всебелорусский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Белорусский СНК разогнал этот съезд – большевики ещё колебались в вопросе создания Белоруссии.

Всё решила германская интервенция. Дождавшись, когда Красная армия покинула Минск, 9 марта 1918 года исполком Всебелорусского съезда объявил о создании Белорусской Народной Республики.

Белорусские крестьяне в своей массе не поддержали автономию Белоруссии, что белорусские националисты объясняли «темнотой», «некультурностью» и «неразумностью» народа. Например, сторонник провозглашения независимости Белоруссии Я. Лёсик с неприкрытым разочарованием писал: «Наши крестьяне на съездах высказывались в том смысле, что им не нужна автономия, но делали они это по неразумению и темноте своей, но более всего в результате обмана, так как вместе с этим они говорили, что и язык им не нужен. Никто в мире не отрекается от своего языка …а наши крестьяне отрекаются. Значит, делают они это по неразумению и темноте. …По тем или иным вопросам мы обращаемся к знатокам и специалистам, а вот при государственном строительстве удовлетворяемся мнениями таких специалистов, как тёмный и некультурный народ… Народ – вещь хорошая, но ему необходимо рассказать, разъяснить, его необходимо сначала просветить, научить, и только потом уже звать к себе на совет». Иначе говоря, националисты признали, что не имеют народной поддержки.

Немцы не признали БНР, но всячески поддерживали её деятельность. Несмотря на всю искусственность данного образования, ящик Пандоры был открыт. Теперь уже Москва, не желая связываться с «черносотенцами и контрреволюционерами из числа западнорусистов», приняла правила игры и, чтобы взять инициативу в свои руки, стала разрабатывать варианты создания Советской Белоруссии.

17 ноября 1918 года Советское правительство аннулировало Брестский договор. А 24 декабря ЦК РКП(б), «идя навстречу пожеланиям белорусского народа» (группы белорусско-литвински настроенных большевиков), принял решение о необходимости создания БССР, в том числе и для нейтрализации сил, призывавших к созданию БНР. 1 февраля 1919 года в Смоленске было объявлено о создании БССР, для чего издан специальный Манифест Временного революционного рабоче-крестьянского правительства Белоруссии. Не была забыта и идея о восстановлении в той или иной форме Великого княжества Литовского. Уже 27 февраля 1919 года произошло объединение ЦИК Белоруссии и Литвы. В начале марта 1919 года прошёл объединительный съезд компартий Белоруссии и Литвы. В итоге была образована Литовско-Белорусская ССР, или сокращённо ЛитБел, с общей столицей в Вильно. Это кратковременное образование новой большевистской редакции Великого княжества Литовского ценно тем, что позволяет хорошо понять, что за силы стояли за «белорусским этногенезом» и куда они стремились направить белорусский народ. Западнорусисты, как и казачество, как и белое движение, потерпели полное поражение, но в тех условиях иначе и быть не могло – историческая Россия переживала распад. Вопрос лежал скорее в русле борьбы польской, белорусско-литвинской и собственно белорусской концепций между собой, а также борьбы между сторонниками советского, с одной стороны, и буржуазного развития – с другой.

Впрочем, последующая польская интервенция внесла свои коррективы в этот процесс. Западная Белоруссия и Вильно были захвачены Польшей, объявившей о создании второй Речи Посполитой. Литва объявила независимость со столицей в Ковно и ушла из сферы влияния Советской России, а БССР стали строить на оставшихся восточных территориях, где начали проводить искусственную белорусизацию. Правда, она закончилась почти полным провалом – идеи западнорусизма, запрещённые большевиками, торжествовали на практике.

Е. Карский, оставшийся в Советской России, скептически относился к белорусизации. На него регулярно писали доносы. Но имя учёного было на слуху у всей Европы, и большевики до поры до времени его просто терпели. Но всё же после возвращения Карского из большой этнографической командировки по славянским землям в 1926 году на него началась мощная атака недоброжелателей. Как его только ни называли – и «осколком царского режима», и «черносотенцем», и «великорусским шовинистом». Особенно не могли ему простить высказывания о том, что Львов является старым русским городом, а также ставили в вину то, что за границей он встречался с представителями русской эмиграции. ЦК КП(б)Б в 1927 году на закрытом заседании вынес решение об исключении учёного с мировым именем из Академии наук. В 1929 году сняли с должности директора Музея антропологии и этнографии. Конечно, он пытался возражать, писал новые научные работы, но их никто не печатал. Да и что мог сделать учёный, пусть даже и с мировым именем, если против него выступала сама система? В 1931 году Евфимий Карский умер. Если бы этого не произошло, он с большой долей вероятности повторил бы судьбу Н. Вавилова и других репрессированных советских учёных. После смерти Карского сами идеи западнорусизма на долгие годы были преданы официальному забвению. Впрочем, белорусских националистов власть также держала на коротком поводке и периодически репрессировала, чтобы они не вышли из-под контроля.

В годы Великой Отечественной войны немцы активно пытались реанимировать идеи БНР и белорусских националистов, стараясь использовать их для борьбы с СССР. Правда, без большого успеха.

После войны властями была предпринята очередная волна белорусизации, однако и она провалилась – белорусы чувствовали свою близость к русским. Вместо западнорусизма советским руководством стала активно использоваться идея о новой общности – советском народе. В этом контексте тяга белорусов к русской культуре, языку и литературе, в том числе и послереволюционной советской, была естественной.

В 1991 году белорусы, так же как и в начале века, не стремились ни к какой независимости, но она была, по сути, навязана им ходом истории и, как это ни странно, Москвой в лице Б. Ельцина. Белорусские националисты, получив неожиданный подарок, тут же принялись строить новую страну. Народ, как всегда, их не понял и начал сильно сопротивляться насильственной белорусизации. С распадом СССР начал возрождаться и западнорусизм.

Особенно значительным движение стало с образованием партии «Славянский Собор «Белая Русь»», которая прямо заявила о триединстве русского народа, возглавила борьбу за придание русскому языку статуса государственного. Многие из этих идей были использованы А.Г. Лукашенко при его приходе во власть в 1994 году. 14 мая 1995 года русский язык получил статус государственного при поддержке 83,3% проголосовавших. Был объявлен курс на интеграцию с Россией. Идеи западнорусизма обрели реальное наполнение, победив на практике.

Значительную роль в постсоветский период развития западнорусизма сыграли историки Я. Трещенок, В. Теплова, А. Бендин, общественные деятели Н. Сергеев, И. Зеленковский, поэт А. Аврутин. Я. Трещенок преподавал историю будущему президенту А. Лукашенко и, видимо, внёс определённый вклад в формирование его мировоззрения.

Несмотря на это, западнорусизм так и не реабилитирован и до сих пор находится под своеобразным негласным запретом – о нём почти не говорится в школьной программе, мизерное внимание уделяется ему в высшей школе. Особенно ухудшилась ситуация в результате ряда конфликтов последнего десятилетия между белорусским и российским руководством – многие сторонники западнорузима потеряли работу, подверглись шельмованию. Во властной вертикали сформировалась целая группа сторонников «многовекторности и равноудалённости» от ЕЭС и России, сохранения суверенитета любой ценой. В жизнь претворяется новая программа белорусизации.

Однако народ в своей массе, как и 100 лет назад при попытке образовать БНР, всё так же не воспринимает стремление властей навязать ему белорусский язык и чуждую ментальность.

В 1990-х западнорусисты в своей массе рассчитывали, прежде всего, на А. Лукашенко. Теперь ситуация несколько изменилась – сторонники общерусского единства полагаются, прежде всего, на себя. Особенно явно это стало проявляться в последние годы – созданы интернет-порталы «Западная Русь», «Империя», активно действуют журналы «Новая Немига литературная», «Новая экономика», активизируется работа русских общественных организаций. Но пока западнорусское движение не структурировано и не оформлено должным образом и значительно уступает белорусским националистам, имеющим немало средств массовой информации, получающим серьёзную помощь как из-за рубежа, так и от местного правительства, которое по-своему заинтересовано в укреплении суверенитета. Да и во властной вертикали никто, кроме самого белорусского президента, не говорит об общерусском единстве – об этом нет телепередач, публикаций в государственной прессе. Но тот же Александр Лукашенко, который всегда хорошо чувствовал настроения белорусов, в 2009 году прямо заявил в своём интервью: «Вы знаете, не я придумал поговорку: говорят, кто такой белорус? Это русский со знаком качества. Это не я придумал».

Трудности западнорусизма проистекают также и из официальной позиции современной российской историографии, которая, следуя советской традиции, считает белорусов и Белоруссию братским народом и братской страной, но вовсе не частью общего Русского мира. История Белоруссии и Украины не изучается в курсе собственно отечественной российской истории, а это косвенно отрицает и идеи западнорусизма.

Москве, однако, нужно хорошо понимать, что западнорусское движение – это вековая борьба белорусов за свои русские корни, за воссоединение и политическое, и культурное с русским народом. Конечно, у белорусов и украинцев есть много отличного от великороссов – так же, как у поморов, сибиряков и казаков. Но и казаки, и поморы, и украинцы, и белорусы, и сибиряки – это всё части единого большого Русского мира. Попытки же Москвы строить отношения с нынешней националистически настроенной белорусской элитой – бесперспективны, потому что она всеми силами стремится и будет стремиться уйти от Русского мира, как можно дальше. 

Теги: Витебск, Минск