Вомбаты, скауты и Рождество в Мельбурне

Источник материала:

Между Пертом и Мельбурном расстояние немалое – 3600 км, но одноо­б­разная местность быстро надоедает. Хочется увидеть что-нибудь необычное, а вдоль дороги, за рядами эвкалиптов, тянутся нескончаемые скошенные пшеничные поля с гуляющими по ним баранами, отгороженные проволочными ограждениями, иногда под током. Редкие фермы с ветряками для подзарядки аккумуляторов, еще реже высятся огромные элеваторы с огромными кучами зерна подле них.

Километрах в пятистах от Перта пейзаж меняется: еще более скучные пшеничные поля уступают место просто лесу, где между чахлыми одинокими деревьями и кустарниками по сухой почве, месяцами не видящей дождя, прыгают кенгуру. Правда, больше по ночам, эти животные предпочитают в полуденную жару быть где-нибудь в тени. Поскольку они легко перепрыгивают ограждения до двух метров, то часто попадают под колеса автомобилей. Для грузовика эта встреча не страшна, а вот для легковушек не проходит бесследно.

А вот если наезжаешь на вом­бата, то машина часто переворачивается. Вомбат – это черный поросенок, его мясо очень плотное. На дороге установлены знаки, где нарисованы кенгуру, вомбат, страус или все вместе, указано расстояние (50 или 10 км). Можно увидеть эту опасность, и водители легковушек едут с осторожностью. Грузовикам же все нипочем, и они несутся со скоростью 100 км, не притормаживая при виде выскочившего животного, а только включают на мгновение фа­ры, иначе оно так и будет стоять на трассе.

Дороги в этой части Австралии узкие, но так как они проходят вровень с грунтом, то можно не бояться, что перевернешься. Приходится часто съезжать на большой скорости на обочину, что меня как велосипедиста мало устраивает. Ехать на велосипеде, когда в нескольких сантиметрах проскакивает длинный фургон, – занятие малоприятное.
Машины здесь встречаются примерно раз в полчаса, а населенные пункты и вода – километров через 300. Поэтому, когда меня на грузовике догнал старый знакомый Терри, я с удовольствием погрузил свой транспорт в фургон и поехал с ним. К тому же, в машине было не так жарко.

Местность за стеклом была однообразной, за разговорами мы незаметно достигли залива, где находится порт Аугуста, отсюда ближе всего до Алис-Спрингса. Но ребята убедили меня, что сейчас самая жаркая пора – декабрь (это путешествие Владимира Несина происходило в 1999 году – ред.), и поездка по пустыне смерти подобна, поэтому желательно побыстрее оказаться у моря, и я поехал с ними дальше.

Утром проснулся от ощущения, что мы едем куда-то не туда, взглянул на компас – точно, движемся в обратном направлении, да еще и с другим фургоном. Сначала я подумал, что ребята что-нибудь перепутали, но потом выяснилось, что им подвернулся удачный заказ до Перта, и они передали свой фургон (с моим велосипедом) другому водителю. Меня это не очень-то устраивало. В Перте меня ждал еще один сюрприз. Сын Терри сел на другой грузовик, а я поехал в «Кенворде» уже в качестве напарника (до этого я показывал свои права и говорил, что работал водителем). Но за руль я сел только через 1000 км. В пустынной местности проехал 600 км за 5 часов, нарушая инструкцию (нельзя ехать со скоростью выше 100 км в час). Сам тоже Терри гнал машину в этих местах 120 км в час, потому что ГАИ здесь нет.

В Мельбурне мы разгрузились, отцепив фургон, и поехали за велосипедом, он был в сохранности. Как оказалось, Терри не имеет дома, при разводе жене досталось жилье, а ему – машина, которая стоит 150 тысяч долларов. В ней он и живет с сыном. Благо, в «Траке» – большая спальная кабина, рядом – кафе со всеми удобствами, где дальнобойщикам можно постирать и помыться. Я же навел кое-какие справки по телефону и поехал искать русских.

Мельбурн – это почти копия Перта, увеличенная в два раза. В центре – небоскребы; на многие километры разбросаны рай­оны города, каждый со своим колоритом. Есть китайские кварталы, есть индийские, есть и русские. Один из них – в пригороде под названием Денденог. Сюда я и приехал, получив адрес в отделе иммиграции. По указанному адресу находилось русское благотворительное общество имени святого Иоанна Крондштадтского, которое осуществляло попечительство над домом престарелых. Здесь же, неподалеку, расположена православная церковь, куда эти старички, а также обслуживающий персонал могут ходить на службы. Рядом расположен небольшой русский поселок, чьи дома, впрочем, ничем не отличаются от других.

В Мельбурн я попал как раз на католическое Рождество, то есть 26 декабря. Православное же Рождество – 7 января, а до этого – пост, и по канонам ортодоксальной церкви гулять на 1 января нельзя, так как разговляться следует только 7 января. Некоторые русские здесь, как и в России, предпочитают праздновать Новый год, Рождество и Старый Новый год. Вот на празднование Нового года я и был приглашен, где, вопреки рекомендации церкви, собралось много людей. Атмосфера, надо сказать, здесь несколько иная, чем в России на подобных мероприятиях. В спортивном зале школы поставили длинные столы, прилично накрытые, хотя здесь собрались в основном простые люди.
Сначала было все, как в России: звучали тосты, пробовали угощения, но когда дело дошло до танцев, то я попал как бы в Россию начала XX века. Выплясывали краковяк, польку, речку, реченьку, потом небольшой хор спел несколько песен, давно забытых нами. К четырем часам утра гости разъехались на своих машинах, а те, кто изрядно выпил, – на такси, оставив свои автомобили безо всякой охраны и сигнализации.

Я познакомился со многими людьми, которые потом организовали мне экскурсию по Мельбурну. Это красивый город, в нем много старинных построек, он очень зеленый. У каждого дома – небольшой сад, где растут сливы, абрикосы. Это самый южный город в Австралии, и деревья здесь знают, что такое листопад. Кстати, возле домов русских растут березы, как напоминание о родине. В Мельбурне я бывал в домах у многих русских, сохранивших здесь национальное хлебосольство и умение сальцо посолить, карпов наловить, самому починить машину – чего не скажешь об австралийцах или о новоприезжих русских, которые в основном с радостью пользуются услугами здешней цивилизации.
Бывал я и в более богатых домах, где уже нет старого русского уклада, но остались гостеприимство и радушие. Как я понял из разговоров, Австралия дает возможность реализовать свои способности, не прибегая к сделке с совестью. Люди, посетившие Россию, почти всегда возвращаются потом обратно в Австралию.

Когда я осмотрел Мельбурн и готов был двигаться дальше, мне предложили посетить скаутский лагерь, расположенный в 200 километрах на север, на одной из ферм. Я принял это предложение, так как интересуюсь скаутским движением. Было воскресенье – день, когда детей посещают родители. Не повезло с погодой. Три дня шел дождь, и детки, замерзшие, сидели по палаткам, поэтому приехавшие родители многих (11 человек) забрали домой. Разбалованные городской жизнью дети к трудностям явно не привыкли. Я подумал: нам бы их заботы. 60 детей, 15 человек обслуживающего персонала, отличные палатки, еды вдоволь, кухня, заготовленные взрослыми дрова. Раз в неделю с чем-нибудь вкусненьким приезжают родители, которые хотят, чтобы их чада пожили с другими детьми у костра, пообщались, сходили в походы и так далее. Польза от этого, конечно, есть, но я бы на месте руководства лагеря загрузил детей побольше.

В гостях у скаутов я пробыл два дня, а потом решил отправиться на Тасманию. Туда пешком не пройти, а на билет в оба конца нужно 400 австралийских долларов. Деньги мне помогли заработать. Одна семья строила коттедж и платила по 100 долларов в день. Любой человек может найти подобную работу. Безработица здесь оттого, что можно жить на пособие безбедно…

Владимир НЕСИН.