Глобализация съела глобализацию

Источник материала:

Сначала нарисую верхушку айсберга, буквально двумя-тремя штрихами. Известный консервативный исследовательский центр The Heritage Foundation выпустил исследование Робина Симкокса о вовлеченности мигрантов в террористическую деятельность в Европе. Жестокая правда, точнее, статистика гласит: с 2014 года (начало массовой миграции из зон конфликтов) дает цифры – 182 убитых и 814 раненых в результате терактов с участием мигрантов. Большая часть терактов была осуществлена при вовлеченности ИГ. Второй штрих добавляет Дональд Трамп в Твиттере: «Мы не хотим, чтобы с нами случилось то же, что с иммиграцией в Европу». То есть США хотят отделиться от Евросоюза. Фактически, это возвращение в доктрине изоляции США еще 1930-х годов.

Но изолироваться хотят не только американцы от европейцев, но и европейцы от американцев! «У нас разные модели цивилизации с американцами – и, очевидно, мы не разделяем с ними определенные ценности». Цитата принадлежит официальному представителю правительства Франции Бенжамену Гриво. Который вдобавок заявил, что «не хотел бы увидеть в Европе то, что происходит в США с мигрантами».

Две зеркально противоположных цитаты. И это «единый» некогда Запад?! То есть, перевернись айсберг Запада, и мы увидим то же самое, только другого цвета?

Для того чтобы понять, что же происходит, нужно углубиться в трещину, расколовшую гигантскую глыбу льда под именем Трансатлантизм. И вспомнить летом заснеженные Альпы…

На экономическом форуме в швейцарском Давосе этого года, посвященном модернизации современной мирохозяйственной и политической системы, неожиданно вырвались наружу довольно пессимистичные настроения. Конечно, они провоцировались второй волной экономического кризиса и опасностью самоликвидации «еврозоны», этими наиболее горячими темами дня. Однако есть все основания полагать, что нынешний европейский и, вообще, глобальный пессимизм своими корнями уходят в гораздо более глубокие причинно-следственные связи, нежели обыкновенная цикличность капиталистических кризисов или несбалансированность валютных союзов.

Цикличность отражает борьбу лишь двух тенденций из всего их многообразия – борьбу между стремлением к максимальной капитализации экономик и невозможностью в связи с ограниченностью ресурсов насытить капиталами сразу все отрасли. Возникающий дисбаланс приходится маскировать или «смазывать» при помощи спекулятивного капитала, поднимая и опуская фьючерсы и цены, «разогревая» или «остужая» те или иные отрасли. Или целые экономики. Вот почему мы наблюдаем четкую корреляцию: чем выше капитализация, тем выше и спекулятивная составляющая. И кризис становится результатом успеха. Когда спекулятивных денег в экономике накапливается слишком много, раздается «бум!» – спекулятивный пузырь выходит наружу. Так что сама идея евро, как и вообще идея единой валюты, к кризису не имеет никакого отношения: евро же не виноват в том, что ради его создания объединялись «пузыри»!

Однако раньше, в доглобалистскую эпоху, спустя некоторое время после выхлопа и болевого шока наступало облегчение. Через паузу депрессии, как через один сбивчивый такт, резко снизившая внутренне давление экономика наиболее передовых государств снова была готова не выдавливать из себя, а всасывать.

Сегодня же такого почему-то не происходит! И это всех напугало: почему не происходит?! Отчего пауза депрессии затягивается настолько, что ее проще назвать второю волной кризиса?

Дело в том, что раньше, когда передовые экономики, избавившись от перегрева в виде высоких курсов собственных валют, высоких ставок на кредиты, завышенных потребительских запросов, дисбаланса инвестиций и пр., вновь переходили к простому всасыванию, им было откуда всасывать! Мировое хозяйство тогда не было столь глобализировано, как сейчас. И состояло оно из нескольких отдельных, довольно самостоятельных отсеков, соединенных между собой лишь с помощью клапанов неэквивалентного, т.е. неравного торгового обмена. Проще говоря, те же Соединенные Штаты, Францию или Великобританию третьи страны интересовали лишь как рынки сбыта, рынки сырья, иногда как ристалища идеологических сражений с Советским Союзом,  — и только-то. А что происходило в них помимо этих трех функций, навязанных им мировыми «центрами», никого не волновало. Никто же не задумывается, отчего бананы растут на банановом дереве, растут – и слава Богу!

Но как только общая подлодка пускала пузыря из балластных цистерн наружу и начинала идти ко дну, капитан при помощи неэквивалентных клапанов перераспределял внутреннее давление, находил его «излишек» и пускал обратно в балластные цистерны. И подлодка снова всплывала на перископную глубину. А угроза катастрофы миновала. При этом перископ и центральная рубка неизменно оставалась в руках «капитанов мировой экономики» – пяти-шести индустриально развитых государств. Сначала каких-то двух противоборствующих блоков, скажем «Антанты» и «Тройственного союза». Потом «большой шестерки», теперь – «семерки». Но уж никак не двадцатки!

Сегодня, когда экономика после кризиса 2008-го вновь вышла на фазу «всасывания», вдруг оказалось, что всасывать неоткуда. Или почти неоткуда. Как следствие, изъять у кого-нибудь «излишек», чтобы обеспечить всплытие, тоже нельзя. Это результат как раз глобализации. За двадцать лет, что прошли после развала Советского Союза и биполярной экономической системы, те, кто их развалил, максимально воспользовались своей победой. И не столько идеологически, сколько экономически. Они настолько глобализировали мировую хозяйственную систему, столь масштабно и глубоко завязали ее на свои собственные эгоистично-корпоративные интересы, что уже наложили руку почти на все ресурсы и исчерпали все «излишки». Победившая американская глобализация настолько тотальна, столько успела вобрать в себя своих бывших противников, противовесов и конкурентов, что на фоне ее нового экономического тоталитаризма настоящим нонсенсом, едва ли не бельмом смотрятся островки ресурсов и осколки рынков, не охваченных ею. Это Куба, Северная Корея, Иран – «последние могикане» товарных племен, гордо отказавшихся от даров глобализации. И еще пару-тройку иных стран, называть которые означало бы навлекать на них гнев Вашингтона и излишне торопить события.

В общем, глобализация исчерпала глобализацию.