Почему белорусам не пригодился польский опыт

Марксизм среди родных берез и осин непобедим. А марксизм — это прежде всего представление об экономическом базисе, управляющем так называемой надстройкой. Далее начинается развилка. Одни пытаются выстроить базис «от жизни», другие — от экономической теории, пишут Свободные новости

Первые — практики. Вторые — теоретики. Почему произошло такое разделение? Потому что первые, вопреки своим марксистским убеждениям, прежде чем заняться базисом, подчинили себе надстройку, для чего им пришлось «поднять из грязи власть».

Старт этому процессу был дан летом 1994 года, окончательные же итоги первые подвели в ходе трех конституционных референдумов в 1995-м, 1996-м и 2004 годах.

Но поднять власть — это даже не полдела. Кто только ее не поднимал на постсоветском пространстве в начале 90-х годов прошлого века! Иных уж нет, а те далече. Но есть и долгожители. Они на интуитивном уровне поняли, что ждет от них большинство соотечественников. А большинство, вопреки Марксу, ждало стабильной предсказуемой жизни, требующей минимального личного выбора. Разумеется, от хлеба с маслом никто добровольно не отказывался, но лишь как от добавки к стабильности.

В условиях «новой нормальности» вторые (специалисты в области экономической теории) постепенно переквалифицировались в счетоводов и стали коротать время за подсчетом ошибок первых.

Чтобы не быть голословным, процитирую экономиста Ярослава Романчука: «Россия, Украина и Беларусь повторили практически все ошибки, которые разорили десятки стран мира, которые создали в этих странах мощные олигархаты, номенклатурно-силовые кланы, которые воспроизвели жуткое неравенство и несправедливость. Мы не захотели/не смогли выучить ошибки других. Мол, это было давно, на других континентах, нельзя же равнять Беларусь с африканскими странами. Но вот у нас под боком точно так же поступают власти России и Украины. С таким же результатом. И белорусские полисимейкеры снова не учатся на ошибках других, даже если эти другие — наши соседи».

Любителям футбола, полагаю, не надо объяснять, как на практике выглядит тактика «бей-беги». Ее придерживается большинство дворовых команд. Неплохо она зарекомендовала себя и на районном уровне, но уже на уровне области начинаются сбои.

Суть тактики «бей-беги» заключается в нанесении хаотичных ударов в сторону ворот противника и в столь же хаотичном передвижении всех вперед.

При переходе от советской командно-административной экономики к экономике рыночной с проблемой скорости проведения реформ и их глубиной (т.е. с проблемой тактики) столкнулись все бывшие советские республики.

Казалось бы, при наличии богатого опыта построения реформ у западных соседей проблем, по крайней мере на уровне теории, возникнуть было не должно. Однако гладко было на бумаге…

В чем причина трудностей? Обратимся за разъяснением к российскому историку Александру Ахиезеру: «Трудность введения рынка посредством реформы заключается в том, что он — не техническое устройство, но образ жизни миллионов, определенное мировоззрение, менталитет, это массовое ощущение его естественности, комфортности. <…> В рынок оказываются неспособными включиться люди, чей менталитет, личностная культура ориентированы на замкнутые локальные миры, которые стремятся решать свои проблемы в системе непосредственных личностных связей».

В мире на момент распада СССР хватало специалистов по рыночной экономике. Но нам-то требовались специалисты по переходу от советской административной экономики с ее белорусской спецификой к экономике рыночной. Подчеркну, не с литовской, не с польской, а с белорусской спецификой. Но таковых не оказалось, а ложка, как известно, дорога к обеду.

Если мне память не изменяет, то, согласно третьему закону Ньютона, действие порождает противодействие. Закон этот справедлив не только для материальных тел. Стоит только в социальной системе что-либо поменять, разумеется, ради общего блага, то наряду с выигравшими от перемен появятся и проигравшие.

Ни одно современное общество не бывает однородным, и белорусское общество исключением не является. Наряду с так называемым большинством в нем присутствуют разнообразные группы интересов: производственные лоббисты, отраслевые и территориальные сообщества и т.п.

Не стану вдаваться в подробности, но, согласно американскому экономисту Мансуру Олсону, малые группы, как правило, эффективнее в борьбе за отстаивание своих прав по сравнению с большими группами. Они сплоченнее. Сравните, кому проще самоорганизоваться для защиты своих прав, миллионам потребителей лекарств или двум десяткам их производителей и поставщиков?

Проблема экономических реформ — это в первую очередь проблема формирования политических коалиций. Об этом постоянно напоминает в своих публичных выступлениях отец польских реформ Лешек Бальцерович. Без поддержки со стороны общества, без согласия «простого человека» терпеть реформы и реформаторов на успех преобразований рассчитывать не приходится.

«Белорусская модель» при Лукашенко (а не благодаря Лукашенко) формировалась по линии падения воды, т.е. единственно возможным, естественным путем. Она возникла не в результате чьей-то частной инициативы и энергии, а как сумма ежедневных практик миллионов людей и как сумма этих практик ежедневно подтверждает свое право на жизнь.

«Белорусская модель» — это попытка традиционной белорусской культуры и ее носителей продлить свое существование в истории. И попытка эта оказалась удачной с точки зрения тех, кто ее предпринял в начале 90-х годов.

«Если бы белорусские власти не игнорировали законы экономики, инвестировали бы в знания экономической теории, то экономика Беларуси была бы не $ 59,6 млрд, как в 2018 г., а ~$131 млрд (если бы мы развивались, как Польша)», — рассуждают авторы статьи «Практика без теории — минус $100 млрд», опубликованной в «БелГазете».

В приведенной цитате устойчивое сочетание «если бы» повторяется дважды. Оно является своеобразным мостиком к известному анекдоту про бабушку, которая при наличии определенного «если бы» могла бы стать дедушкой.

* * *

Если бы белорусские власти не игнорировали законы экономики, то они давно расстались бы с властью. Стали бы при этом остальные жить «как в Польше» — вопрос спорный, но для этого остальным потребовалось бы для начала стать поляками.