В России полицейские впервые стали на сторону протестующих. А наши смогут?

Ингушетия бурлит уже полгода. С того самого момента, когда была пересмотрена граница с Чечней. Многие ингуши посчитали передел несправедливым. С тех пор не проходит месяца без многотысячных, а часто и многодневных акций. Служащие, студенты, коммерсанты, домохозяйки, пенсионеры выходят на городские улицы, чтобы выразить свое мнение. Протест против пересмотра границ уже давно сам вышел за все границы – так долго и упорно и так многочисленно в России в последние лет 5 никто не протестовал. 

– Люди считают, что их не слышат, – объясняет глава ингушского офиса правозащитного центра «Мемориал» Тимур Акиев. – 28 марта депутаты должны были принимать закон о референдуме. Но из текста документа перед самым его принятием «вдруг» исчезла строка о том, что такие ключевые вопросы, как изменение границ, должны обсуждаться на референдуме. А когда люди стали возмущаться по этому поводу, им официально ответили, что это «техническая ошибка». Никого, конечно, такой ответ не устроил. Активисты подали заявку на проведение митинга. С первого раза власти дали разрешение только в Назрани. Но митингующим было важно выступить именно в Магасе, где находятся все административные здания, в том числе и парламент. Со второго захода мероприятие все-таки разрешили, но только до 18 часов.

– Осенью наши митинги стояли и по 2 недели, и никого это не беспокоило. Это же исключительно мирные акции, люди выражают свою позицию. Тем более мы с самого начала каждый раз всё, вплоть до последнего фантика, убирали за собой после всех митингов, – рассказала «Собеседнику» Зарифа Саутиева.

Ингушские протесты уже стали предметом интереса социологов. Рядовые правоохранители с самого начала не противопоставляли себя митингующим. Стоящие по разные стороны баррикад, они тем не менее угощали друг друга чаем и печеньем. За 6 месяцев противостояния не произошло ни одной, даже мелкой стычки!

– В Ингушетии действительно сложилась особая протестная картина, – подтверждает директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев.

Но если рядовой состав правоохранителей не испытывал проблем в общении с народом, то высокие власти, видимо, к исходу полугодового противостояния уже стали нервничать из-за неуступчивости людей. 

26 марта на согласованный митинг пришли, по разным оценкам, от 20 до 50 тысяч человек. Площадь была вся заполнена людьми. После 18 часов многие решили не расходиться.

– о ны были выключены, никто не выступал, люди тихо и мирно сидели, порядок не нарушали, – рассказывает Зарифа Саутиева. – При этом площадь была оцеплена людьми в масках и касках, с бронещитами – мы понимали, что это не «наши», не ингуши, а прикомандированные из соседних регионов. Их специально подтянули. На крышах сидели снайперы. По периметру подтягивалась тяжелая техника типа «Уралов». Мне удалось вести онлайн-трансляцию только потому, что у стоявшего рядом со мной парня была сим-карта другого региона и она работала. Он «раздал» интернет, и мы стали передавать информацию через него. 

К утру на площади осталось 150–200 человек – самые стойкие. А в 5 утра Росгвардия решила разогнать остатки митинга. 

Гвардейцы двинулись на людей с щитами и дубинками, кому-то досталось – были ушибы, ссадины. Люди стали защищаться – в сторону правоохранителей полетели палки, стулья. Тогда, видимо, и было принято решение применить технику. Но когда тяжелые машины выдвинулись на площадь, случилось самое неожиданное: сотрудники ППС, которые до этого почти никак не участвовали и вообще вели себя незаметно, вдруг выстроились, загородив собой проезд. 

– Фактически они стали живым щитом между протестующими и росгвардейцами. Это была попытка предотвратить развитие по самому плохому сценарию, – уверен Тимур Акиев. – Но у нас, видимо, не любят миротворцев. 

Герои и антигерои

Низшее звено в полицейской иерархии – обычные постовые – взяли на себя главную роль в операции. Им этого, конечно, не простили. Решение силовых чинов было молниеносным – батальон расформировали, пэпээсники оказались на улице, да еще под угрозой обвинений в саботаже приказов руководства и участии в уличных беспорядках. 

Зато в местных пабликах опубликовали их фамилии с восторженными комментариями. Правда, быстро удалили, чтобы не усугубить участь сотрудников, пошедших против жесткости системы. Ведь теперь правоохранительный каток может пройтись по ним самим. 

– Ребята хотят подавать в суд и восстанавливаться в должностях, поэтому сейчас им лишняя огласка не нужна – система не простит открытого противостояния и просто раздавит их. Адвокаты посоветовали им хранить молчание, пока во всем не разберутся, – говорит Зарифа.

Но, похоже, власти уже «разобрались». В отставку ушел глава МВД Ингушетии Дмитрий Кава. По собственному желанию. Но в республике уверены, что его тоже обвинили в невыполнении приказа. 

Инцидент расколол республику и ожесточил противников. 

– В 6 утра мне поступил сигнал, что в дом к Зарифе явились вооруженные люди в масках и с автоматами, провели обыск, а ее саму забрали. Увезли на машине без номеров, – недоумевает адвокат Билан Дзугаев. – Добиться ответа от людей в масках было невозможно. Максимум, что мне сказали сквозь зубы: «Я не справочное бюро». Я поехал по силовым ведомствам разыскивать свою клиентку. Оказалось, что ее сразу после составления протокола отвезли в суд, где приговорили к уплате штрафа 20 тысяч рублей за участие в несанкционированном митинге. Это, кстати, почти вся зарплата Зарифы. Мы будем опротестовывать это решение.

После митинга по Ингушетии прокатились задержания. Больше десятка активистов приговорены к штрафам. Самое большое денежное наказание – 150 тысяч рублей – назначили главе Совета тейпов Малсагу Ужахову за повторное участие в несанкционированном митинге. 

Параллельно идут еще и обыски, уже в рамках уголовного дела. Видно, что за ингушскую оппозицию на этот раз взялись серьезно. И пока некому встать между активистами и судебной машиной.