Во время Великой Отечественной войны в Беларуси было разрушено и сожжено более 9 тысяч населённых пунктов. Из них – свыше 5 тысяч уничтожены вместе с жителями. Под немецкий огонь попала и Вилейщина. О вычеркнутых местах из карты, но не из памяти – подробнее в программе .
Были и те, кто встать стеной перед врагом не могли: женщины, дети и пенсионеры.Как правило, в их задачи входила помощь партизанам, а в безысходной ситуации – работа на благо немцев. Держали хозяйство, трудились в полях и кормили оккупантов. В то время как сами мечтали о корке хлеба. Фаина Сергеевна Анасович – одна из тех, кто выжил после сожжения деревни Борки. Войну встретила в 11-летнем возрасте и потеряла всю семью: двух братьев, сестру и мать. Отец умер до войны, когда девочке было 2 года. В свои 87 лет Фаина Сергеевна детально помнит день, когда жизнь для всей деревни закончилась.
Фаина Анасович, жительница сожжённой деревни Борки: Тогда Пасха была 23 апреля. И мы на улице гуляли. Боялись – только где что увидим, и домой скорее. А тогда – сидим в доме, смотрим – едут полицаи. Немцев мало, а полицаев очень много. Может, где-то 10 повозок. И на этих возах полицаев и немцев по человек пять. Так и поехали по деревне. Мама стоит, перекрестилась и говорит: «Куда ж они поехали, у нас улица узенькая. Они развернутся и будут ехать назад». А два остались. И начали рассекать.
Это и было знаком конца. В первых днях мая 1943 года на деревню напали немцы. Для начала наполнили возы сельским добром. Забирали всё подчистую: продукты, живность, одежду и лучшую мебель.
Фаина Анасович: Какой-то шкафчик открыли, что к празднику было приготовлено – в ведро кинули творог, туда масло бросили. Яички в какой-то баночке забрали все. А мы уже стоим минут 10, и пошли из дома. «Мама, хоть бы ты попросила, чтобы они яичек нам оставили». Мы же не знали, что будет. Мама говорит: «Будут ещё дни, куры снесут ещё яичек. И коровку подою, и творожок какой сделаю. Всё, что Бог даст, то и будет».
Но отпраздновать Пасху так и не удалось. Через несколько дней в деревню приехали партизаны и прямым текстом сказали: Любчу и Борки будут сжигать, причём вместе с жителями.
Фаина Анасович: Начался такой плач, такой гомон. С ближайших деревень было слышно. Уже начали прощаться все люди. Партизаны – не знаю, сколько их было: кто хочет – идите, кто хочет – в Рогозино к партизанам. И эти мужики говорят: да, вы разумные, а немцы глупые. Были с партизанами, а теперь перешли к немцам в последний день. Что будет, то будет!
За ночь жители собрали самые необходимые вещи и закопали в одной яме. Наутро в поле со стадом коров вышло 11 пастухов, в их числе и девочка Фаня. В один момент воздух наполнился горечью и болью, послышалась стрельба… Сразу огонь увидели в Любче, а потом беда пришла и в Борки. За людьми пришли полицаи и погнали обратно в деревню, где их уже никто не ждал.
Фаина Анасович: Пришла в дом – в доме всё уже перевернуто. Лежали дрова и картошечка натёртая – мама, как отправляла меня в поле, и говорила: «Теперь, доченька, нет, чего дать тебе с собой, но придёшь с поля, так уже тогда испеку блины». Вот она и не справилась. И подушки были вынесены на огород. Я сильно плакала – и туда, и сюда – и не знала, куда мне деться. Просто уже нигде никого нет. И стоят два мужика: какие-то далёкие родственники. А какие родственники, я и по сей день не знаю. А я плачу, и один из них говорит: «Близко к нам не подходи!» А я думаю, почему они боятся, что я к ним подойду близко. И говорят: «Маму твою звали Олька?» Я говорю – Олька. «А отца – Сергей?» Я говорю – Сергей. Я не помню, я маленькая была. Он говорит: «Я был на похоронах. Мы с ним далёкие родственники. Плач уже тебе ничем не поможет. А будешь плакать, так и тебя убьют. Прячься».
Взять с собой не решились. Слишком рискованно. Девочку спрятали в зарослях. Там она и провела двое суток.
Фаина Анасович: Я вылезла вечером в среду из этой конуры и пошла в свой стог – там у нас было ещё сено. Не знаю, то ли я спала, то ли сидела. А утром в четверг я перешла – у нас была конная молотилка. Была большая крыша – она проржавела, и была дырка. Я по лестнице влезла на эту крышу. И мне уже было видно всю деревню. Утром в четверг уже подожгли деревню с одной стороны и посередине. А крыши ж были не шиферные, а солома, и стояли густо. И ветра не было никакого, а только горит пламя. А воздух такой тяжёлый был ещё от людей, которые горели. Просто нечем дышать.
Я посидела, догорело это всё. И уже ни немцев, ни полицаев – никого. Деревня чистая. А те мужики, что советовали мне прятаться, сказали: «Будем надеяться на судьбу, пока не придут хоронить трупы. Не будут же лежать эти сто человек». Два дома осталось, не сгорели. Я зашла – лежат игрушки, мишка, игрушка на окне висит. И стоит бочонок – в бочонке молоко. А в понедельник, и во вторник, и среду, и в четверг – у меня даже в горле воды не было. Я совсем ослабла. У меня был туман в глазах. И булка хлеба испечённого начатая и нож лежит. Но у меня сил отрезать хлеба не было. Я только отломала.
Единственную минуту спокойствия прервал звук подъехавшей машины. Девочка тут же спряталась за шкаф.На порог вошли два немца и водитель в штатском – он же переводчик. «Выходи, кто есть», – минута тишины, а дальше – пулемётная очередь.
Фаина Анасович: Тот, что по-польски говорил, за голову взялся и положил автомат на песок, на обочину. И говорит (по-польски можно было понять): «45 лет прожил. В детстве говорили, что есть чудеса. Но я не верил. А теперь 45 лет прожил – и все патроны выстрелил, все шкафы облазил, окно прострелил, и не то, что убил, даже не ранил!» И только сказал: «Я больше стрелять не буду». А шофер говорит: «Если живая, тогда я заберу. Разрешите, я заберу. У меня есть сын, и её заберу». Сели в машину и поехали в Лиду. Вечером в 12 часов меня привели. Молодая женщина пришла. Я вышла из машины, к ней прижалась. А она была в форме. И она при них не плакала, а как вернулись, уже так плакала! И говорит: «Мы тебя переоденем, и всё это…» А там было много детей. И кормила. А там тётка моя была – она меня и узнала.
В деревни Безводное Фаина Сергеевна прожила пару лет, потом переехала к другой тёте – в Рабунь.Жизнь после войны вспоминает тоже с болью. Каждодневный труд до изнеможения, безграмотность и бедность. Но, несмотря на это, девочка, которая чудом выжила на войне, вышла замуж и воспитала детей. При этом 20 лет отдала работе в колхозе. Но и сегодня, в мирное время, ей сложно уснуть – перед глазами всё тот же огонь.
Во время Великой Отечественной войны в Беларуси было разрушено и сожжено более 9 тысяч населённых пунктов. Из них – свыше 5 тысяч уничтожены вместе с жителями. Под...
Главная
Гороскопы
