Позор Могилева: как последнему советскому диссиденту после освобождения из лагеря не нашли места в городе

Михась Кукобака был последним политическим узником, который вышел из советского лагеря «Пермь-36». Это произошло 2 декабря 1988 года.

Поскольку он не считал себя виновным, то принципиально не писал заявления о помиловании на имя тогдашнего руководителя СССР Михаила Горбачёва. Власть не знала как его выпустить. В результате Президиум Верховного Совета СССР издал специальный указ.

Михась Кукобака белорус. Родом из Бобруйска. Выйдя из лагеря, у него не было иного выхода, как приехать на родину. Перестройка была в разгаре. На выборах всё чаще побеждали люди, которых называли “демократами”.

Могилёвский журнал о правах человека MSPRING.ONLINE решил до конца выяснить, каким образом один из немногих белорусских диссидентов стал москвичом. А также попросил его рассказать о карательной психиатрии в Беларуси в 70-е годы. В частности, о порядках, царивших в могилёвской психбольнице. По нашей просьбе Михась Кукобака ответил на вопросы в письме.

Михась Кукобака: — Много позже, у меня появилось подозрение, что некоторым людям не хотелось, чтобы в Беларуси появился активист независимый, не считающийся ни с какими «авторитетами». В своих нечастых публичных выступлениях я именно так себя и вел. Высказывал то, что думал. Призывал и коммунистов, и националистов объединится ради идеи построения независимого белорусского государства.

В частном порядке мне однажды оказали материальную помощь писатели Светлана Алексиевич и Владимир Домашевич (если память не изменяет). В период заключения и позже, меня активно поддерживали белорусы в США, Англии и даже Австралии. Ну, и само собой, активисты в Москве, Дании, Австрии. Но только не в Беларуси. Обосноваться в Москве мне помог покойный Генрих Алтунян, побудив принять соучастие в этом белорусского писателя Алеся Адамовича (на тот момент – оба депутаты Верховного Совета СССР, — прим. ред.).

Михась Кукобака: Вопрос был сложный. Я – едва ли не единственный из диссидентов, кто смог обосноваться в Москве, «выхватив» жильё от государства. Сам Алесь Адамович поначалу даже не знал, что существует в природе некий человек по фамилии Кукобака. Уже позже, после решения проблемы, я познакомился с ним на съезде БНФ в Минске и поблагодарил за поддержку.

А всё начиналось, когда в Москву в 1989 году приехал на похороны академика Сахарова будущий депутат Верховной рады Украины Генрих Алтунян. Бывший политзэк, друживший с Виктором Некипеловым и много от него слышавший обо мне. Вот тогда я с Алтуняном познакомился лично и поделился своей проблемой. К вопросу, помимо Алеся Адамовича, были подключены поэт и писатель Юрий Айхенвальд, правозащитник Сергей Ковалёв. А мэром Москвы тогда был избран либерал, профессор Гавриил Попов. Он дал поручение Юрию Лужкову решить мою проблему. Потом уже я сам проявил житейскую хитрость, чтобы от меня не отделались комнатой в коммуналке в 16 кв. метров, а получил полноценную «однушку» в строящемся доме за Кольцевой автодорогой.

Михась Кукобака абсолютно убеждён, что, при желании, белорусские депутаты могли бы помочь ему обосноваться даже в Беларуси. Но такого желания ни у кого не было, кроме Натальи Рословой.

— А причина нежелания та же, что и сейчас. Ни разу все эти минские «демократы» не могли договориться о выдвижении единого кандидата в президенты Беларуси. К слову, та же картина и в России. У каждого амбиции выше крыши. А рассуждения их о «патриотизме», о «суверенитете» Беларуси лишь для красного словца.

Михась Кукобака был реабилитирован 23 января 1991 года Верховным Судом БССР.