«В Минкульте меня не любят». Белоруска сняла кино о бунтарях - и вот он в прокате

Источник материала:

На следующей неделе в минском прокате покажут подростковую драму «II» («Два») молодого белорусского режиссера Влады Сеньковой. Фильм уже оценили на Варшавском фестивале, который иногда ставят в один ряд с кинофестами в Каннах, Берлине и Венеции. В преддверии столичной премьеры мы встретились с Владой и поговорили о молодости, буллинге, Варшаве, рэпе, аншлюсе и о том, можно ли заработать на независимом белорусском кино.

О чем кино: герои фильма, 16-летние Настя, Саша и Кристина, учатся вместе в десятом классе и живут обыкновенной жизнью подростков: уроки, репетиторы, походы в кино, вечеринки. В школе царит суровая дисциплина, и трудно быть не таким, как все. Но однажды этот маленький мир потрясет новость, из-за которой все страхи и предрассудки вылезут наружу.

«II» — первый белорусский игровой фильм, показанный на Варшавском фестивале. Картина Сеньковой удостоилась Особого упоминания жюри этого кинофестиваля.

«Меня забуллило наше Министерство культуры»

— В прошлом интервью TUT.BY ты говорила: «Я хочу платить актерам зарплату». С тех пор прошло три года. Что-то изменилось?

— Моим актерам стали платить. Но все равно это не тот заработок, который они должны получать.

Хотя был случай, когда мы звонили некоторым белорусским театральным актрисам, приглашали на съемки, на что нам ответили: «Вообще-то я получаю 300 долларов за смену». Мы все знаем, что 100−200 долларов — стандартная цена. Но, когда мне говорят 300, я понимаю, что, скорее всего, актер воспитан российскими сериалами и не живет в реальности белорусского кино.

— Ты сама начала зарабатывать на кино?

— Я получила зарплату, которая позволила мне прожить два с половиной месяца.

— Ответа на вопрос, где брать деньги на съемки, ты до сих пор не нашла?

— Есть, например, индустрия «Лістапада». В Минск приезжает много людей, они рассказывают про кучу разных вариантов, как получить средства. Но это просто как зашить рот и показать вкусную конфету. Невозможно съесть ее с закрытым ртом, невозможно получить европейское финансирование, не имея даже условных 20% от белорусского государства. Или другой пример. В России есть «Евримаж» — огромный фонд, который работает со всем миром. Но Беларусь в него не входит как минимум из-за того, что у нас есть смертная казнь. Поэтому нет, ответа я не нашла.

— То, что у тебя в фильмографии уже есть один полный метр, тоже не помогает с поиском?

— Два первых фильма считаются дебютными, так что фильм «II» — все еще дебют. «Граф в апельсинах» был, скажем прямо, так себе. За рубежом им, конечно, интересовались: кино из Беларуси, дебют, есть потенциал. Но имя за границей у меня появилось только благодаря фильму «II». Зато когда я буду просить финансирование на свое третье кино, мой проект будет лежать на одном столе с Альмодоваром, Звягинцевым и прочими прекрасными людьми. И это очень стремно. Стало сложнее, но интереснее.

— Документалист Максим Швед получил часть финансирования на свой фильм «Чистое искусство» в Польше, Алексей Полуян на «Возера радасці» — в Германии. Мы все понимаем, что индустрии у нас нет. Но какие вообще есть варианты у белорусов?

— Швед учился в польской киношколе, он же не просто приехал и сказал: дайте денег. Полуян, я так понимаю, тоже. Пока я вижу, что финансируются проекты, которые появляются после обучения в определенных школах.

— Ты сейчас тоже поступила в польскую киношколу Вайды. Если совсем честно — это по любви или по расчету?

— Я, конечно, хотела бы, чтобы это поддержало мой проект, но изначально я туда шла, потому что меня забуллило наше Министерство культуры…

— В смысле?

— Блин, я сейчас подумала: а ведь я сама терплю буллинг, как герои фильма «II» (Смеется.) В министерстве меня не любят: «Сенькова выскочка», «Сенькова была недовольна Дригой». Одна из объективных причин, по которой мне могут не дать финансирование со стороны Минкульта — хотя мне уже и не надо, — это то, что у меня нет образования, чем меня постоянно и упрекают. И все эти годы я бессознательно чувствовала этот комплекс, а потом созрела пойти и получить какие-то знания.

Школа длится год, пять дней в месяц мы занимаемся с утра до ночи — воркшопная система. Там учатся уже действующие кинематографисты, и со старта предмет нашего разговора — это проекты. У меня было две такие сессии, я не могу сказать, что научилась чему-то новому, но тот угол зрения, под которым рассматриваются проекты, и то, как можно подходить к сценарию, меня очень впечатлило.

— Ты пришла туда с готовой идеей?

— Да, предполагается, что к концу года у нас будет сценарий и одна отснятая сцена.

В декабре я буду снимать эпизод с двумя тренировочными актерами, каждому из них заплатят чуть больше 100 долларов. То есть за студенческий проект школа еще и платит деньги — я в шоке просто.

В мае нам выделят по тысяче долларов, чтобы снять сцену уже с реальными актерами, реальным реквизитом. Все мои коллеги смеются, что я сниму на эти деньги целое кино! Ты платишь 2 тысячи долларов за обучение, а школа в твой проект вкладывает больше половины от этой суммы. Важен сам факт этой поддержки.

«Фестивали — это то, что продвигает кино. Сегодня его невозможно продвинуть иначе»

— Я знаю, что твой второй полнометражный фильм «II» снят при поддержке ЮНЕСКО. Как вы нашли друг друга?

— Институт ЮНЕСКО по информационным технологиям в образовании пришел в «Арт корпорейшн» (дирекция фестивалей «Лістапад» и TEART. — Прим. ред.) с заказом. Заняться проектом предложили мне.

— Тебе первой?

— Сначала Мите Семенову («Одной крови», «Франка». — Прим. ред.), но тот был занят своим полным метром.

— Снимали вы экстремально быстро — за 6 суток. В работе над предыдущими фильмами у тебя от голода однажды случилась галлюцинация. На съемках «II» такого не было, все были сытые?

— Я за эти три года поняла, что самое главное — это поспать, а не поесть. Поэтому да, мы все были сытые, но условные галлюцинации были от недосыпа — это самое страшное.

— В итоге фильм показали на минувшем «Лістападзе», но вне конкурса. Это из-за того, что Николай Лавренюк, координатор национального конкурса, — продюсер «II»?

— Основным условием ЮНЕСКО как раз и был показ на «Лістападзе». Но мы изначально понимали, что не можем участвовать в национальном конкурсе, потому что одни и те же люди делают и фестиваль, и фильм — наверное, это было бы неправильно. У меня был Варшавский кинофестиваль, вот не будь его — я бы, наверное, расстраивалась.

— Как ты попала в Варшаву? Заявка на фестиваль класса «А», наверное, стоит немалых денег.

— Честно говоря, не знаю, платил ли «Арт корпорейшн» взнос. Мне кажется, что нет, потому что это дружественный фестиваль. Вообще, быть там — достаточно престижно. После нашего участия в Варшаве мне стали писать очень важные люди, до которых я не могла достучаться раньше. Сейлз-агенты, продюсеры, отборщики фестивалей. Это прямо очень крутой знак качества. Когда наши большие друзья — отборщики московского фестиваля — узнали, что у нас награда в Варшаве, сразу написали мне: «Все, вы попали на карандаш к серьезным людям».

— То есть участие в фестивалях что-то да значит? Я была на Q&A Павла Лунгина после показа его «Большой поэзии» на «Лістападзе», где он сказал, что фестивальные трофеи по большому счету ничего не значат для режиссера. Другое дело — если тебя пригласил к себе условный Дудь, вот это прямо очень хорошо для проката. Что скажешь?

— Он прав. Положа руку на сердце, скажу: мы взяли очень хорошую награду на очень крутом фестивале — и об этом вообще никто не написал. А вот если бы мы сходили к Дудю…

— Просто в Беларуси не совсем знают, что такое фестиваль класса «А». Обычно под этим понимают Канны, Венецию и Берлин. К слову, ты как-то говорила, что белорусским авторам нужно одобрение с Запада — и тогда их примут у нас. По сути, ты привезла из Варшавы одобрение. Это сработало?

— Мне пока сложно судить, потому что не было проката. Это, скорее, придает больше уверенности команде. Когда твое кино оценили такие люди, то ты уже идешь на показ в Беларуси уверенным. Но, конечно, Варшава — это не Канны. У нас и правда не особо понимают, что такое Варшавский фестиваль.

— Кстати, ты говорила: «Белорусов дома никто не поддерживает, откуда им брать веру в себя?». Откуда вера в себя у тебя?

— До фестиваля у меня ее нет, мне очень страшно. Но когда ты уже сделал кино и любишь его, то как ребенок достоин получить хорошее образование, так и кино заслуживает получить продвижение. Фестивали — это то, что продвигает кино. Сегодня его невозможно продвинуть иначе. Пока мне люди, чье мнение для меня очень важно, не скажут, что они думают о моем кино, я его люблю, но очень в нем не уверена.

— Много у тебя таких людей?

— Нет, совсем. Мне важно мнение Аси Колодижнер и Петра Шепотинника, которые ведут на канале «Культура» передачу «Кинескоп» и отбирают фильмы на Московский кинофестиваль. Они первые, кто в меня поверил.

А еще я показывала кусочек фильма «II», когда поступала в киношколу. После показа преподаватель Войцех Марчевский снял очки, потер глаза, уточнил, точно ли я пойму по-польски, но на всякий случай перешел на английский, и сказал, что находится под большим впечатлением от кино. Он поздравил меня, потом сделал паузу и добавил «Добро пожаловать в Польшу!». Это была одна из самых эмоционально важных для меня реакций на фильм.

— Какие еще реакции были на твое последнее кино?

— Я была впечатлена варшавским зрителем, который сказал: «Это про нас». Потому что мне казалось, что в Польше все как-то лучше — я сейчас про состояние, в котором находятся «другие» люди, про сексуальное образование, про молодежь вообще. А там зрители вставали и говорили: «У нас все так же, и будет еще хуже». С одной стороны, мне было приятно, с другой — страшно. Если у них хуже, что говорить про нас.

— В Минске уже несколько раз показали «II» на большом экране. Как фильм восприняли у нас? Перед белорусской публикой сложнее сфальшивить.

— По большей части отзывы такие: кино честное. Но был один человек, который написал, что на самом деле подростки другие, мало девайсов в фильме… Говорили и про то, что я спекулирую, тут много мата. Плюс я понимаю, что «живая» камера и раскованные подростки сразу ассоциируются с сериалом «Школа». Но я не могу сказать, что я вдохновлялась Гай Германикой. Меня очень сильно вело румынское кино, не буду называть какое.

— Ты лингвист. Как относишься к мату, которого в фильме очень много?

— Ты знаешь, ко мне ходила девочка (Влада зарабатывает на жизнь тем, что занимается репетиторством по английскому языку. — Прим. ред.). Она при мне умудрялась, даже говоря по-английски, ругнуться по-русски. Я не говорю, что все подростки такие, но мы не можем скрыть, что, к примеру, во многих рэп-песнях поют про «су*ек». А мне говорят, что я этим хочу шокировать. Словом матерным разве можно шокировать?..

«Не все белорусские музыканты способны ответить на мейл. Тима Белорусских до сих пор не дал мне ответ»

— К слову, о рэпе. Одна из композиций, которая стала частью саундтрека «II», — трек белорусского рэпера Бакея «Бунтарь». Твои персонажи — бунтари? Против чего они бунтуют?

— Мои герои однозначно бунтари. Настя — абсолютный борец с мракобесием, борец за справедливость. Саша, которого открыто буллят за гомосексуальность, скорее смирился: он знает, что через год он уедет из Беларуси и все закончится, хотя не факт. А вот Кристина — что называется she doesn’t give a f**k, ей все равно.

— Бакей видел кино?

— Мы отправили ему ссылку, но есть ощущение, что еще не видел.

— Наверное, ждет фильма в прокате. Легко было с ним договориться на использование музыки в твоем фильме?

— Бакей суперадекватный. Ему спасибо, что согласился, потому что не все белорусские музыканты, на мое удивление, вообще способны ответить на мейл. Тима Белорусских до сих пор не дал мне ответа. И это притом что не я ему писала — ЮНЕСКО писали. В общем, трек Тимы «Целоваться» мы убрали из финальной версии фильма.

— С Alyona Alyona и Гречкой, которые звучат в твоем кино, проблем не было?

— Абсолютно нет!

— Ты взяла их музыку бесплатно?

— Да.

— Рэп — музыка молодых? Ты сама его слушаешь?

— Наверное, да, это музыка молодых. Я не слушают рэп, я скорее из команды Shortparis. Возможно, я уже слишком взрослая.

«Я не готова выйти на площадь и кричать: «Аншлюс не пройдет!»

— Сценарий вы писали вместе с Сашей Лесько, в фильме он сыграл учителя английского языка. Это кино сколько-нибудь автобиографическое, там есть отпечаток каких-то ваших детских травм?

— Сами учителя написаны по нашим воспоминаниям о школе, об абсолютном нарушении границ личного пространства. Это было, и это есть. Меня в детстве не обижали, а вот Сашу — да, но у него был какой-то другой опыт, не как в кино. Исходя из рассказов наших друзей и из всего, что мы сами впитали, родились герои и ситуации.

— Твое кино стало местом сбора кино- и театральной интеллигенции Беларуси. Кроме дирекции «Лістапада» тут снялись актеры Купаловского, Молодежного и Театра кукол. Это твои друзья или ты просто много ходишь по театрам?

— Светлану Тимохину (мама Насти. — Прим. ред.) я снимаю уже давно: она просто как-то пришла на кастинг, когда я снимала короткометражку. Это абсолютно моя актриса. Я считаю, что у нас очень мало актрис с такой внутренней глубиной, которая есть у Светы. С некоторыми другими актерами я тоже работала на предыдущих проектах. Для меня важны драйвовые люди в моем кино, пусть они даже недотягивают с актерской точки зрения — и это я сейчас не о своих актерах говорю, а глобально. Главное, чтобы у них что-то было внутри, а не просто — Академия искусств головного мозга.

— Cудя по возрасту актеров на «Кинопоиске», твои главные герои все-таки немного старше десятиклассников. Почему?

— Изначально мы понимали, что это кино не про солнечных зайчиков, и мне не хотелось иметь проблемы с родителями из-за того, что их дети курят в кадре и ругаются матом. Поэтому решили приглашать актеров старше 18 лет.

— Что сегодня волнует молодых белорусов?

— Я думаю, очень многие хотят уехать, хотя кино не об этом. Еще когда я училась в Витебске (родной город Влады. — Прим. ред.), некоторые мои одногодки ездили в Минск к репетитору чешского или польского. И я сейчас очень жалею, что не делала этого. Сейчас об обучении в этих странах узнали еще больше.

— Наверное, ты тоже не раз рефлексировала на тему того, чтобы уехать из Беларуси.

— Но все равно я работаю здесь, делаю белорусское кино. Мне просто нужен глоток свежего воздуха, вдохновение, и все мои выезды — это про расширение границ. Вот я могу здесь ходить в «Центральный» за кофе, а могу приехать в Варшаву, гулять возле Вислы и завтракать в «Айоли». Так моя жизнь становится более разнообразной. Но, конечно, я буду смотреть, что будет дальше здесь. К сожалению, я не готова выйти на площадь и кричать: «Аншлюс не пройдет!». С художественной позиции я готова как угодно помочь ситуации, но я не воин. И если все-таки мы не сможем ничего сделать, то, конечно, в Российской Федерации я жить не буду.

«Не понимаю, как я не загремела в дурку»

— Ты рассказывала, что во время съемок «Графа в апельсинах» в какие-то моменты, вместо того чтобы стоять за камерой, готовила еду — поэтому за чем-то «недосмотрела». В случае с «II» ты делилась с Euroradio, что в твоем новом фильме «нет недочетов». Значит ли это, что ты как режиссер уже достигла апогея?

— На данный момент своего режиссерского и личностного развития считаю, что это кино удалось, и не потому, что я большого о себе мнения. Конечно, когда я пересматриваю его, то вижу какие-то моменты, которые немножко бесят меня. Могло быть и лучше, но глобально это кино не портит, и все эти недочеты — это my own business (мое дело. — Прим. ред.).

— В твоем Facebook нашла недавний пост: «Не понимаю, как я не загремела в дурку». Не буду спрашивать, устала ли ты после съемок. Расскажи лучше, как ты отдыхаешь.

— Проблема в том, что я не умею правильно отдыхать. Умею прокрастинировать. Лечь на кровать и смотреть в Facebook или в потолок. Это ужасно, потому что это занимает время моего сна. Чтобы как-то переключиться, я окружаю себя тем, что вдохновляет.

Блиц. Короткие вопросы о вечном

— Минск или Витебск?

— Минск.

— Минск или Варшава?

— Минск и Варшава. Мне тесно в Минске без Варшавы и грустно в Варшаве без Минска.

— Легко ли быть молодым?

— Лучше быть молодым.

— Молодым режиссерам в Беларуси раньше было легче или сложнее?

— Раньше было сложнее. Сейчас есть камеры, которые можно взять задешево.

—  «Каждый раз, когда я захожу в школу, я вижу табличку со словами Анджея Вайды: «Делая фильм, пойми, кто герой нашего времени». Твои слова. Кто для тебя герой нашего времени?

—  Важно понимать, что Вайда не имел в виду супергероя, он говорил о типичном представителе времени, в ком зритель узнает себя. Я думаю, что такой герой в сегодняшней Беларуси — это айтишник.

— Последний фильм, который ты посмотрела?

— «Гив ми либерти» — я под большим впечатлением.

— Слоган фильма «II» — «Только не говори папе». Есть что-то, что ты так и не сказала своему папе?

— Я очень многое не сказала своему отцу (пауза 6 секунд). Он писатель, я режиссер — и это сложно.

— Если бы ты встретилась с директором «Беларусьфильма» или главой Минкульта, что бы ты им сказала?

— «Когда вы уже уйдете?» И я имею в виду не конкретных людей.

Напомним, что фильм «II» уже скоро можно будеть увидеть в Минске

Когда: с 11 декабря

Где: «Моксва», «Пионер», «Ракета», Falcon Club Бутик кино

Сколько: от 5 рублей

Купить билет

Теги: Новости, Витебск