Шрайбман: Руководство МИД получает очки в глазах Лукашенко

В чем проблема с визовым прорывом Беларуси и ЕС, рассуждает на TUT.BY политический обозреватель Артем Шрайбман.

Грустная сторона визовых соглашений Минска и Брюсселя даже не в том, что они не успеют вступить в силу до лета, и белорусам-таки придется с февраля платить 80 евро за «шенген». Загвоздка в том, что мы вынуждены радоваться совершенно проходному по меркам нашего региона документу как, без иронии, главному и вряд ли повторимому достижению в белорусско-европейских отношениях.

Упростить визовый режим с Евросоюзом мы должны были давным-давно. По политическим причинам то одна, то другая сторона не хотела начинать переговоры. Когда наконец все поняли, что нужно отвязывать эту тему от политики, был уже конец 2013 года.

В 2014-м начали обсуждать и в 2015 уже вышли на готовый текст, но случился миграционный кризис в Европе, и документы обросли новыми условиями. В 2019-м были разногласия по числу польских консулов. Осенью, когда итоговый текст уже утвердили, нужно было дождаться, пока Великобритания и Ирландия скажут, хотят ли они (как члены ЕС, но не члены «шенгена») присоединиться к договору о реадмиссии, который идет в пакете с упрощением визового режима.

В итоге документы подписали не «на флажке», а по факту — после упавшего флажка. Ратифицировать договоры, чтобы они вступили в силу до февральского подорожания виз, мы не успеваем.

Упрощение визового режима — главный успех белорусской дипломатии на европейском направлении за последние годы. И это само по себе печально. Уровень этого успеха напоминает, насколько мы отстаем в отношениях с Брюсселем от всех стран нашего региона.

Россияне, армяне и азербайджанцы давно платят по 35 евро. Украинцы, молдоване и грузины уже несколько лет ездят в Европу без виз. Все эти страны заключили с Евросоюзом еще и базовые договоры, а некоторые — успели вступить в европейскую зону свободной торговли. Беларусь же вообще не имеет правовой основы отношений с ЕС. С нами в компании — Сирия и Ливия.

Подписание визовых соглашений — это, безусловно, благо для всех, но это событие, как ничто другое, обнажает грядущий вакуум в повестке диалога с Брюсселем. О чем нам теперь говорить?

Для следующего шага, безвизового режима, нужно выполнить больше сотни условий, включая те, что касаются прав меньшинств и борьбы с коррупцией. И не так, как мы любим — жесточайше и отвернуть головы — а так, как любят они — с верховенством закона и прозрачностью госорганов. То есть не в нашего коня корм.

Кроме визовой темы у Брюсселя и Минска остаются очень вязкие и сложные вопросы, в которых невозможно не быть скептиком. Это разговоры о таможне и торговле, на пути у которых с одной стороны бюрократия и огромные тарифы ЕС, а с другой — наше членство в другом экономическом блоке, ЕАЭС, и «не-членство» в ВТО.

Еще мы с Брюсселем ведем Диалог по правам человека. Но про перспективы прогресса с этой темой в наглухо авторитарной стране говорить бесполезно. А шанс Беларуси на хоть какую-то правовую базу в отношениях с ЕС, в виде скромного документа «Приоритеты партнерства», продолжает рубить на корню Литва, выставляя неприемлемые для Минска условия по теме БелАЭС.

МИДу придется напрячь всю его фантазию, чтобы придумать, о чем дальше говорить с Евросоюзом. Причем говорить так, чтобы от этого был практический толк в тех рамках, в которых зажаты дипломаты с обеих сторон.

И если с той, европейской, стороны, это не имеет большого значения для переговорщиков — сегодня ты занимаешься Восточной Европой, через два года — Балканами, потом — Кавказом, то с белорусской стороны дипломатам есть что терять.

Ведь визовые соглашения — это не просто приятная строчка в резюме Владимира Макея и тех, кто вел эти мучительные переговоры. Эти документы — первый за долгие годы продукт работы МИД, заметный в национальном масштабе, без преувеличения — для миллионов белорусов.

Этим можно хвастаться не только дипломатическому ведомству, но и президенту, который как раз скоро заходит на новые перевыборы. Особенно, когда на восточном направлении — больше поводов для депрессии, чем для гордости.

Когда какое-то ведомство подбрасывает верховной власти такой подарок, у этого ведомства вырастает номенклатурный вес. Руководство МИД получает очки в глазах Лукашенко, к дипломатам на какое-то время будут прислушиваться больше, чем раньше.

И вообще президентское внимание возвращается к европейскому вектору, который до сих пор производил на свет только осуждения очередных расстрелов в Беларуси и приглашения на саммиты «Восточного партнерства».

Смогут ли более проевропейские группы во власти воспользоваться этим моментом и вытрясти из начальства какие-то жесты дружелюбия к Западу, покажет время. Но, кажется, у них в этом деле появляется мощный союзник — начавшая разговаривать языком нефтяных вентилей Москва.