«Берлин не снится мне. Мне снятся те люди, с которыми я был. Это ведь бесподобные люди!» Как пионер штурмовал Рейхстаг, а потом его разыскивали по всему СССР

Источник материала:

Средняя школа № 4 г. Гомеля. Учительница читает книгу.

«А когда наступала передышка между боями и возвращались с задания разведчики, читал стихи и пел песни, но всё чаще и чаще спрашивал: когда же его возьмут в разведку?».

3-й «А» внимательно слушает историю мальчика Жоры Артеменкова, сына полка 150-й стрелковой дивизии, бойцы которой 1 мая 1945 года водрузили красное знамя на куполе поверженного Рейхстага. Историю 13-летнего разведчика, штурмовавшего сердце нацистской Германии, в этой школе знают из первых уст. 

Школьный музей боевой славы. Экскурсовод показывает галстук. Именно этот галстук носил Георгий Артеменков во время войны.

Музейный экспонат, словно ключ. Осязаемая частичка великой истории. Её можно потрогать руками и понять: мальчик, про которого пишут в книге, такой же, как и ты сам.    

Этот пионерский галстук, пожалуй – главная реликвия школьного музея. Георгий Артеменков хранил его почти 40 лет и передал его школьникам только в начале 80-ых. Он получил галстук от сослуживцев, будучи «сыном полка». Во время штурма Берлина этот треугольник красной материи стал его личным знаменем Победы. 

В пионеры 13-летнего «сына полка» принимали во фронтовой землянке под канонаду артобстрела.

Тот самый галстук однополчане заботливо выкроили из штурмового знамени.

О своём боевом детстве Георгий Алексеевич рассказывал нам всего пару лет назад. Это было его последнее интервью. Весной 2018 года сердце героя остановилось навсегда.

Георгий Артеменков, ветеран ВОВ, участник штурма Рейхстага:
В санроту поступил старший сержант Мягченко Степан и говорит: чего ты здесь будешь сидеть? Пойдём к нам. Вот, пистолет тебе». Мальчишка – есть мальчишка. Говорю: «Пойду с удовольствием!». Он приехал на перевязку и увез меня.

До судьбоносной встречи со старшим сержантом Мягченко Жора Артеменков не один месяц прослужил санитаром в военном госпитале. К медикам мальчик попал, отбившись от родных. В 43-м отца и братьев ему заменили разведчики легендарной 150-ой стрелковой дивизии. Вместе с ними он прошёл от Старой Руссы до самой Победы. 2 600 километров фронтовых дорог.     

Отправляли вас на задания?

Георгий Артеменков:
Могли забросить в тыл врага и сделать контрудар с тыла, чтобы навести панику. Был у меня автомат, всё как положено.

13-летнего разведчика вооружили новинкой. Пистолет-пулемёт системы Судаева – безотказный, простой и точный, был надёжным оружием, а главное, лучше подходил для юного бойца по габаритам.

Константин Мищенко, историк:
Во время Великой Отечественной войны самым распространённым был пистолет-пулемёт Шпагина, так вот он в два раза тяжелее, чем пистолет-пулемёт Судаева. Он весил с патронами три с половиной килограмма. И собирался легко. Из всего оружия он был самым лёгким на тот момент. Думаю, он прекрасно справлялся с этим автоматом.

«Пришёл начальник разведки и говорит: «Назад не возвращайтесь без «языка»

Своё оружие юный разведчик носил, действительно, не ради забавы. Одна из четырёх боевых наград Георгия Артеменкова – медаль «За отвагу». Напоминание о том, что в бою у солдата нет возраста, но есть долг. Прежде всего, перед своими боевыми товарищами.

Георгий Артеменков:
Пришёл начальник разведки и говорит: «Назад не возвращайтесь без «языка». Перед наступлением. Получилось так, что я шёл сзади, а тут выходит немец и стреляет в спину нашим хлопцам. Ну, нам только новые автоматы дали ППС облегчённого типа. Ну, я выстрелил – пять трупов. А что мне было делать?

«Берлин не снится мне. Мне снятся те люди, с которыми я был. Это ведь бесподобные люди!»

В Берлин «пионер» пришёл, имея за плечами серьёзный боевой опыт. И всё же те девять кровавых километров от предместья до Рейхстага – воспоминания особые. Слишком много смертей. В его разведвзводе после штурма здания немецкого парламента в живых осталось только 6 человек. Из 29.

Георгий Артёменков:
Берлин не снится мне. Мне снятся те люди, с которыми я был. Это ведь бесподобные люди! Это золотой капитал России, Советского Союза. Лёг там, в предместьях Берлина, в Берлине. Потому что сражались за каждый подвал, за каждый дом.

На Звёзды героев для каждого из 75 тысяч советских солдат погибших «за полчаса до Победы» на улицах Берлина золота не хватило. В исторических хрониках сухо пишут о приемлемых потерях для операции такого масштаба. Но для тех, кто был там, это вовсе не сухая статистика.

Когда Егорову и Кантария вручали знамя, командир полка сказал: «Кондрашов, смотри: ты за этого человека отвечаешь головой!». То есть за меня.

Вот они, боевые товарищи Жоры Артеменкова: Михаил Егоров и Мелитон Кантария со знаменем в руках преодолевают последние метры на подступах к Рейхстагу. Ни в одном из героических эпосов, созданных советскими кинематографистами, не нашлось места маленькому разведчику. Но в 45-м он был именно там – в сердце нацистской Германии.

Георгий Артеменков:
Когда Егорову и Кантария вручали знамя, командир полка сказал: «Кондрашов, смотри: ты за этого человека отвечаешь головой!». То есть за меня.

Марат Казей, Володя Дубинин, Зина Портнова, Валя Котик. Реальные, а не вымышленные кумиры миллионов мальчишек и девчонок большой страны. О них писали книги, снимали фильмы, их подвиги в мелочах знал любой школьник. К середине 50-ых годов ХХ века список пионеров-героев был практически сформирован. Но Жора Артеменков тогда в него не попал.

«Не придавал я этому никакого значения. И вообще, я на эту тему ни с кем не разговаривал»

После войны парень учился, а когда исполнилось 18 лет, бывалого фронтовика снова призвали в армию. Отслужил 4 года в Польше.

Ваши сослуживцы в армии знали, что вы Рейхстаг брали? 

Георгий Артеменков:
Нет! Это узнал только командир мой. Говорю ему: «Такое дело, а я ведь здесь уже был». А я был именно в Штатгарде после войны стояли. Мы стояли там. И оттуда я демобилизовался. Говорю, был здесь. А он: «Да ты что? Да если б я знал…». Не придавал я этому никакого значения. И вообще, я на эту тему ни с кем не разговаривал.

После армии он 15 лет прожил на Севере. К тому моменту пионера, штурмовавшего Рейхстаг, уже искали по всей большой стране. 

Известность к Георгию Артеменкову пришла сама собой. Благодаря той самой фотографии с боевыми товарищами на ступенях поверженного Рейхстага. В середине 70-ых одна из центральных газет опубликовала этот снимок с подписью «Где ты, сын полка?»

Мальчишка на ступенях поверженного Рейхстага – это он, Жора Артеменков. На заднем плане легендарные его боевые товарищи, Герои Советского Союза, водрузившие победное знамя на купол здания германского парламента – Егоров и Кантария.

Георгий Артеменков:
Когда появился фотограф, говорит: «Давайте я вас сейчас всех сниму». А я говорю: «Надо обязательно сфотографироваться». Вот честь отдает начальнику штаба Казакову, вот Беляев – комсорг полка, а это вот Кантария.

Он не считал, что он герой. Говорил: «Я обыкновенный человек. Какой я герой?»

История пионера-героя стала величайшим потрясением для дочери героя, восьмиклассницы Лены. Позже она напишет о юном воине полное любви сочинение и победит с ним на творческом конкурсе. Но в тот момент вдруг открывшаяся правда о папином детстве просто не укладывалась в детской голове.

Елена Артеменкова, дочь участника штурма Рейхстага:
Я была просто поражена, если честно. Потому что как легенда, были эти люди, которые воевали. И нам про всех рассказывали. И вдруг оказывается, что мой папа такой человек!

Про войну Георгий Алексеевич вспоминать не любил. Любил жизнь, а больше жизни своих детей.

Елена Артеменкова:
Нет, он не рассказывал. Говорил: «Мне очень тяжело». Он не считал, что он герой. Говорил: «Я обыкновенный человек. Какой я герой?» Начинает рассказывать про Шатилова, про Зинчеко, про Неустроева. Про всех своих рассказывает, про себя – не рассказывает. Он просто на нас не дышал. Мы были для него всё. Он отдал бы жизнь и всё ради нас. Вот это теперь я понимаю.

«Он открывает, а рядом со мной труп. Он уже истек кровью и лежит мёртвый. И таких случаев – ежедневно. Это разве не боль?»

Вместе с отцом они путешествовали, ловили рыбу, собирали грибы и даже старенький «Москвич» ремонтировали вместе. А о войне не говорили. Слишком много личной боли. От которой ветеран до последнего оберегал своих близких.

Георгий Артеменков:
Я просыпаюсь – что-то мокро. Что такое? А палатка подстелена. Я на палатку – жидкое что-то. Я кричу: «Степан, что это такое? Холодно, замерз я! Он открывает, а рядом со мной труп. Он уже истек кровью  и лежит мёртвый. И таких случаев – ежедневно. Это разве не боль? Это боль ещё какая… Поэтому я и не хочу вообще на эту тему говорить. Потому что это тема очень тяжёлая.