"Бывало, людей Позняк не то, чтобы отталкивал, а просто пугал". Экс-депутат Леонид Дейко: взгляд на историю через 30 лет

У бывшего депутата есть свой взгляд на то, что произошло в первые годы независимости Беларуси, и объяснение, почему что-то пошло не так, как бы этого хотелось, пишут "Свободные новости плюс".

— К слову, формальное объявление белорусской независимости произошло в русле так называемого «Огаревского процесса» и целиком было инициировано из Кремля. Возможно, самим Горбачевым. Озвучил это тогдашний председатель Верховного совет БССР Николай Дементей, который довольно часто ездил в Москву. Когда после провала путча в августе 1991 года его снимали с должности, Дементей в качестве аргумента в свою защиту приводил именно этот факт.

Российский парламент принял Декларацию о независимости РСФСР 15 июня 1990 года, а мы свою декларацию — 27 июля, на полтора месяца позже. Мы оказались предпоследними в провозглашении своей независимости в бывшем СССР.

— Когда вечером 25 августа 1991 года Декларация о государственном суверенитете обрела статус конституционного закона, у меня было ощущение некой необратимости. Чувствовал, что белорусская независимость — это навсегда. Что вернуться, «открутить» что-то в обратном направлении невозможно.

Сейчас я понимаю, что это не совсем так, хотя по-прежнему уверен, что никакой альтернативы белорусской независимости не существует.

Но в последние месяцы едва ее не потеряли. Прежде всего потому, что ничего реально не создали в самом начале. Только внешние атрибуты. Вроде собственного министерства иностранных дел, посольств или дипломатических представительств.

Да, Беларусь участвует в мирового масштаба мероприятиях, представлена в престижных и важных международных организациях. Но давайте признаемся сами себе: настоящего запроса в обществе на собственную независимость мало.

Я вспоминаю нашу недавнюю историю и понимаю, почему большевики после 1917 года пошли на создание БССР. Мне кажется, одной из причин стал белорусский язык. Если бы люди на нем не разговаривали, никто республику создавать бы не стал. Пусть и со «знаком качества», но в ней жили бы те же русские.

За меня на выборах 1990 года голосовало много людей с обостренным чувством справедливости. Это было поколение, которое даже в советское время (через парткомы и разные контрольные органы) добивалось правды. По естественным причинам они ушли, а поиски справедливости для молодых граждан в новой системе координат потеряли смысл. Власть избавила общество не только от любого инакомыслия, но и от какого-либо критического осмысления происходящего. Народ приучили верить, а не думать.

Такого примитивизма в мышлении у старшего поколения раньше не было.

Плюс ко всему, нынешней власти удалось создать в обществе атмосферу тотального страха. Почти всем из нас есть что терять. На отдельных примерах власть показала, что бывает с теми, кто пытается ей противостоять. Достаточно вспомнить того же бывшего премьер-министра страны Михаила Чигиря. Человека, который занимал один из важнейших постов в государстве, очень быстро сделали заурядным уголовником.

— Была переоценка собственных возможностей. Мы до конца не понимали, что перемены происходят только на внешнем уровне, а в самом фундаменте, в обществе их нет. И еще. Возможно, если бы у оппозиции был не такой бескомпромиссный, воинственный лидер, сторонников у нас было бы значительно больше. И у парламентской фракции, и у оппозиции в целом.

— О нем. Бывало, людей Позняк не то, чтобы отталкивал, а просто пугал. Пугал идеалистически-пассионарным представлением о собственной личности.

Помнится, в 1991 году мы упразднили народный контроль. Без работы осталась одна из самых активных и преданных сторонниц идеи независимости Галина Семдянова. Ведь вначале на постоянной основе в парламенте, кроме руководителей, работали председатели комиссий, их заместители и секретари. Рядовые депутаты числились на своих прежних местах.

Получать зарплату можно было только на основной работе, которой Галя и лишилась. А ведь она была очень активным и полезным депутатом.

Я обратился к Позняку с предложением обсудить ситуацию и был ошарашен его нервной реакцией. Он буквально накричал на меня. Дескать, сейчас есть дела поважнее, о стране надо думать, а не о зарплате. Напомнил, что сам голодал, а в довершение презрительно назвал меня «товарищ Дейко».

Комментировать не буду, но я считаю, что бескорыстно преданные идее люди вправе рассчитывать на более уважительное к себе отношение… Я против превращения демократического движения в секту, которая обожествляет конкретную личность.

По моему убеждению, большой ошибкой депутатов-демократов стала и попытка получить разрешение у парламента провести референдум о роспуске этого самого парламента. Да, подписей мы собрали с запасом, в четыре раза больше, чем предусмотрено законом. Но на этом нужно было и остановиться. Но кому-то очень хотелось стать чуть ли не мессией, спасителем белорусской нации. Получить разрешение на проведение референдума у этого состава парламента невозможно было по определению. К сожалению, был избран другой вариант действий, хотя многие и понимали, что никаких перспектив у него нет…

Впрочем, это уже тема для другого разговора.