Глас народа засекретили

В «Нашей ниве» в декабре прошлого года появилась интересная, учитывая современные политические реалии Беларуси, информация.

Начинается она с сообщения в фейсбуке астронома и фотографа Виктора Малыщица, который утверждал, что «социологи из Академии наук Беларуси ходят по квартирам и спрашивают минчан о политических взглядах». 

Помимо составления стандартной «объективки» респондента, социолог просит его рассказать о своих политических взглядах, об отношении к действующей власти, о своих прогнозах на политическую ситуацию. 

Еще опрашиваемому предлагают оценить последние выборы с точки зрения их легитимности, фальсификаций и подтасовках, о намерениях его участия в митинге, даже если он несанкционированный. То есть сказать «да» или «нет».

Кроме того, из набора памятных дат назвать достойные для празднования на государственном уровне дни, включая День Воли.

Вот такое подробное досье, которое предлагают составить самому респонденту.

Как сообщили «НН» в Институте социологии НАН Беларуси, они проводят много исследований такого рода и это не удивительно (было бы удивительно, если бы они таких исследований не проводили. – прим. автора). 

По словам директора института Геннадия Коршунова, социологи ведут мониторинг с 2002 года, по нескольку замеров в год. В том году уже пять или шесть было. Любая электоральная кампания предлагает несколько замеров: за полгода до выборов, до трех месяцев, за месяц, и после. 

Если будет запрос госорганов, то такое же исследование пройдет и перед президентскими выборами.

Что можно сказать по этому поводу? По своей исчерпывающей убедительности, это признание стоит никак не меньше «Фауста» Гете. Оказывается, заказать аналогичное исследование могут только госорганы, но ни одна из общественных организаций и политических партий. 

Следовательно, политическая социология как наука о закономерностях, путях, формах и механизмах взаимодействия социального и политического, социальной и политической систем и структур монополизирована государством. Точнее, не государством, социальным институтом организации жизни людей, удовлетворяющий общественные потребности, сферой общего интереса, а его «госорганами» — Администрацией, КГБ, МВД и прочими, которые давно служат своему начальнику, а обществу – по остаточному принципу.

Известно, заказчику исследования принадлежат полученные результаты. Он волен распоряжаться ими, публиковать, не публиковать, спрятать в сейф под грифом «сов. секретно» или разослать по службам для «служебного пользования». 

Поэтому директор на самом деле может только догадываться, как заказчик использует полученные результаты «соцопроса политических взглядов».

В этой связи можно сказать одно, информация, которую получают ученые в ходе опросов, наверняка существенно отличается от данных, которые фигурируют в итоговых документах избирательных комиссий. Если бы данные ученых совпадали с данными ЦИК, то «у госорганов» не было бы потребности в услугах академических социологов. 

В свою очередь социологи, пожелай они «подогнать» результаты опросов под данные ЦИКа, у заказчика возникнут сомнения в их профессионализме, как следствие, сокращение финансирования и т. д.

Осознание такой ситуации, вызывает неприятные ощущения. Будто бы есть контора, которая оценив качество колбасы, продаваемой народу, находит ее фальсифицированной, малоценной и даже опасной для здоровья потребителей. Об этом сообщается «госорганам», которые во избежание проявлений недовольства населения, полученную справку засекречивают. 

Разумеется, публика на ситуацию реагирует по-разному. Одни (поскольку хорошей колбасы не едали) не видят никаких проблем. Другие (едали в прошлом лучшее) считают, что плетью обуха не перешибешь, пробуют исключить из пищевой цепочки плохую колбасу, но убеждаются, что она «вся такая». Третьи молча ропщут, четвертые гневно сжимают кулаки, пятые готовы к открытому протесту…

Вот и вся, как повторяет Лукашенко, конспирология – увлекательная игра для «секретчиков в секретики».

Существуют элитарные группы — культурные, образованные, интеллектуальные люди, среди которых много здравомыслящих, точнее «добромыслящих», которые хотят встать над ситуацией. 

Они, например, заявляют, что «и оппозиции, и власти не нравится собственный народ». А кому может понравится народ, который, мол, постоянно безмолвствует? 

Все помнят два слова из Пушкина. Они настолько убедительны, настолько категоричны, что звучат как приговор извечной рабской покорности народа.

На самом же деле финальная сцена в «Борисе Годунове» имеет противоположный смысл. В народном «безмолвии» прочитывается не рабская покорность, а безмолвный бунт:

Разумеется, «безмолвный бунт» — это своеобразный оксюморон, но в субъективной реальности противоречащие понятия парадоксально сосуществуют. В этой ситуации народ молча бунтует, потому что он ужаснулся совершенному у него на глазах смертному греху. Сегодня сказали бы, что московская чернь впала в транс.

Но очень современно выглядят рассуждения боярина Василия Шуйского (когда подойдет его черед стать царем) о социальной жизни как таковой: 

Вот с таким объектом и предметом занимаются политики, политологи и социологи, не впадая в уныние от того, что кому-то может не нравится свой собственный народ. Или кому-то нравится.

В этом случае наука, в том числе социология, превращается в технологию манипулирования. Интересами, потребностями, заблуждениями и таким во всех смыслах благодатным для манипулирования предметом, как общественное мнение.

Александр Пушкин свои мысли по этому поводу вложил в суждение «второго боярина», прототипом которого был однин из его предков Гаврила Пушкин, обращенное к Петру Басманову: 

«Поэтический» обмен мнениями между боярином Пушкиным и самым успешным воеводой против войск Лжедмитрия Басмановым состоялся 23 апреля 1605 года, в день смерти царя Бориса Годунова и воцарения его сына Феодора. 

Федор Борисович царствовал с 23 апреля по 11 июня, когда его убили сторонники Дмитрия Ивановича (Лжедмитрия I), главным фаворитом которого стал тот же Басманов, к которому примкнул тот же Пушкин. 

Через год был убит воцарившийся Лжедмитрий, после него недолго процарствовал Василий Шуйский, ему наследовала семибоярщина, которая завершилась в 1613 году избранием Земским собором царя Михаила Романова. Романовы процарствовали 300 лет…

Разумеется, ноу-хау Александра Пушкина о «безмолствующем народе», который описывал Смутное время спустя 200 лет, можно отнести на счет озарений гениального поэта. Увидел он в социальной жизни «мнение народа», которое является определяющим фактором истории. 

А ведь тогда всякий и каждый мог называть себя «русским» — поляки, литвины, казаки. На этот статус не претендовали разве что шведы с немцами. В стране боролись за власть множество групп, «пятых колонн», каждая из которых считала себя первой и ее лучшие люди могли «выкликнуть» своего царя. Но обязательно с шумным одобрением «черни».

Разумеется, были патриоты-герои. Как им не быть, если кругом одни враги, изменники, воры и мошенники. Например, из Путивля, который долгое время принадлежал Великому княжеству Литовскому, на стенах которого в глубокой древности по князю Игорю плакала Ярославна, в то окаянное Смутное время на завоевания Москвы выходили войска Лжедмитрия, поддержанные восставшими крестьянами, казаками и дворянами Ивана Болотникова. 

К слову, в истории это восстание называется крестьянской войной. А одним из важнейших стимуляторов народных волнений стала очевидная для всех «непонятка» с транзитом власти. 

И Борис Годунов, по преобладающему мнению, стал царем, убив законного престолонаследника, сына Ивана Грозного, Дмитрия. Годунов намеревался после своей смерти передать престол своему сыну не совсем легитимным образом. Нового царя вскорости убили, и на трон взошел Самозванец.

Лжедмитрий нравился народу, но вытравить клеймо самозванца он не сумел.

Каждым успешным «перевыборам» в нашей стране соответствует убедительная официальная статистика. Рутинное дело. Народ давно не кричит "Да здравствует!". Народ безмолвствует. Пораженный своим обидным политическим бессилием?

Власти хочется знать, почему народ безмолвствует, что он замышляет.

Разумеется, у власти есть социологи «в штатском», которые интерпретируют информацию из открытых и агентурных источников. Но этого мало, целостную картину могут дать только профессиональные социологи.