«УЧИЛСЯ У ГЕРОЕВ И ПРЕДСТАВЛЯЛ НА ЗВАНИЕ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА»М

Подполковник Иван Безрукавый прибыл в Беларусь в 1974 году. Находился на политической работе в 95-й дивизии, базировавшейся в Щучине, а затем в штабе 26-й воздушной армии. Оттуда в 1983 году полковника Безрукавого направили в Афганистан. Основной задачей было создание политотдела в ВВС 40-й армии (ограниченный контингент советских войск в Демократической Республике Афганистан), участие в формировании развернутой системы Военно-Воздушных Сил. Справиться в условиях боевых действий с этой сложной задачей ему удалось, опираясь на опыт офицеров, прошедших Великую Отечественную войну и проявивших исключительное летное дарование и человеческие качества. Награжден орденом «За службу Родине в ВВС СССР» 2 и 3 степени, орденом Красной Звезды, орденом «Красного Знамени» ДРА
и 17 медалями. Завершил службу в 1988 году
в должности члена военного совета — начальника политотдела ВВС Сибирского округа.

Летающий комиссар
— Иван Архипович, вы в 1957-м окончили Чугуевское училище летчиков. Как попали на политработу?
— Назначили — и все. Подошел по необходимым характеристикам. Мой приятель и однокашник Алексей Леонов также единственный из нас был отобран в отряд космонавтов. Орбиты жизненного полета, конечно, разные, но суть в том, чтобы проявить себя там, где ты нужнее. У нас обстановка в авиации такая была: летчик мог быть замполитом, а политработник по образованию стать летчиком, в принципе, не мог. Летчики назначались замполитами эскадрилий, начальниками политотделов полков, если отдельный полк, или замкомандира полка по политчасти, если полк входил в состав дивизии, и затем начальником политотдела дивизии. На этом карьера летчиков-политработников заканчивалась. В 80-х первыми замами начальников политотделов воздушных армий и членами военсоветов округов тоже стали назначать летчиков-политработников.
В 1967-м я служил в Закавказье, в 168-м отдельном истребительно-бомбардировочном полку. Он базировался на востоке Грузии на аэродроме Большие Шараки. Тогда меня, капитана, старшего летчика, назначили заместителем командира эскадрильи по политчасти, несмотря на то, что я уже заканчивал второй курс командно-штабного факультета Академии имени Гагарина. В 1969 после окончания академии какое-то время был начальником разведки полка. Но позже меня все же назначили начальником политического отдела — заместителем командира полка. Тогда командующим 34-й воздушной армией был белорус — легендарный Герой Советского Союза Григорий Устинович Дольников. Летчики всех поколений понимают и ценят виртуозное летное мастерство асов, но не менее восхищает и сила духа человека. Широко известна история о том, как 30 сентября 1943 года истребительная эскадрилья Николая Левицкого, в составе которой был и старший лейтенант Дольников, вступила в бой почти с 70-ю вражескими самолетами. Когда у Григория Дольникова закончились боеприпасы, он решил воспользоваться последней возможностью — совершить таран, но был сбит... Раненый попал в плен. Этот период в жизни Дольникова зеркально воспроизведен Михаилом Шолоховым в повести «Судьба человека», хотя писатель и летчик не были лично знакомы. Дольников совершил несколько попыток побега. Последняя удалась. Вернулся в полк, опять летал. Из-за плена звание Героя Советского Союза Дольников получил только в 1978 году.
Летчик-истребитель генерал-лейтенант Дольников хорошо понимал мое желание идти по командной линии. Видя, как я рвусь, пишу рапорты о переводе, он прямо сказал: «Иван, больше тебя не отпустят с политической работы. Я, командующий, а не могу тебя отбить. Ты уже там приписан». Пришлось принять такой поворот событий. С тех пор политработа стала основным направлением моей деятельности. Не уступил в одном: будучи политработником, на всех должностях летал. В 1974-м получил новое назначение — в Беларусь. Когда прибыл в Минск, вдогонку в штаб 26 ВА пришла телеграмма от командующего 34-й воздушной армии: «Командование в/ч 40914 поздравляет подполковника Безрукавого с присвоением классной квалификации военного летчика — снайпера и желает дальнейших успехов в повышении летного мастерства. Дольников». За годы службы ни разу не слышал о том, чтобы кто-то из политработников дивизионного масштаба имел эту высшую летную квалификацию. Всего освоил 14 типов и видов самолетов. Налет составил более 3-х тысяч часов. Мой «любимый» самолет — первый сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик Су-7. У самолета были особенности, которые усложняли управление, но я приспособился и летал на нем лет 14. В 1967-м довелось «гнать» Су-7 из Закавказья в Москву на парад.

Армия Героев
— До прибытия в Беларусь вы служили на Украине, в Германии, Закавказье. Чем примечательно новое назначение в воздушную армию №1? Ведь именно под таким номером эта армия была сформирована 10 мая 1942 года. Переименование в 26-ю воздушную армию состоялось в 1949-м. С момента образования 1 ВА входила в состав Западного фронта, потом — 3-го Белорусского. Участвовала в Белорусской и Восточно-Прусской наступательных операциях. После базировалась в Беларуси. За боевые заслуги в годы войны более 17 тысяч воинов были награждены орденами и медалями…
— 26-ю воздушную армию и в 70-е годы называли Армией Героев. Только в штабе в то время служило пять Героев Советского Союза, из них двое получили это звание дважды. И все за боевые действия во время Великой Отечественной войны. О подвигах дважды Героев Советского Союза командующего Леонида Беды, заместителя начальника штаба генерал-майора авиации Алелюхина, Героев Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Кравцова, полковников Журбы, Глебова знали во всех подразделениях. Многие боевые ситуации из биографий Героев летчики 70-х пересказывали в подробностях. Летчик-истребитель Алексей Васильевич Алелюхин прошел войну с первого дня. Командовал эскадрильей, совершил 601 боевой вылет, сбил лично 40 и в группе 17 самолетов противника. В 1943 году ему дважды присвоено звание Героя. Полковник Глебов служил в оперативном отделе штаба ВА, где, в частности, разрабатывались планы военных операций, учений. Это летчик-разведчик, участник войны с марта 1943-го. Совершил 133 боевых вылета на разведку, участвовал в 14 воздушных боях. В одном из них был тяжело ранен, но вернулся в строй. Ранение так изменило внешность, что его даже мать не узнала, когда прибыл в отпуск после госпиталя.
Этих людей в армии, избегая пафоса, без иронии называли «самые человечные человеки». Все понимали, как повезло, что рядом такие учителя, воспитатели. Мы у них учились жить и летать. Свидетельством высокого уровня боеготовности является тот факт, что в мирные 60-е годы 26-я воздушная армия была награждена боевым орденом Красного Знамени.
— Кто из Героев оказался первым, с кем вы познакомились?
— Это был Иван Тимофеевич Журба. Он занимался кадрами. Летчик-штурмовик, командир звена, к сентябрю 1944-го совершил 108 боевых вылетов, уничтожил 7 танков, 6 дзотов, 5 складов с боеприпасами и горючим, 2 самолета на аэродроме. Полковник Журба и представил меня, нового начальника политотдела, 95-й истребительной дивизии, командующему Леониду Игнатовичу Беде. В годы войны Беда совершил свыше 220 боевых вылетов, освобождал Беларусь. Высшей наградой был отмечен дважды: за героизм, проявленный при выполнении заданий, и умелое руководство эскадрильей.
Командующий был любимцем всей армии. Мне часто приходилось с ним встречаться. Леонид Игнатович много времени проводил в полках, сам летал. Бывал в Щучине и на других аэродромах дивизии. Обычно, когда в часть приезжал большой начальник, летчики держали дистанцию, чтобы не попасть «под раздачу» или не быть свидетелями того, как «строят командира». А тут наоборот: как только на аэродроме появлялся командующий, летчики к нему тянулись, использовали любую возможность подойти, пообщаться или просто сфотографироваться. Очень большим ударом для всех стала его трагическая гибель.
— Известно, что Леонид Беда погиб при исполнении служебных обязанностей 26 декабря 1976 года в автомобильной катастрофе. Похоронен на Восточном (Московском) кладбище в Минске…
— Мне пришлось быть участником траурной процессии. В декабре 1976 Беларусь посетила кубинская делегация во главе с Раулем Кастро. C ним Петр Машеров — первый секретарь ЦК КПБ, Федор Сурганов — Председатель Президиума Верховного Совета и командующий 26-й армией Леонид Беда на самолете вылетели в Брестскую область. Обратно возвращались на автомобилях, погода была нелетной. На дороге Береза — Кобрин произошла авария. Узкая довоенная дорога, обсаженная деревьями, не давала возможности для маневра. Избегая столкновения со встречным грузовиком, водитель машины, в которой ехали Сурганов и Беда, попытался увернуться, но она врезалась в дерево. Все, кто был в автомобиле, погибли. Тот трагический случай потряс Беларусь. Похороны проходили два дня. Сначала в последний путь проводили Л.И.Беду. Из штаба 26-й ВА, расположенного в центре Минска, его несли на руках до площади Победы. Я с коллегами приехал на панихиду из Щучина. Это была болезненная потеря для всех.
— А среди политработников были отмеченные Звездой Героя?
— Да. В то время член военного совета — начальник политотдела армии Алексей Савельевич Кравцов. Когда нас, политработников, созывали в Москву на совещания, то самым орденоносным был он — представитель 26-й армии. У Кравцова, кроме Звезды Героя, на кителе были два ордена Ленина, 5 орденов Красного Знамени, орден Нахимова 2-й степени, 2 ордена Отечественной войны 1-й степени… Участник войны с апреля 1943 года, он, летчик-штурмовик, к ноябрю 44-го совершил 136 боевых вылетов. Войну закончил командиром эскадрильи.

Готовность №1
— Как долго вам пришлось служить в Щучине?
— Шесть лет. Это был такой период жизни, когда уже сам мог многому научить и еще было у кого учиться. Там начал летать на Миг-23. В 74-м году, когда принял должность, дивизия отмечала 25-летие. Она была признана передовым соединением ВВС страны и потом долгое время считалась одним из лучших соединений среди истребительной авиации ВВС Союза.
— В начале восьмидесятых вас направили в штаб 26-й армии. Какие были обязанности?
— Меня назначили первым заместителем начальника политотдела 26-й армии, затем ВВС Белорусского военного округа. Начальником политотдела сначала был Владимир Иванович Кобяков, его сменил Василий Семенович Заливин. На мне главным образом была летная безопасность в части, которая касается политотдела. В основном работать приходилось в войсках. В то время подразделения армии активно проходили закалку в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Нашей задачей было как можно лучше подготовить летчиков для ведения боевых действий. Сам был свидетелем и участником того, как военный совет ВВС округа, командование авиадивизий и полков вдумчиво занимались отбором личного состава, сплочением коллективов. Целенаправленно проводились полеты на слетность экипажей, пар, звеньев, полка, на авиаполигонах отрабатывались боевые задачи. Ответственный подход к делу командующих армией генерал-полковников Закревского, Буланкина, Малюкова, начальника штаба Мещерякова, членов военного совета Кобякова, Заливина, а также генералов Харитенко, Дяченко, Носова, Урманнова, командиров полков и дивизий генералов А.А. Александрова, В.А. Васильева, полковников Бенедюка, Жаворонкова, Топтуна и многих других командиров содействовал подготовке боевых летчиков-истребителей, истребителей-бомбардировщиков, вертолетчиков, штурмовиков, которые показывали образцы летного мастерства, мужество в условиях боевых действий. В этом сам убедился, когда в 1983 году меня направили в Афганистан в ВВС 40-й общевойсковой армии.
В ДРА находилась одна, но полностью развернутая 40-я общевойсковая армия, приписанная к Туркестанскому военному округу. В нее входили авиационные подразделения корпусного состава и назывались Военно-Воздушные Силы 40-й армии. Такая схема — единственный случай в истории ВС СССР.