КАТАСТРОФА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ГОРДЫНИ

Не удержусь и приведу цитату из Бунина: «Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол бы громаден, как утес, но громаден был и корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем. Вьюга билась в его снасти и широгорлые трубы, побелевшие от снега, но он был стоек, тверд, величав и страшен».

Как, в какие времена узнать, что писатель гениален? Только спустя сто лет? Когда сможешь — и то исподволь — прочесть пророчества, которые, сам того не зная, но чувствуя их, он облек в смысловую мелодию слова?! Одним предложением Иван Алексеевич сказал и о новом человеке, которого скоро начнут создавать, пытаясь уподобиться Богу, но сердце которого останется прежним; и о железном веке; и о безумной гордыне цивилизации, обратившей свое техническое могущество всего лишь в механическое чудовище, его же уносящее в грозную неизвестность… Бунин, ничего не понимавший в политике, каким-то чутьем предугадал и судьбу Соединенных Штатов! Не зря же он назвал свой рассказ «Господин из Сан-Франциско», а всю тщету погони за властью и богатством прорисовал через образ стареющего американского миллионера. Прямо очерк по геополитике, да и только! А беднеющая Европа, ставшая парком развлечений для скучающих янки? А беспечное человечество, красиво уносимое в снежную мглу на гигантском корабле с роковым именем «Атлантида»?…
Корабля по имени «Атлантида» в реальности не существовало. Зато был «Титаник»! Иван Алексеевич писал свой рассказ в октябре 1915-го, и, несомненно, трагедия «Титаника», потрясшая мир в 1912-м, будоражила его пророческие инстинкты… А может быть, и вдохновляла?
Во всей долгой истории мирового мореплавания, полной катастроф, нешуточных тайн и безвестных трагедий, только два судна известны всем — «Летучий голландец» и «Титаник». Первого так никто и не поймал, а вот второго в 1985-м американские океанографы, наконец, нашли, но оттого он не перестал быть призраком… Ибо тайна его велика есть! И поражает воображение. Даже сейчас, когда батискаф «Мир» спустился к самому «Титанику», к его мавзолею, придавленному четырехкилометровой толщей черной воды, и словно надрезал ее, включив прожектор, а на кончике светящегося лезвия вдруг зыбко задрожал такой знакомый, но сто лет никем не виденный форштевень, это не стало началом раскрытия тайн. Казалось, «Титаник» хранит их, как золото и бриллианты, в своих затопленных сейфах. И «Миру» пришлось проникнуть внутрь мертвого судна! И мы увидели знаменитую лестницу, люстру, словно бы готовую вспыхнуть, дабы осветить декольте давно поджидающих вальса красавиц. Но оркестр не грянул, и никто из живых не появился в кисельно загустевшей тьме. Можно было разглядеть любые мелочи, даже серебряные ложки на полу, будто случайно оброненные неповоротливым официантом, но ни самого официанта, ни кого-либо еще из пассажиров или команды… Каюты, салоны, коридоры пусты уже целый век. Почему? Ответ зиял вдоль борта — такая невинная, на первый взгляд, но смертельная прореха…Мало того, Джеймс Камерон снял фильм-реконструкцию катастрофы, населил корабль публикой, а на форштевень водрузил любовную пару. Кстати, даже ее появление, и то, как эта красивая пара будет «притворно мучиться своей блаженной мукой под бесстыдно-грустную музыку», — даже это предугадал Бунин!
Что ж, корабль-призрак будто ожил — на три часа киношной сказки, — но тайна от этого не стала ближе! Ибо до сих пор непонятно, почему же утонул непотопляемый «Титаник», а с ним полторы тысячи человек?
…Март 1910 г., береговая кромка Западной Гренландии. Теплеет. От материкового льда откалывается глыба. Лед, копившийся тысячи лет и бывший твердью, вдруг почуял под собой зыбкую игру волн. Был он огромен, как утес, и весил миллион тонн! Айсберг-исполин перевернулся и двинулся в двухгодичный роковой путь медленно, словно крадучись. Словно тая свою цель. И мощь — над поверхностью теперь торчала лишь 1/8 его высоты.
Тот же март 1910 г. В трех тысячах километров от Гренландии, в далеком Белфасте, еще не воспетом «Boney M», на стапелях закладывают корпус «Титаника». Значит, корабль-исполин и его убийца родились в один час! Словно предназначенные друг другу.
Чуть ранее, январь того же 1910-го. Офис транспортной компании «Линия Белой звезды». Двое, главный конструктор «Титаника» Александр Карлайл и директор кампании Брюс Исмэй, закрывшись в кабинете, тет-а-тет, при сигарах, принимают главные для судьбы корабля (и не только!) решения. Перед ними в табачном тумане макет судна, выполненный со скрупулезным тщанием…За пятнадцать лет трансатлантические перевозки по воде достигли невиданного размаха. Вернее, скоростей. Самолетов еще нет, и единственный путь из Старого в манящий Новый Свет — через океан. «Линия Белой звезды» — лидер рынка, но у нее есть опасные конкуренты. Корабли соревнуются, кто быстрее достигнет Америки, «ноздря в ноздрю», и счет идет буквально на часы, а имя победителя тут же попадает в газеты. Впору ставки делать! Впечатление такое, будто знаменитые гонки пароходов по Миссисипи соскользнули в океан. Скорость и повышенная вместимость — вот решающие факторы, дабы обскакать преследователей и защитить прибыли. Бери больше, вези быстрей! Размеры кораблей и так выросли в 4 раза, а теперь у них есть «Титаник». Но этого мало! Исмэй мечтает придать перевозке людей настоящий шик. Фраза PR пока не придумана, однако директор желает, чтобы «Титаник» манил, чтобы был похож на дворец… А вернее, на торт, и чтобы все, даже самые бедные эмигранты, чьи каюты глубоко в трюме, захотели его «съесть». А значит, на торте должна быть вишенка, — настоящие «сливки общества», гуляющие по верхним палубам!..
— Что это?! — Исмэй раздраженно ткнул сигарой в верхнюю палубу макета. «Вот именно, гуляющие!».
— Это спасательные шлюпки, — невозмутимо ответил конструктор.
— Сколько их?
— Сорок восемь. — И, не меняя интонации: — Такое число — предельный минимум.
— Но «Титаник» же непотопляем, не так ли? Послушайте, Карлайл, люди нашего круга за бешеные деньги покупают билеты на мое судно не для того, чтобы вместо волн любоваться лодками!
—Да, сэр!
—И вот еще: я хотел бы сделать лестницу посреди салона еще солидней… То есть шикарней и шире. Она должна производить впечатление!
— Для этого, сэр, придется изыскать место… Разве что укоротить высоту внутренних переборок?
— Вам виднее, Карлайл. Если нужно, укорачивайте!
Вот так на «Титанике» шлюпок оказалось меньше чем на половину пассажиров, не говоря уж об экипаже. И переборки, разделяющие корпус на 16 отсеков, точно на 16 герметичных стаканов, сообщающихся лишь сверху и обеспечивающих непотопляемость, стали короче на 1,5 м. Ватерлинию они превышали всего на 3 м! А значит, и вода теперь могла перелиться из «стакана» в «стакан» при меньшем угле наклона на нос или корму. Таким образом, скорость затопления в разы возрастала, и чтобы хоть как-то сократить ее, все люки в переборках решили автоматически закрывать по команде с капитанского мостика. Так что у Исмэя получился не «торт», а социальный срез общества: простолюдины помимо их воли запирались в трюмах, а спастись имели шанс только VIP-обитатели верхних палуб. Так оно и получилось: число выживших среди пассажиров первого класса окажется около 80%, второго — 30%, а третьего и экипажа — менее 10%.
Но пока никто об этом не догадывается! Все же допущенные к стапелю любуются неуклонно вздымающимся вверх корабельным гигантом. Пока они задирают головы, пытаясь угадать, куда же достанут трубы, внутри «Титаника» маленькими грязными человечками в робах уже куется его ахиллесова, вернее, титаническая пята. Но происходит это по приказу владельцев, из соображений экономии. Корабли тогда не варили, а клепали из листов стали, которые скреплялись стальными же клепками. Делала это многопудовая клепальная машина, которую просто не затащить в места изгибов корпуса. Чтобы там ее заменить, должны изловчиться черные мураши-клепальщики, однако это здорово затягивает строительство. И тогда принимается решение: в труднодоступных местах стальные клепки заменить более ковкими — чугунными. А чугун, как известно, имеет свойство лопаться…
Как свидетельствует специалист по металлам, судебный эксперт из США Дженифер Х. Маккарти, исследовавшая в наши дни образцы, поднятые из разных участков «Титаника», его корпус сплошь усеян одними чугунными клепками. Да еще и чугун оказался дешевым, с большой примесью шлаков. Очевидно, кто-то вовремя понял все финансовые «выгоды» от подмены металлов, и вместо отдельных изгибов хрупкий чугун «скрепил» весь корпус самого непотопляемого судна в мире.
«Титаник» спустили на воду 31 мая 1911 года. Начались отделочные работы. Длились они ровно столько же, сколько и само строительство, — дворец как-никак! А капитаном назначен Эдвард Джон Смит, седобородый морской волк. Его называли капитаном-миллионером или капитаном миллионеров, а он знавал многих сильных мира сего, и те готовы были перенести свою поездку на целый месяц, лишь бы плыть на судне, управляемом его твердой рукой. Но вот незадача: Смита фактически вернули с берега, он уже стоял на пороге пенсии, так что рейс «Титаника» стал для него последним.
С этого момента и начинаются настоящие странности. Еще не закончились ходовые испытания, а рядом, через стапельную стенку, в марте 1912 г. становится старший брат-близнец «Титаника» — океанский лайнер «Олимпик». Первенцу «Белой звезды» не везло с самого начала, но потом он благополучно проплавал до 1935 года. Такую дату, конечно, нельзя назвать корабельной пенсией, но если сравнивать с «Титаником»… И, тем не менее, беды сыпались на «Олимпик» с пугающей регулярностью: наконец, он столкнулся с крейсером «Хоук». Лайнер с серьезными повреждениями поставили в док. Неизвестно, что обнаружили во время ремонта владельцы «Белой звезды», но, несмотря на всю их лихорадочную спешку, они принимают неожиданное решение: работы над «Титаником» приостанавливаются. На целый месяц!
И вот утром 12 апреля Смит вызвал на мостик офицеров, чтобы произвести неожиданные кадровые перестановки…