Артем Бреус: добровольно из Беларуси я не уеду

Источник материала:

В первые же сутки на свободе гражданин России Артем Бреус в интервью интернет-газете Naviny.by рассказал о себе и о том, как ему «шили» дело. Напомним: 10 марта его осудили к штрафу в 300 базовых величин за участие в массовых беспорядках 19 декабря 2010 года.

— Артем, Вы родились в Минске, жили в Эстонии, да еще и являетесь гражданином России… Подозрительная биография и география для 27-летнего человека…

— Я действительно родился в Минске. Затем в возрасте двух лет вместе с мамой уехал в Эстонию, мы жили в Таллинне. На один год приезжал в Беларусь, базовое образование получил здесь. Потом вернулся в Таллинн, поступил в художественную гимназию. Учебу продолжил в Таллиннском университете художественного интерьерного оформления. Думал работать в этой сфере, но начался кризис, в Эстонии стало жить сложно. Решил приехать в Минск, хотел получить вид на жительство, но прежде решил получить российское гражданство. До этого я имел статус негражданина, проживающего в Евросоюзе. Гражданство России я получил год назад.

Стать гражданином России было несложно. В этой стране есть специальная программа для тех, кто родился в Советском Союзе. У меня есть родственники и в России, но в Минске живут мои отец и бабушка. Чтобы легализоваться в Беларуси, стал оформлять документы на получение вида на жительство. Собирал их все прошлое лето и часть осени.

— А затем 19 декабря вы оказались не в то время и не в том месте. Как Вы поясняли в суде, на площадь Вас привело любопытство, за которое сперва пришлось заплатить административным арестом на пятнадцать суток…

— После вмешательства российских дипломатов меня освободили на пять суток раньше — 29 декабря в семь часов вечера.

— Но на свободе Вы пробыли недолго.

— В тот же вечер за мной приехали оперативные сотрудники милиции. Меня вернули на Окрестина и поместили уже в изолятор временного содержания, административный арест я отбывал в центре изоляции правонарушителей. Затем мне предъявили обвинение по первой и второй частям 293-й статьи — организация массовых беспорядков и непосредственное участие в них. В ИВС я пробыл чуть более суток: 30 декабря прокурор избрал для меня меру пресечения — содержание под стражей, а 31 декабря под Новый год меня привезли в СИЗО № 1 на Володарского, где я числился до вчерашнего вечера.

— А когда начались так называемые следственные действия?

— Первый допрос состоялся еще в ИВС, 29 декабря. Мне показали некоторые кадры из видеозаписи, я себя опознал. Потом меня спрашивали, как я попал на площадь, чем занимался… Я все подробно изложил следователю. Следующие следственные действия проходили уже на Володарского, где-то через неделю. Следователь приходил два раза. Я ему снова все рассказывал…

— То есть, за два месяца нахождения под стражей своего следователя Вы видели всего два раза?

— Три раза. В последний раз он приходил, когда дело «закрывали» для передачи в суд. Это было буквально за несколько дней до начала процесса.

— Помимо допросов, больше ничего не было? Например, очные ставки, опознания потерпевшими…

— Этого не было. Кроме следователя, со мной беседовали сотрудники спецслужб.

— Явно тут сыграла свою роль ваша биография. Гражданин России, и в капиталистической Эстонии пожили, что является отягчающим обстоятельством…

— Видимо, именно с этим и был связан интерес ко мне. Меня спрашивали о причинах моего появления на площади, знал ли я кандидатов в президенты, лидеров оппозиции, была ли у меня какая-то осведомленность… Я все отрицал, этого не было.

— А что за фотографии Вам показывали сотрудники спецслужбы?

— Как я понял, это были фото участников митинга, среди них была и моя фотография.

— Как к Вам в СИЗО относились сокамерники?

— Не было проблем, эти ребята отнеслись с пониманием.

— Наверное, они называли вас «политическим зэком»?

— Да, называли «политическим». Тема была на слуху, сокамерники интересовались подробностями, очень много мы дискутировали, рассуждали и шутили. Все относились ко мне с интересом, проблем в камере не было, ребята попались хорошие, понимающие. Я ведь побывал в двух камерах.

— А с чем был связан перевод?

— Мне этого не объясняли. Знаю только, что после моего перевода на мое прежнее место поместили другого участника митинга.

— Условия содержания в милицейском СИЗО не угнетали? От сотрудников КГБ довелось слышать, что «в их следственном изоляторе сидеть лучше», чем на Володарке.

— Я ведь в тюрьме вообще оказался в первый раз в жизни, не с чем сравнить. Как мне показалось, условия приемлемые. В камере был телевизор и прессу нам доставляли, режима как такового, чтобы по расписанию спать ложиться и вставать — такого не было. Правда, один оперативник говорил, что меня могут перевести в СИЗО КГБ.

— А обслуживающий персонал изолятора как к Вам относился? На матерого уголовника Вы явно не похожи.

— Конечно, я ведь был «политическим»! Тем более — не осужденным. Осужденные сидят в других камерах. Можно сказать, что сотрудники изолятора относились ко мне со вниманием.

— Артем, следствие сперва Вас причислило к организаторам массовых беспорядков, потом обвинение переиграли и Вы стали просто участником…

— Да это и сразу было понятно. Я был на площади, но вменить мне организацию! Я никогда не пересекался с людьми, которые стояли на трибуне и призывали к каким-то действиям. В моей ситуации это нереально.

— Я обратил внимание, что в сюжетах, показанных по белорусскому телевидению, — их потом показывали и в зале суда, — на Вашем лице читался больше испуг, чем агрессивность.

— С одной стороны, был испуг, с другой — интерес… Меня спрашивали в суде, почему я не ушел. Я не ушел потому, что не боялся уголовного преследования. Я не совершал каких-то противоправных действий. Так чего мне было уходить?

— И вот Вы оказались в суде на одной скамье подсудимых вместе с «подельником» Иваном Гапоновым. Знакомы Вы не были, во время акции оппозиции и рядом не стояли, это уже доказано. На Ваш взгляд, почему Вы оказались в одной связке?

— Первоначально мне предъявили обвинение в том, что я находился якобы в сговоре с 25 человеками. В конце следствия, когда дело «закрывали», я оказался в «сговоре» только с Гапоновым, остальных от нас отмели. В первый раз эту фамилию я услышал в камере СИЗО в телесюжете о гражданах России, задержанных за массовые беспорядки. А увидел Ивана впервые, когда нас посещал консул. Даже не знаю, почему они решили, что мы с ним были в сговоре. Разве только по принадлежности к гражданству России?


— Артем, на свободе Вы менее суток, еще свежи воспоминания. Ваш взгляд из клетки на происходящее в зале суда.

— Я не привык к такому вниманию. Полный зал людей, видеокамеры и фотоаппараты… Кстати, в первый день процесса у меня было хорошее настроение. Я видел, как дело в суде разваливается. Не было ни одного доказательства, ни одного кадра, где бы я наносил удары по сотрудникам милиции. Ну и, конечно, показания этих свидетелей… Не хотелось бы называть их лживыми, пусть они будут ошибочными. Или Яковлев или Дударчик (сотрудники милиции, свидетели обвинения. — Naviny.by), сейчас уже не помню, кто именно, говорил, что видел как я наносил удары. Представьте ситуацию: толпа на него накатывает, а он в момент отражения атаки смотрит не вперед — в бок, и видит, как я наношу удары, да еще успел их считать.

— Потом у обвинения после недельного перерыва в суде появились 15 потерпевших сотрудников милицейского спецназа…

— Когда мы с Иваном ехали на второе заседание, то думали, что нам вменят какое-нибудь хулиганство. Но оказалось, что прежние обвинения остались, да еще и появились пострадавшие сотрудники ОМОНа. Настроение стало пессимистичным: решили, что получим реальный срок в колонии. Хотя мы читали их показания, из которых выходило, что они не помнят нападавших на них людей. Возникло недоумение: какое отношение они к нам имеют? Вчера в суде, когда адвокат спрашивала этих потерпевших, имеют ли они к нам какие-либо претензии, ответ был отрицательный. Зачем их вообще вызывали в суд? Мне это непонятно. Только себя поставили в неудобное положение. Получалось, что от двух молодых людей пострадало 15 профессионалов.

— Приговор будете обжаловать?

— Пока не знаю. Мне нужно проконсультироваться с адвокатом. Для меня решение суда уже выгодно тем, что я на свободе. Это главное.

— Артем несколько слов об участии в Вашей судьбе российского государства.

— Я даже не ожидал, что к нам будет проявлено такое внимание. Поддержка была неоценимой. В материалах дела подчеркивалось, что мы никогда не жили в России, а я и гражданство получил совсем недавно… Сотрудник консульства мне же заявил: «Вы наши граждане, и где бы вы ни находились, вы остаетесь нашими подданными, интересы которых мы обязаны защищать».

— Оцените факторы, повлиявшие на мягкость приговора по отношению к Вам и Гапонову со стороны белорусского правосудия.

— Здесь несколько факторов. Отсутствие вины с нашей стороны, погашен ущерб, ранее мы не привлекались к уголовной ответственности… Я думаю, все это вкупе и сыграло свою роль.

— Но ведь следствию и прокурору изначально все это было известно!

— Ну, наша принадлежность к гражданству России — это тоже фактор.

— Артем, для Вас маячит перспектива стать в Беларуси персоной нон грата…

— Сейчас я нахожусь под подпиской о невыезде, и буду в таком состоянии до тех пор, пока не погашу штраф. Что будет после, не знаю… Я не исключаю варианта депортации, но в моих планах нет желания добровольно покидать Беларусь.