ИРАНСКИЙ ПРОКОЛ ДЖИММИ КАРТЕРА

Картер сидел один в своем кабинете, полностью погрузившись в себя. Он кипел от гнева. Казалось, его телесная плоть была лишь оболочкой, под которой добела раскалилась ненависть. А ведь он уже уверовал в свое всесилие. Он, побеждавший своих противников одной ироничной улыбкой! Так он выиграл выборы у Джеральда Форда. На теледебатах тот запальчиво объявил, что в результате его политики, этой проклятой «разрядки», унаследованной от Никсона, ни Советский Союз, ни Европа больше не представляют угрозы для США. И Джимми Картер ему ничего не ответил, а лишь красноречиво улыбнулся… И эта улыбка, виденная миллионами американцев, решила исход голосования.
Ну а потом, став хозяином Белого дома, Картер послушно выполнял волю Дэвида Рокфеллера и его своры из «Комитета по существующей опасности». «Комитетчики» повсюду видели эту самую опасность, и Картер за счет государства покупал им различные «противоядия». Нейтронную бомбу — пожалуйста! Доктрину ограниченной ядерной войны — да без вопросов! Саботаж второго договора по ограничению ядерных вооружений с Советами — с легкой душой! Бывали и трудные решения, например, о размещении в Европе ядерных ракет средней дальности «Першинг-2», после чего европейские лидеры стали смотреть на него волком: он же всех их лишил возможности переизбраться! Похоже, сейчас, вернув в Иран Хомейни, французы мстят лично ему, Джимми Картеру!
Может, самому надавить на Дэвида? А что если использовать имеющийся против того «компромат»? Нет, идти против Рокфеллера смерти подобно, а Джимми вовсе не улыбается стать вторым Джоном Кеннеди… Легче будет договориться с фанатиком Хомейни! Президент нажал кнопку вызова. Тут же, как из-под земли, вырос Гарольд Джордан.
— Позови мне срочно этого… Бжи-бжи…Бржи…ш-ш… — черт, неужели у всех поляков такие труднопроизносимые, словно вылетающие в свисток, фамилии? Или это только у польских евреев? — Позови мне Збига!
Конечно, его собственный помощник по национальной безопасности — человек Рокфеллера. Тем лучше, может, он-то и сумеет переубедить своего покровителя? Ведь он не может не понимать, что и сам потеряет тепленькое место, ежели Картер вылетит из Белого дома…
…Збигнев Бжезинский энергично кивнул стриженой головой в знак полного согласия:
— Я абсолютно с вами согласен, мистер президент. Для Дэвида это подарок судьбы, так использовать нашу судебную систему, чтобы мы для него арестовали вклады шаха в его же «Чейз Манхеттен бэнк». Как говорится, десять миллиардов на дороге не валяются, а когда они тебе сваливаются из рук Фемиды — грех банкиру не воспользоваться. Но, с другой стороны, есть проблема наших дипломатов в Тегеране, которых могут взять в заложники. Если это произойдет, вам и вправду не переизбраться… Может, стоит сказать Сайрусу (Сайрус Вэнс, госсекретарь США. — Авт.) , чтобы он эвакуировал посольство, и это развяжет нам руки?
— Это возможно только в случае разрыва дипломатических отношений. И потом, Тернер (директор ЦРУ.— Авт.) готовит в Тегеране военный переворот, все нити от которого тянутся в посольство. И если мы вывезем дипломатов, заговор лишится управления.
— Сегодня не 1953 год, и нам вряд ли удастся снова вернуть шаха к власти. Два раза один и тот же фокус никогда не удается! К тому же Хомейни вовсе не премьер Моссадык — он аятолла и окружил себя фанатиками.
— Тогда тем более нельзя эвакуировать посольство, раз с Хомейни нужно договариваться. Теперь ты понимаешь, что Дэвид с его жадностью стал нам поперек дороги?! — Бжезинский опять энергично кивнул головой. — Тогда поезжай к нему и все объясни! И скажи еще вот что…
…Через три часа также энергично Бжезинский кивал головой, уже сидя в кабинете Дэвида Рокфеллера. Вместе с ними находился еще только Ларри Бойнстон. Они сидели рядышком, попивая утренний «хай-болл». Чуть захмелев, Дэвид хлопнул советника президента по плечу:
— Не волнуйся, Збигги, ты чист перед своим шефом и передо мной, так что давай, выкладывай его предложение!
— Он предлагает вам поступить точно так же, как его друг Дэн Сяопин в Китае.
— То есть? — брови у Рокфеллера полезли вверх. — Я знал, что он словоблуд, но не до такой же степени! Что это, черт возьми, значит?
— Это значит, ни социализма, ни капитализма, а только то, что выгодно самому Дэн Сяопину. И что развязывает ему руки! В нашем случае это значит: Джимми не арестовывает авуары Резы Пехлеви, а вы преспокойно пользуетесь его авуарами, поскольку въезд шаху в Штаты заказан.
Брови миллиардера поползли еще выше…И вот, наконец, Дэвид сумел улыбнуться:
— Послушай, Збигги, Джимми неплохой парень. Он мне нравится. Я люблю его почти как родного сына. Но… — и брови сошлись вместе — не ему, черт возьми, судить, как мне поступать с моими клиентами! Тем более привилегированными. Да если слух об этом разойдется, а Пехлеви пока еще не немой, завтра же ни один дурак не понесет в мои банки даже самый занюханный, трижды разорванный доллар! А я хоть и Дэвид Рокфеллер, но не могу пренебрегать своими вкладчиками, показывая им дулю, не то они покажут мне ее в ответ! А я ведь хочу стричь с них дивиденды! — и банкир со стуком поставил махом опустошенный стакан. — Раз твой шеф не понимает намеков, мы с ним поступим иным путем… Так, Ларри, — Рокфеллер глянул на своего вице-президента, — готовы у тебя врачи? — Бойнстон смущенно молчал и слегка покосился на советника президента по национальной безопасности. — Не беспокойся, Ларри, при Збигги ты можешь говорить все. Без утайки! Збигги слишком умный, чтобы не понимать: если он не оправдает моего доверия, то ему останется только одно — переквалифицироваться из антисоветчика в коммуниста, бежать в СССР и читать там лекции про то, как быстрее развалить империализм!!! Итак, Ларри, что с врачами?
— Консилиум готов, Дэвид, и хоть сегодня может приступить к осмотру Резы. Надо только шаха уговорить. Он врачей боится, как черт ладана.
— Ну ладно, вы его уговорили… А сколько времени займут всякие там анализы?
— Еще минимум три месяца.
— А быстрее нельзя?
— Нельзя! — внушительно сказал Ларри. — Международный стандарт процедур что у нас, что во Франции или еще где-то одинаков. Если мы поторопимся, шах просто не поверит консилиуму…
— Черт! Ладно, даю вам два месяца. Но чтобы шах за это время дошел до кондиции и медикам верил, как самому пророку. А ты, Збигги, контролируй сношения Картера и Хомейни… Я им покажу, как воровать мои деньги!
Дэвид сгоряча и забыл, что это вовсе не его деньги, а деньги иранского шаха. Если, конечно, не брать в расчет иранский народ… 22 октября 1979 г. рано утром, где-то вблизи границ США, но на «нейтральной территории», собрался — со всеми анализами на руках! — консилиум врачей, призванный оценить здоровье стареющего шаха. Реза очень волновался. Все эти три месяца Джимми Картер «бомбил» его личными посланиями, в которых а) просил ни в коем случае не въезжать в пределы Соединенных Штатов и б) обещал медицинскую и любую другую поддержку в любой высокоразвитой стране из числа американских союзников. И вот он предстал перед очами мировых светил медицинской науки...
Вердикт прозвучал неожиданно и поверг в ужас… Мало того, что у него оказалась смертельная болезнь, так еще остались считанные дни или даже часы, чтобы попытаться спасти свою жизнь. Но и это не все… Спасительную операцию могут провести только американские врачи и только у себя в Америке — только там есть вся необходимая медицинская аппаратура. К тому же в Штатах Рокфеллер мог без проблем оплатить операцию… Все эти «только» вкупе с обещанием Дэвида подтолкнули шаха на отчаянный шаг — ослушаться президента США!
Тем же днем 22-го октября, только ближе к полудню, личный самолет Дэвида Рокфеллера, который был освобожден от таможенного и пограничного досмотра, приземлился в одном из аэропортов США. Какой-то тележурналист, знавший номер персонального «фалькона» Рокфеллера, снял на камеру, как по трапу спускается грустно ссутулившийся шах… Новость моментально стала сенсацией! Чтобы не выглядеть дураком и как-то пытаясь спасти положение, разгневанный Картер тут же направил посланнику в Тегеране Лейндеру шифротелеграмму: «Сообщите Хомейни, я разрешил въезд шаху только для лечения, без права пользоваться банковскими счетами»…Но кто уже мог этому поверить?!
В тот же день по секретной связи в кабинете Рокфеллера раздался звонок.
— Я узнал тебя, — сказал Дэвид. — Слушаю!
— Он посылает меня на контакт с премьером, думает, что с ним можно договориться… А еще он напрямую вышел через Джордана на Хомейни. Джордан буквально не слезает с трубки телефона.
— Он публично объявит об аресте счетов?
— Да, чтобы успокоить аятоллу и иметь почву для переговоров.
— Понял. Спасибо за информацию. Расскажешь по прибытии.
После отбоя Рокфеллер приказал своему помощнику:
— Срочно свяжи меня с Рональдом Рейганом!
А 1 ноября в Алжире Бжезинский, выполняя секретный приказ Картера, встретился со светскими руководителями Ирана, премьером Бадарганом и министром иностранных дел Езги. Те обещали помочь, но почему-то уже на следующий день об этой тайной встрече узнала одна иранская газета! Хомейни обвинил Бадаргана в попытке сговора с Западом. Три дня американское посольство напоминало утес, о который разбиваются волны демонстрантов. А 4 ноября толпа распаленных молодых фанатиков-шиитов ворвалась внутрь и взяла его персонал в заложники. Их обещали освободить лишь в обмен на выдачу шаха для предания того суду. Началась эпопея в 444 дня, которые 52 американца проведут в плену. Картер отчаянно пытался их спасти, понимая, что тем самым спасает свой второй президентский срок. Он даже направил в Иран спецназовцев из группы «Дельта», которые, не долетев до Тегерана, ночью чуть не перестреляли друг друга и еле-еле унесли ноги из пустыни. И пока провал шел за провалом, популярность Рейгана росла. Картер попытался спасти если не второй срок, то хотя бы саму возможность вернуться в Белый дом. И освободить заложников, пока он сидит в Овальном кабинете. И вот тогда Джимми впервые пустил в кабинет телевизионщиков и даже разрешил им караулить день напролет, чтобы зафиксировать, что это он, Картер, освободил американских заложников. С Хомейни договорились о выкупе: 8 млрд долл., 5 из которых «Чейз Манхеттен» забрал себе — якобы за долги.
Весть об освобождении пришла спустя 10 минут после того, как Рейган принял президентскую присягу, а Картер, хоть и оставался еще в Овальном кабинете, но уже неизвестно, что там делал…

Вадим ЕЛФИМОВ