Главная
Гороскопы
Я TUT родился. Таинственная улица Лодочная
20.09.2012 17:36
—
Новости Общества
|
Я TUT родился. Таинственная улица Лодочная /
 Во втором материале проекта "Я TUT родился" мы расскажем об улице Лодочной. Ее уже нет на карте Минска, однако она многое повидала, породила не одну легенду. Во что верили, кому поклонялись, чем занимались и чего боялись жители улицы Лодочной? А кем из своих обитателей гордились? Современные фото: В проекте "Я TUT родился" мы отыскиваем интересных людей, родившихся и живших в детском и юном возрасте в Минске и приходим вместе с ними на место, где прошло их детство. Что там изменилось за долгие годы? Как теперь выглядит родной дом? Стоит ли он там и поныне? Вспоминаем Минск, вспоминаем себя, думаем и сравниваем фотографии. Помогает нам в этом знаток города, создатель сайта Владимир Воложинский. Помните: город делают его люди.
Если спуститься по улице Энгельса до пересечения с Ульяновской или подъехать на трамвайчике до остановки "Лицей БГУ", увидите ресторан "Старое русло". Между прочим, название дано не просто для красного словца, оно имеет исторический подтекст. Оказывается, именно на месте, где нынче размещается ресторан, раньше текла река. Вспомнить точно, когда спрямили русло реки в этом месте, не удалось. Однако анализ топографических планов Минска за разные годы показал, что в 1983 и даже в 1984 годах русло реки еще было извилистым. А уже в 1988 году - спрямленным. Есть вероятность, что это произошло в рамках строительства туннеля метро второй линии и станции "Первомайская" прямо на берегу Свислочи. Раньше примерно отсюда, где стоит ресторан, начиналась улица, существовавшая на карте Минска под названием Лодочная с 1934 до начала двухтысячных годов. До 1934 года с 1919-го улица называлась Белорусская Слободка, а еще раньше – Ляховская Слободка и Ляховская Слобода. Улица Лодочная начиналась здесь и уходила вдоль Свислочи в сторону нынешнего парка имени 40-летия Октября. При памяти наших собеседниц Татьяны Чижик и Людмилы Былино она заканчивалась пересечением с Казарменным переулком, за который в детстве особо не ходили. Где-то дальше давным-давно начинались знаменитые Кошары, которые за свою долгую историю чего только ни повидали. Об этих историях Владимир Воложинский расскажет в ближайшем своем материале.
Близость к реке (начиналась Свислочь прямо за огородами домиков по правой стороне Лодочной) имела и плюсы и минусы. - Вода тогда была чистая, - вспоминает Татьяна Чижик. – К нам за этой водой в свое время приходили из ближайшей больницы, использовали для приготовления еды. В Свислочи в моем детстве ловили хорошую рыбу и купались. У нас, детей, тут был свой "остров" - выступ берега, на котором мы прятались от взрослых и жили своей удивительной детской жизнью. Мы плавали по реке на лодках.
Паводки причиняли жителям частые неудобства, старожилы в свое время рассказывали о наводнении 1932 года. Тогда была затоплена почти вся улица, вода стала сходить только на пятый день.
Частое наступление воды здорово подкосило дома по четной стороне улицы. Например Татьяна Чижик, родившаяся в доме №2, вспоминает: - Нам учительница в школе рассказывала про мальчика, который жил, смотрел в окошко и видел только ноги прохожих. Я тогда очень хорошо понимала этого мальчика, потому что дома по нашей стороне улицы были осевшими в землю. Из окошка мне как раз ноги прохожих и были видны. Помню еще, что зимой было холодно, в сенях постоянно замерзала вода. Я часто болела.
Возможно, из-за наступлений реки здесь было мало огородов, а деревьев – много. Впрочем, у моих собеседниц свое мнение на счет огородов… - Иметь огороды на Лодочной издавна было не принято. Тех, кто копался в земле, считали, как сейчас бы сказали, "колхозниками". А к Елене Венедиктовне Серпейко, которая жила когда-то в доме №8, например, обращались "пани Околович". Вообще, здесь проживали люди городские, дети их уже были образованные, культурные люди. Дочь Елены Венедиктовны Мария Антоновна Серпейко (об этой удивительной жительнице улицы мы подробнее расскажем чуть ниже), например, после окончания гимназии знала французский, немецкий, польский и белорусский языки, занималась танцами, вышивкой. И в нашем детстве Лодочная улица, хоть и относилась к рабочему предместью Ляховка, но жила своей особой жизнью и по духу с рабочей окраиной имела мало общего, - рассказывает Людмила Былино.
Собственно, здешняя лодочная станция и дала последнее название улице. Франц Околович, прадедушка Людмилы Былино, сам делал лодки, к нему приходили горожане и брали поплавать. Прадед Людмилы владел по Лодочной несколькими домами, однако был раскулачен, а потом завербовался на строительство некой железной дороги и никогда не вернулся. Бабушка Людмилы Былино со всей семьей жила в доме №4.
Дом №2. Таинственный Дед стоял прямо за забором! Экскурсия, которая сейчас начнется, удивительная. По домам, которых больше нет. "Привязаться к местности" позволяют лишь воспоминания.  - А где-то здесь стоял мой дом, - говорит Татьяна Чижик. – Помню, что во дворе был люк, вот мы его недавно искали с Людой. Маленькая Татьяна, родившаяся в 1960 году в этом доме, была знатной выдумщицей и фантазеркой. Возможно, чувствовала интуитивно, что до настоящей древней тайны ей в прямом смысле рукой подать. Прямо за огородом дома №2, у самой речки, стоял огромный камень. Серьезное коммунистическое время не располагало взрослых улицы Лодочной к разговорам о его истории. Потому наши собеседницы узнали о его уникальности лишь когда сами выросли. Правда, Татьяна помнит, что в детстве несколько раз видела на большом камне конфетки. "Ну вот, кто-то забыл", - думалось тогда. - Сестра моей бабушки рассказала не так давно. Оказывается, в пору ее молодости, до войны еще, девушку водили к камню лечиться. Она даже описала процесс: то ли на рассвете, то ли в полнолуние нужно было прийти к камню и собрать пену, которую возле него намывало, и смазать пораженные места. Но когда мы были маленькие, нам и близко ничего подобного не рассказывали! – говорит Людмила Былино.
Большой камень на берегу, по весне уходивший почти целиком под воду, и есть знаменитый в Беларуси Дед, священный камень минского языческого капища, которое располагалось давным-давно аккурат на этом месте.
Сегодня огромный камень можно найти в Уручье, в музее валунов. Туда историки перевезли его в начале 1980-х. Говорят, конфетки на камне нет-нет, да появляются и сейчас. Иногда под камень подсовывают даже деньги. Может гордиться второй дом по Лодочной и бабушкой Татьяны, Евгенией Васильевной Ушацкой. Она была сестрой милосердия общества Красного Креста.
- Я знаю, что во время войны моя бабушка оставалась в Минске. Несмотря на комендантский час, случалось, поздними вечерами она уходила из дома. Говорила: "Просили помочь заболевшим"... Бабушка никому не отказывала... Кому и как она оказывала помощь, в семье не обсуждалось, - вспоминает внучка.
Как войну пережить: во что верили жители Лодочной Не обсуждалось в детстве Татьяны и то, что бабушка раз в год ходила освящать пасхальное яйцо и соль, а за завтраком делила его между членами атеистической советской семьи. Лишних вопросов не задавали, но и акцента на данном действии не делали. Возможно, поэтому девочка Татьяна однажды обомлела, увидев в доме подружки Наташи целый таз крашеных яиц. Но с верой в высшие силы очень много на этой улице связано. И не столь важно даже, что при этом становилось посредником – языческий валун или христианский крест. В любом случае, сначала жителям-язычникам, а потом жителям-христианам, верить часто приходилось тайком. Так, сначала тут поклонялись камню (Деду) и священному дубу (Волату), который рос рядом. За советом ходили к знахарю-волшебнику Севастею. Известно, что перед празднованием 900-летия крещения Руси церковные власти распорядились потушить священный огонь и стали проводить там православные богослужения. В 1905 году капище окончательно разрушили, а в 1927 году репрессировали сына Севастея (он тоже был знахарем и его, как отца, звали Севастей). Знахарский дом, к которому и после разгрома капища продолжали ходить за лечебными снадобьями и советами бесплодные женщины и другие хворые люди, перешел в руки еврея и стал вскоре торговой лавкой. Сохранилась память и про еще одну любопытную фигуру на улице, о которой рассказывали старшие родственники Татьяны и Людмилы. - В пристройке-сарайчике к дому №6 во время войны жила на постое женщина-католичка Юлия Зуева. Каждый день, утром и вечером, в любую погоду она обходила улицу, звоня в колокольчик, молилась, пела и просила защиты у Бога, чтоб он сберег жителей улицы и их дома, - поведали нам собеседницы. - За войну ни один деревянный дом нашей улицы не пострадал, не сгорел, хотя бомбы падали рядом, на луг возле завода (в окрестностях было аж два завода: Кирова и Октябрьской революции. - TUT.BY), в речку. Если какой-то дом на улице загорался, потушить удавалось быстро – благо, вода недалеко. Однажды взрыв прогремел на улице - это ночью мальчишки улицы подложили под одну из груш толовую шашку и дерево с корнями буквально выкинуло на улицу. Рассказывают, это было местью хозяину сада, который зорко охранял от них урожай. Мужчина потом долго ходил и всем рассказывал, что снаряд попал в грушу. Один раз, после прихода партизан, всех жителей улицы согнали в один двор. Невероятно, но людей спас какой-то немецкий начальник, стоявший на постое в одном из домов улицы. "Простые люди не виноваты", - сказал он.
Вот и думай: то ли благодарить нужно немецкого начальника, то ли молитвы Юлии Зуевой, то ли молчаливое покровительство валуна. А еще жители Лодочной верили… друг в друга. Например, в уважаемую Серпейчиху. Евгения Венедиктовна Серпейко, а затем и ее дочь Мария Антоновна, были признанными лидерами своеобразной уличной общины. Связано это и с образованностью Евгении Венедиктовны и с ее умением договориться с кем угодно. В детстве Татьяны и Людмилы жители улицы помнили о том, как в доме Серпейко спасли еврейского мальчика.
- В доме Серпейко квартировала семья врачей. Он - русский, жена – еврейка, работала в 3-й больнице. Отец, профессор медицины, еще до 22 июня уехал в Ленинград, а мать Люба с сыном Толиком остались. Когда в город пришли немцы и всех евреев стали сгонять в гетто, Люба собиралась уйти к партизанам. Ей дали задание собрать медикаменты для партизанского отряда, но уйти она так и не успела. Ее расстреляли прямо во дворе 3-й больницы. А Толик остался у Марии Антоновны. Всю войну мальчика прятали в доме от немцев, он был очень похож на мать. Возле печки стояло ведро с дёгтем, и когда видели, что к дому идут немцы, Толик быстро вымазывал руки и лицо дёгтем и забирался на печку. Немцы спрашивали: "Кто там?" Им отвечали: "Мальчик болен – чесотка". "Фуй-фуй", – немцы быстро уходили из хаты, боясь подцепить заразу. Так всю войну Толик Лапотко и прожил у Марии Антоновны, - рассказывает Людмила. - Несмотря на указ о выдаче евреев, никто с улицы не выдал ребенка, хотя все знали, какой он национальности. Мальчик вырос и стал известным врачом в Питере. Я слышала, что хотели увековечить память об этой женщине, занеся ее в списки "Праведников мира", но что-то не получилось, не успели...
Пытались спасти еврейского мальчика и бабушка Татьяны Чижик, Евгения Ушацкая. - У нас на подселении (в доме №4 "Б") тоже жила еврейская семья. Когда немцы гнали евреев по улице, девочка Ася была в доме № 2, у подружки (моей мамы). Немцы зашли во двор, но на девочку внимания не обратили, она не была похожа на еврейку. "Это наша", – сказала моя бабушка, и девочка могла бы остаться в живых, но мать, увидев ее через калитку, почему-то позвала и сказала: "Пошли вместе"… Больше никто из них на улицу не вернулся... Тимуровцы, искатели шпионов, островитяне и просто фантазерки Четырехэтажка по Красноармейской, 24А, в пору детства наших собеседниц была прописана по Лодочной, 10. Сегодня это единственный сохранившийся дом той самой улицы. Говорят, его недавно собрались сносить, но жители дома отстояли. Правда, дом сегодня достаточно непригляден. Если он так же неуютно выглядел, когда Татьяна Чижик была маленькой, вполне понятно, отчего девочка не любила ходить в детский сад. А Таня не любила…
- Я не любила всего общественного. Помню, что нередко смотрела в дырку в заборе и думала, что скоро приедет принц на белом коне и заберет меня из детского сада, - смеется Татьяна. В детстве Таня часто болела. То ли причиной была сырость в доме, то ли – та самая нелюбовь к общественным заведениям. Дома был мягкий диван, дома была бабушка, а в садике были кроватки-раскладушки и чей-то кудрявый портрет. - Помню, пришла тетя проверяющая и стала спрашивать, чей портрет висит, и я единственная из всей группы не знала, что тот замечательный кудрявый ребенок на стене - это Ленин. Воспитательница была напугана, стала оправдываться, мол, Таня девочка очень индивидуальная, часто болеет. Воспитательница пообещала, что обязательно мне расскажет, кому мы обязаны своим светлым детством. Меж тем, партия и подумать не могла, что пропавший однажды брат Таниной бабушки Сергей Афанасьев жил в Америке. Был там членом компартии и работал в подпольной типографии. В 1962 году он вернулся в Минск и привез маленькой Тане вот такое американское платьице в подарок. В нем Татьяна блистала на утренниках.
Что касается других диковинок в одежде, собеседницы вспоминают, что когда появились колготки, воспитательницы долго разбирались, как их положено надевать детям: под трусики или сверху. Воспитанницам детских садов того времени, вспоминает Татьяна, было положено носить беленькие тряпичные тапочки, их купить было сложно, поэтому мамы их шили по ночам… Стали дружить Татьяна и Людмила, когда встретились в школе. Дело в том, что Людмила на Лодочной не родилась, а прибегала сюда к бабушке. Была в их компании и смелая девочка Наташа Крученок, которая жила в доме №13. Она была настолько смелая, что каталась с горки (в школу ходили вверх по нынешней улице Энгельса, в те времена она имела гораздо более крутой спуск), стоя на ногах! И однажды, к печали товарищей, прямо на горке заработала перелом.
В школе девочки были примерными октябрятами и пионерками. Правда, устанавливали себе общественную нагрузку сами. - Я первой прочитала книгу "Тимур и его команда" и так она мне понравилась, что я решила организовать на Лодочной свой отряд. И отряд получился отменный! Дети на Лодочной по утрам оттирали матные слова с заборов, разнимали хулиганов и даже отыскивали шпионов. - Мы проверяли всех, кто проходил по улице: шпион - не шпион. Если в гардеробе не было ничего красного, или кто-то был подозрительного вида (а подозрительный вид в детском сознании определялся шляпой, плащом и тростью, ‑ прим. TUT.BY), то мы его записывали в шпионы. Если он появлялся на улице несколько раз, то мы его выслеживали и обстреливали шишками с чердака. Мы верили, что это очень важное дело, - говорит Татьяна. "Тимуровцы" во всю помогали пожилым. Правда, без казусов не обходилось. - Один раз я организовала мальчишек, и они за ночь вскопали огород у одной бабушки. Только вот бабушка проснулась и пошла в милицию, потому что она долго и упорно этот огород утрамбовывала! Ну откуда ж мы могли знать… Милиционер пытался разобраться, что к чему, но мальчишки меня не выдали. А кто мог подумать на девочку-отличницу, - смеется Татьяна. Придумала детвора и свой тайный знак – красный флаг, который вывешивался на домах по праздникам. Татьяна повадилась вывешивать его в знаковые для команды моменты, по договоренности. И, надо сказать, к маме Татьяны несколько раз приходил участковый со словами: "А что это у вас за праздник сегодня такой, что флаг вывесили? Что это вы не как все?". … Ребята выхаживали больных котят и искали следы инопланетян – фантазия смешивалась на Лодочной с реальностью. Улица и город Еще один свидетель живой улицы Лодочная - елка, что до сих пор растет. Она стояла во дворе Серпейко.  Она навела нас на мысль спросить, а, собственно, как отмечали в детстве Тани и Людмилы Новый год. - Помню, что мы с отцом однажды перед Новым годом обошли полгорода – нигде елок не нашли. Пришли на Восточную станцию, приехала электричка, вывалил народ, и мой папа выбрал самую большую елку, мы ее купили и принесли домой, - вспоминает Людмила. А Татьяна делится очередным забавным случаем из жизни своей семьи. - Я помню мамин рассказ. У нас после войны квартировали люди. Одна из квартиранток стала маминой подругой. Вот они, молодые девушки, не смогли купить елку, а потом - надо ж было додуматься! - взяли топор и пошли к Дому правительства, там росло много елок... Это хорошо, что там были танцы организованы в честь праздников, так что девушки спрятали топор под елочки и пошли танцевать. Когда вернулись - топора уже не было. Это их и спасло! - смеется Татьяна. Помнят девчата с Лодочной прежний ГУМ. Однако ходить особо туда не любили - там было очень многолюдно перед праздниками. Помнят очереди за зелеными бананами. Помнят глазированные сырки в блестящей фольге в парке Горького.
"Почему-то, когда я была совсем маленькой, мне не разрешали кататься на качелях-каруселях...Мы гуляли с мамой по аллеям парка, и я только с завистью смотрела на крутящуюся карусель с лошадками, оленями и машинками.... На вопрос, когда я наконец покатаюсь, неизменно следовал ответ: когда будешь кушать кашу по утрам, иначе, голова будет кружиться. Так карусельное детство прошло мимо меня. В моем распоряжении оставались бесплатные качели в самом конце парка, там же находился и небольшой фонтан-бассейн с горкой... По краю бассейна сидели лягушки, из их отрытых ртов били струи воды. Кстати, такие же лягушки обитали в Центральном сквере возле мальчика с лебедем... В парке Горького находилась огромная "двухполосная" горка, с которой практически невозможно было съехать при всем желании ни зимой ни летом. Эта горка нагоняла на меня в детстве полную тоску и непонимание чего-то в этой жизни. Одним из самых загадочных для меня мест в парке был грот-аквариум, наглухо "задраенный" стеклом. Предполагалось, что там плавают рыбки. Мы прижимались к мутноватому стеклу носами, пытаясь в полной темноте разглядеть загадочных рыб, но кроме чего-то мрачно-темно-зеленого ничего не было видно. Такое впечатление, что за стеклом была бездна, в которой где-то на дне затаились непонятные чудища. Мы обходили этот грот кругом, пытаясь найти хоть какую-то дверцу, но безуспешно. Самое интересное, потом уже, разговаривая со своими сверстниками, взрослыми дядями и тетями, выяснилось, что никто из них тоже не смог ни разу ничего разглядеть за этим таинственным стеклом...", - такое воспоминание о парке того времени прислала Татьяна Чижик вдогонку нашей встрече.
Так летела история города и история улицы... ... Однажды мама Татьяны Чижик, работавшая в Госснабе БССР, забыла на работе фарш. Коллега решил выручить женщину (испортится же продукт!) и принес его на Лодочную. Коллега из Госснаба был поражен, в каком домишке живет семья уважаемой женщины. Сами жители Лодочной на судьбу свою не жаловались. Вскоре семья получила квартиру. Дом №2 по Лодочной был первым снесенным домом. Людмила Былино говорит, что до смерти в доме прожила ее бабушка, дом № 4 "Б" снесли в начале семидесятых. Наиболее стойким оказался дом той самой смелой девочки Наташи - №13. Он держался до середины восьмидесятых.
А теперь, насколько возможно, сравним старый и новый Минск
Чтобы разместить новость на сайте или в блоге скопируйте код:
На вашем ресурсе это будет выглядеть так
Во втором материале проекта "Я TUT родился" мы расскажем об улице Лодочной. Ее уже нет на карте Минска, однако она многое повидала, породила не одну легенду. Во что...
|
|
