Сердце матери

Выбор

…После окончания Якимовичской семилетки в 1957 году Мария Шалюта трудилась в колхозе на разных работах: в поле, на зернотоку, одним словом, куда посылали. А через год она приобрела постоянную профессию, которая и определила весь ее будущий жизненный путь. На ферме в Садках не хватало доярок. Так

14-летняя Мария с Валентиной Заренок и еще тремя подругами стали доярками, создав на ферме молодежную бригаду. Три года она с усердием, свойственным юным максималистам, работала на ферме. Трудилась на славу, ведь было стыдно отстать от подруг, которые могли и острым словом подначить, и кольнуть ненароком, но и вовремя утешить, и прийти на помощь, если нужно.

— Те годы работы на ферме для меня стали настоящей школой жизни, взросления, приобретения навыков коллективизма и мудрости, — говорит Мария Тимофеевна. — Доярки в те годы всю работу выполняли вручную, никакой механизации. Придешь на ферму — первым делом навоз нужно удалить, свежей соломки подостлать, буренок накормить, подоить. А что значит подоить? Пробовал ли кто-нибудь в 14 лет подоить вручную 15—20 коров? Утром после этого просыпаешься, а руки разжать невозможно, судорогой их посводило. Смотришь на них, а они опухшие, набрякшие, торчат раскоряками, как клешни у сломанного робота. Сожмешь-разожмешь несколько раз, помассируешь и сквозь боль и слезы опять приступаешь к дойке. Но и не это было самым ужасным, в молодости ведь организм восстанавливается мгновенно. Самое тяжелое было вставать в три часа утра к утренней дойке. Голову от подушки оторвать невозможно, а мама тянет с кровати: «Вставай, доченька!»

В 1961 году Марию перевели в контору колхоза, в Якимовичи. Там не было учетчика. А в хозяйстве уже успели оценить трудолюбие и ответственность девушки, знали и то, что Мария отлично закончила школу. В этом же году она поступила заочно в Гомельский сельскохозяйственный техникум на бухгалтерское отделение. Работала учетчиком, кассиром, бухгалтером по животноводству.

Вскоре в жизни Марии произошло событие, ставшее поворотным в ее судьбе. После окончания буда-кошелевского техникума в Якимовичи на должность механика по распределению прибыл Владимир Позняк, молодой симпатичный парень из недалекого Кротова. Спустя три года молодые люди решили создать семейный союз. А в 1966 году у них появился первенец — сын Александр. Еще четыре года спустя — дочь Наталья.

Жизнь приобретала совершенно новый смысл, наполненный радостью бытия, оставляя позади все темное и неприятное. Каждый новый день приносил радость созидания и желание творить. И в рамках рядового бухгалтера Марии уже становилось тесно и неуютно. Душа требовала простора и активной деятельности. Она поделилась своими сокровенными мыслями и пожеланиями с мужем. Совет Владимира был для нее несколько неожиданным, но одновременно и соответствующим ее устремлениям:

— Поступай в институт. Учись. Я помогу.

Тайком от подруг, никому не рассказывая о задуманном, ведь если провалишься на экзаменах — в деревне засмеют, Мария поступает на заочные подготовительные курсы для поступления в Гродненский сельхозинститут.

Ночами сидела над контрольными работами, которые присылали из института, готовилась основательно. Перед поступлением взяла отпуск и уехала на двухнедельные подготовительные курсы в Гродно.

— Месяц пролетел как в тумане. Подготовка, учеба, зубрежка, сдача экзаменов, — говорит Мария Тимофеевна. — Спасибо мужу, который смотрел за детьми и хозяйством. Он, действительно, поддержал меня сильно.

На работе о том, что я ездила поступать, ничего не знали, думали, что ездила к родственникам. А когда пришел вызов на учебу, я открыла конверт, прочла и говорю в бухгалтерии: «Поздравьте меня, я поступила в институт». Девчата не поверили. «Опять шутишь, балагурка», — промолвила одна из них. А главбух наш Иван Петрушенко взял письмо, прочитал и говорит: «Молодец, Мария. Правильно сделала. Надо учиться. Надо дерзать».

Так в 1976 году Мария Позняк стала студенткой зоотехнического факультета Гродненского сельхозинститута.

Когда позади остался третий курс, председатель колхоза «Ленинская искра» Иван Буценко предложил ей возглавить зоотехническую службу в хозяйстве. Так она стала главным зоотехником.

Страх

Новая должность изменила режим работы Марии, да и сам образ жизни пришлось пересмотреть. Главному зоотехнику хозяйства нужно было поспеть везде: и на утреннюю дойку к дояркам, и на пастбище к пастухам, да и о малых телятках и уходе за ними не забыть. Но круговерть эта была приятной, в радость. Привычная с детства к тяжелой крестьянской работе, веселая и жизнерадостная, Мария счастлива была своей занятостью и необходимостью в общественном деле.

Спорились и дела дома. Дети подрастали. Она даже не заметила, как сын закончил Якимовичскую восьмилетку и решил идти по стопам отца — поступил в буда-кошелевский техникум на механика.

Четыре года в техникуме тоже пролетели незаметно. И вот уже Александр с дипломом механика прибыл домой и в родном колхозе получил под личное командование трактор. И тогда Мария как-то не придала этому значения, сын для нее по-прежнему оставался ребенком. И только когда в конце августа из военкомата пришла повестка и Сашу вместе с Юрой Самсоновым, с которым он учился вместе в техникуме, и другими ребятами из Калинковичского района направили в Гомель в ДОСААФ для освоения парашютного дела, сердце матери защемило. Неизвестный ранее страх начал закрадываться в ее душу, лишая воли и здравого смысла. Всем своим существом она начала ощущать приближение чего-то необъяснимо страшного и ужасного.

А сын тем временем три недели проучился в областном ДОСААФе, совершил с друзьями по три прыжка с парашютом и опять вернулся в «Ленинскую искру» на свой трактор.

Мария Тимофеевна вроде начала успокаиваться, но все пристальнее стала следить за новостными программами, особенно в той части, где передавалась какая-то информация из Афганистана. Там же исполнял интернациональный долг и парень из Якимовичей — Володя Шевчик.

Сашу в армию призвали 17 октября 1985 года. Весь вечер проводов, на который собралась их многочисленная родня, Мария Тимофеевна прорыдала, не отпуская от себя сына.

— Я знала, я чувствовала, что его отправят на войну, — говорит она. — И выла от собственной беспомощности, что не могу этого предотвратить.

Призывников из Калинковичей отправили на Гомель. А там у Марии Тимофеевны жили две сестры. И одна через день позвонила, что Сашу еще не отправили в войска — он находится в Гомеле.

В душе у матери теплилась надежда, что, может, пронесет и сына минует ужасная участь, направят служить куда-нибудь в Союз, Польшу или Германию, но, услышав, что сын еще в Гомеле, она поняла: это Афганистан. Бросив все, полетела в Гомель.

— Нам ничего не рассказывали в военкомате. Что, где, когда? — говорит она. — Но мы узнали, что их будут отправлять ночью. И мы, родители, сидели за изгородью и ждали. А когда наших мальчишек под покровом ночи погнали толпой через мост на погрузку и когда тишину взорвал марш «Прощание славянки», я лишилась чувств.

Саша попал в учебку, которая располагалась в Фергане, на территории Узбекистана, соседствующего с Афганистаном.

За полгода его учебы там Мария Тимофеевна дважды летала в Фергану: первый раз — в декабре 1985-го, второй — в апреле 1986 года. Она еще тогда зашла в фотоателье и сфотографировалась на память вместе с сыном и его сослуживцем (на снимке).

Марию Тимофеевну поразило тогда, как изменился ее Саша. Если в первый ее приезд он еще хорохорился, даже отстранился от нее, когда она попыталась приласкать сына: «Ну что ты, мама?!», то во второй приезд он был необычно послушным, сам прижался к ее плечу, когда они присели на скамейке, а проводив ее в аэропорт, долго стоял и все махал и махал вслед улетающему самолету.

— Меня от этого просто переклинило, — говорит Мария Тимофеевна. — Я впала в какой-то ступор.

Не помню, как садилась в самолет, где остался мой чемодан. Только спустя какое-то время до меня дошло обращение человека, который сидел рядом. Он спросил: «Женщина, вы пришли в себя? Чемодан ваш я положил вон на той полке».

Оказалось, что ее попутчик был начальником управления КГБ одной из российских областей. Жена его отправила «откосить» сына от армии. Но сын сказал отцу: «А чем я лучше этих ребят, которых отправляют на войну? Если судьба — я и на гражданке могу погибнуть. А останусь жив — буду без стыда смотреть людям в глаза, в том числе и тебе с мамой».

Мужчина, убеленный сединами, в растерянности спрашивал у Марии Тимофеевны: «Что мне сказать жене? Я ведь не выполнил ее поручения. Но и против воли сына пойти не мог…»

Она ответила ему: «Скажите все, как вам сказал сын».

В ожидании сына

— Полтора года, пока сын был в Афганистане, для меня тянулись мучительно долго. Нервы были взвинчены до предела, — говорит Мария Тимофеевна. — Любой шорох, любой мало-мальский звук заставляли непроизвольно вздрагивать. Ко времени начала телепрограммы «Время» летела, как бы и чем бы ни была занята. Одна мысль сверлила мозг: «Как он там? Что с ним?»

А Александр, служивший водителем КамАЗа в 357-м парашютно-десантном полку 103-й Витебской дивизии ВДВ, местом дислокации которого была всемирно известная крепость Балхисар в Кабуле, вместе с боевыми друзьями ходил в автоколоннах за оружием, продовольствием, военной амуницией и снаряжением, отбиваясь от душманских засад, подвергаясь ежедневной смертельной опасности, теряя друзей-однополчан. Но об этом, конечно, родителям ни слова. В своих письмах, которые писал, по возможности, регулярно, он лаконично излагал следующее: «Привет из Кабула. Здравствуйте, дорогие родные! Вчера пришли из колонны, и я получил от вас 2 письма и даю ответ. Служба идет хорошо, уже у нас совсем тепло, днем даже очень жарко. Новостей никаких нет. Все по-старому. Пишите, что дома нового. Передавайте привет всем. До свидания. Саша».

Так он писал, когда письма слал маме с отцом. С сестренкой был более откровенен, во всяком случае насколько позволяла военная цензура. Вот, например, что он писал 8 июня 1986 года: «За время службы здесь я уже три раза ездил в колонне. Первый раз ездили в Поли-Хумри и два раза — в Хайратон (это на границе с Союзом). На границе течет река Амударья, в ней мы купались. Посмотришь на ту сторону реки — и такая тоска берет по дому! По дороге мы едем сразу по долине Чирикар, затем заходим в горы и проходим самый высокий в мире перевал Саланг. Высота этого перевала — более 3000 метров. Внизу — жара, а на перевале лежит снег и машины проходят прямо через облака. После Саланга мы едем по пустыне Кара-Кум. Здесь очень жарко, хочется спать, перед глазами появляются разные световые галлюцинации. Так мы подъезжаем к границе в перевалочный пункт Хайратон, там загружаемся и едем обратно».

В очередных письмах сестре Александр писал: «Как ты уже знаешь, мне здесь дали КамАЗ, и я езжу по всему Афгану. В своем полку бываю очень редко, и то дня на 3—4, и снова уезжаю».

«Сестренка! Машина моя находится в ремонте. <…>. Наш полк пришел с войны, побыл 2 дня и опять ушел. Вчера в полку на наших минах подорвались 2 духа, одному оторвало ногу, а второй удрал».

Естественно, перечитывая и эти письма, адресованные дочери, мать места себе не находила. Она прекрасно понимала, где находится ее сын. И в каждом письме к нему она слала и слала молитвы, переписанные собственной рукой. Сердце матери, все ее существо просило у Господа: «Спаси и сохрани!»

Будучи воспитанной с раннего детства в духе воинствующего атеизма, Мария Тимофеевна за месяцы ожидания сына с войны стала человеком верующим, не раз и не два обращавшимся к Богу. И молитвы, и просьбы ее о спасении сына дошли до Всевышнего.

— Однажды субботним ноябрьским утром не спалось, — вспоминает Мария Тимофеевна. — Я включила свет и взялась читать книгу. На улице стояла тишина, но все, что там делается, было слышно очень хорошо. Вдруг слышу громкий такой стук кованых подошв по асфальту. Подумала: наверное, сосед — сторож колхозной фермы. Скрипнула калитка, кто-то дернул за ручку входной двери. Значит, что-то на ферме случилось, раз сторож пришел. По-быстрому что-то набросив на себя, я отворила дверь на улицу — и на снегу увидела только отпечатки следов, а рядом на крыльце стояли модные в то время и невиданные в нашей торговле чемоданчик-дипломат и адидасовская спортивная сумка.

Я закричала, обращаясь к мужу, на всю улицу: «Володечка, наш сын вернулся». А сын, оказывается, убедившись, что дверь в родительский дом на запоре, решил посмотреть: рядом строители возводили новую улицу для переселенцев из чернобыльской зоны.

Сашу мы едва узнали. Крепкий, круглолицый, налитой парень до армии походил на тощего и замученного хиляка. Малярия, другие инфекционные заболевания, постоянное напряжение на войне сделали свое черное дело.

Первый месяц после его демобилизации порой мне казалось, что сын тронулся умом. Он ходил, постоянно оглядываясь, вздрагивал от резких звуков, по ночам кричал и звал на помощь. Со временем это прошло, но в те минуты, когда наблюдала за его муками, сердце мое кровью обливалось.

55 лет в аграрной отрасли

Время — самый лучший доктор. Оно излечивает от ран как физических, так и душевных. Проходят годы, и многое забывается, зарубцовывается. Но былое нет-нет да и напоминает о себе: то ли какими-то болезнями, то ли чем-то иным, что является следствием событий, оставшихся в прошлом.

В 2005 году у Марии Тимофеевны тяжело заболел муж. Два года она ухаживала за ним, пока тот не отошел в мир иной.

Сын после армии пять лет проработал механиком в колхозе, а затем женился, уехал в Мозырь. Жена его Татьяна работает в Мозырском педуниверситете, преподает педагогику. Сам он трудится старшим механиком в мостостроительном управлении, дочь их учится в Гомельском университете имени Ф. Скорины на факультете педагогики и психологии.

Дочь Наталья после пединститута отработала год учительницей в СШ №1 г. Калинковичи, а затем уехала с мужем к месту его службы в Петропавловск-Камчатский. У них двое детей. Старший, Антон, учится в госуниверситете транспорта, младший, Владислав, ходит в 9-й класс.

Сейчас дочь с мужем живут в Мозыре.

Казалось бы, все уже есть, жизнь вошла в нормальное русло. Но прошлое напоминает о себе. Сын Александр перенес сложную операцию. Нужна еще одна.

И опять болит материнское сердце за своих детей. Но при этом удрученной Марию Тимофеевну никто не замечал. Она шутит и балагурит со всеми. Трудится в хозяйстве вот уже 56-й год, и отпускать ее на давно заслуженный отдых не собираются. Девчата, работающие рядом с ней, шутят: «Вместе с Тимофеевной пойдем на пенсию».

Руководитель хозяйства Виктор Змушко характеризует Марию Позняк более чем точно и лаконично: «Незаменимый работник».

И он, безусловно, прав. В прошлом году был своеобразный трудовой юбилей в жизни Марии Тимофеевны — ровно 55 лет, как она стала работником хозяйства, которое сегодня называется «Якимовичи-агро». 21 год в нем проработала главным зоотехником.