История TUT. Война в Крыму 160 лет назад: как белорусы сражались в боях под Севастополем

Источник материала:

160 лет назад ситуация в Европе по своей напряженности весьма напоминала современную. Еще одна удивительная параллель — и тогда эпицентром конфликта между крупнейшими державами был полуостров Крым.

Монархическая наивность русского царя

В сентябре 2015 года в Крыму снова гремели ружейные выстрелы. К счастью, это была ненастоящая война — к Севастополю и на берега реки Альма прибыли исторические реконструкторы из разных стран. Два года назад в воспроизведении разыгравшихся здесь в середине позапрошлого века сражений принимал участие и клуб исторической реконструкции из Беларуси «Минский пехотный полк». Эта часть, так же, как и другие белорусские полки, сражалась в Крымской войне 1853−1856 годов.

С чего начались те трагические события середины XIX столетия? Русский царь Николай I считал себя самым могущественным императором Европы. У его коронованных коллег и конкурентов на европейских тронах на этот счет было другое мнение. Но незадолго до этого многим из них пришлось несладко: в 1848 году Австрию, Венгрию, Германию, Францию, Италию и Чехию охватила революция. В Европе началась «весна народов». Только российское самодержавие удерживало ситуацию под контролем: царский наместник Иван Паскевич, князь Варшавский, железной рукой подавлял национально-освободительное движение в Польше и крестьянские выступления в своем Гомельском имении. Дело дошло до того, что австрийский император униженно просил русского царя о помощи против восставшей Венгрии. И в 1849 году войска Паскевича, хоть и с большим трудом, но разгромили повстанческую армию мадьяр.

После того, как революционный пожар — где расстрелами, а где уступками и расширением свобод — удалось потушить, европейские государи стали думать, что же делать с непомерно усилившейся Российской империей? И русский царь, всегда готовый придти на помощь своим коронованным братьям и сестрам в борьбе с их собственными народами, вскоре поплатился за свою монархическую наивность.

Повод к конфронтации был найден скоро — контроль за религиозными святынями в Палестине, принадлежавшей тогда Османской империи. Спорили между собой, собственно, французский и русский императоры, но ультиматум Россия предъявила Турции. И для подтверждения серьезности намерений в 1853 году ввела свои войска в вассальные Турции княжества Молдавию и Валахию.

Реальной целью Николая Романова в этом конфликте были, конечно, не ключи от иерусалимского храма, а черноморские проливы — аграрная Российская империя жила от хлебного экспорта, и помещики были очень заинтересованы в его беспошлинном вывозе.

Армией на Дунае тогда командовал все тот же царский любимец генерал-фельдмаршал Паскевич. А ведь еще недавно русские войска помогли туркам подавить выступления молдаван и румын против Османской Порты. Ведь с точки зрения «легитимизма» Николая I, турецкий султан, халиф «всех мусульман», был их «законным» правителем. Равно как и австрийская монархия, по мнению русско-немецкой династии Романовых, имела «священное» право онемечивать славянских поданных империи Габсбургов. А теперь недавно спасенная Николаем I и Паскевичем Австрийская империя стягивала к границам России войска.

Но император Николай Романов пафосно заявлял: «Трепещите, языци, аки с нами Бог!». Впрочем, не все народы-«языци» пришли в шок и трепет от самонадеянности русского царя. Не разделял ее и ближайший наперсник самодержца — светлейший князь Паскевич. Но о сомнениях русского главнокомандующего — чуть позже. А после того, как Иван Паскевич так и не смог добиться на Дунае серьезных успехов против турецкой армии, на помощь османам пришли Англия и Франция.

14 сентября войска союзников высадились в Крыму у Евпатории и ускоренным маршем двинулись на Севастополь.

Генеральская шапка и солдатская кровь

Русская армия ждала неприятеля на берегах реки Альма. Здесь, у татарского поселения Бурлюк (ныне Вилино), проходила дорога на Севастополь. В переводе с крымско-татарского «Альма» — что-то вроде «яблочной реки». Действительно, садов в Бурлюке-Вилино и ауле Альматамак (ныне Песчаное) и тогда, и сейчас — предостаточно. Но в тот день 20 сентября 1854 года водам Альмы было суждено окраситься иным цветом.

Сегодня эту реку можно просто перепрыгнуть, а в те времена она была частично судоходной, а тянувшаяся вдоль ее правого берега гористая гряда с обрывистыми склонам высотой в несколько десятков метров представляла из себя естественный оборонительный рубеж. Из более чем десятка пехотных полков, ждавших тут союзников, подразделения трех частей имели белорусские названия и происхождение — 28-й Минский пехотный полк и 4-е резервных батальона Брестского и Белостокского полков.

Командиром русской кавалерии на Альме был генерал-майор Иван Халецкий, из старинного боярского рода, владевшего имением Хальч под Гомелем. К его не совсем обычной судьбе мы еще вернемся. Правым флангом командовал начальник 16-й пехотной дивизии, 60-летний генерал-лейтенант Онуфрий Квицинский, из дворян Виленской губернии. По воспоминаниям участника сражения капитан-лейтенанта Ильинского, Онуфрий Александрович считался наиболее способным и деятельным среди других генералов, бывших на Альме. Чего нельзя было сказать ни о главнокомандующем Крымской армией генерал-адьютанте князе Александре Меньшикове, ни о распоряжавшемся на левом фланге генерал-лейтенанте Василии Кирьякове.

По легенде, именно этот 54-летний генерал, уроженец Полтавской губернии, является автором всем известной фразы о нанесении решающего поражения противнику посредством метания головных уборов. Накануне сражения на Альме Кирьяков, как всегда, бывший под шафе, браво рапортовал главнокомандующему: «Не беспокойтесь, Ваше сиятельство — шапками закидаем!». Неизвестно, куда генерал Кирьяков подевал свою шапку во время боя, но вот то, что он потерял самообладание и управление войсками — абсолютно точно.

В скором времени французы и британцы закидали русские войска не шапками, а пулями из нарезных ружей и бомбами корабельной артиллерии. Эти пули и до сих пор «черные копатели» находят на Альме, их можно купить у Севастопольской панорамы по 150 рублей за штуку. Штуцерная пуля Минье со специальными бороздками для вхождения в нарезы — весом граммов 30−40, тяжелая, даже когда держишь ее в руке. Прямое попадание такого снаряда в руку или ногу, скорее всего, приведет к потере конечности, в теле же мягкая свинцовая пуля будет деформироваться и оставлять огромные раневые полости в мышечных тканях. Спустя почти полвека Гаагская декларация запретит использование таких пуль.

Утором 20 сентября в русском лагере служили молебен. Оркестр играл царский гимн «Коль славен…». Накануне князь Меньшиков с интересом рассматривал подходившие войска союзников в огромный телескоп. Первыми наступление начали пылкие французы. Во французском лагере подъем начался в 4 утра, а вот англичане элементарно проспали начало сражения. Перед боем в частях наполеоновской армии, по распоряжению маршала Сент-Арно, офицеры в роли политработников проводили «разъяснительную» работу среди солдат.

Малоизвестный факт, но империя Наполеона III в этой войне, как и в других, представляла себя «освободительницей» — много говорилось о независимости Польши, о защите Турции, о «русском деспотизме» и великой миссии Франции в борьбе с «варварством». Об османском варварстве в отношении балканских народов не говорилось ничего.

Напившись кофе, в 10 утра французские зуавы и африканские стрелки из дивизии Боске начали подъем на плато по крутым козьим тропинкам на левом фланге русской армии, примыкавшему к морю. К удивлению запыхавшихся парижских хулиганов-апашей в алжирских фесках и шароварах, на вершине мыса Керменчик их никто не встретил — Меньшиков отвел отсюда свои войска. Только потом французы увидели стоявшие вдалеке русские части — в плотных батальонных колоннах, как на параде. Но это была война.

На левом фланге командовал известный нам генерал Кирьяков, который, в предвкушении скорой победы начал утро банкетом с шампанским. Именно под его злосчастным начальствованием находился и Минский пехотный полк.

Минский пехотный полк в боях за Крым

Свои воспоминания об участии минцев в этом сражении оставил их командир полковник Приходкин. Они вышли в Санкт-Петербурге в «Военном сборнике» в 1870 году".

Перед началом сражения Минский пехотный полк стоял в резерве, только его 2-й батальон под командой подполковника Раковича был развернут в стрелковых цепях у горного подножия со стороны моря, у аула Улукула (ныне Угловое). Однако произошло непредвиденное: генерал Кирьяков просто забыл прикрыть вторую, удобную дорогу на горное плато, которая начинается у моста через Альму — со стороны современного поселка Песчаное. Но полупьяный генерал был уверен, что все подъемы на плато находились под его контролем — осталось только обрушить на противника град шапок. А на самом деле по оставшейся без прикрытия дороге в горной лощине на высоты медленно, но верно поднималась дивизия Канробера, а с ней и французская артиллерия.

Тогда князь Меньшиков, внезапно осознав нешуточную опасность, бросил вперед Минский полк, а в помощь ему — 3-ю Донскую конную казачью батарею. Минским полком командовал полковник Приходкин, его ординарцами на Альме были капитан Колоян и штабс-капитан Вяземский. Командир 1-м батальона являлся Иван Евспавлев, из офицерских детей, военную службу начал рядовым в учебном карабинерном полку, за 33 года дослужился до майора. Его адъютантом был поручик Радкевич, штуцерными стрелками командовал прапорщик Полонский. 2-й батальон минцев (военнослужащие Минского полка — Прим. TUT.BY) находился под началом подполковника Раковича, 4-й — подполковника Матвеева.

Ближе к полудню на плато над Альмой закипел бой. Князь Меньшиков пренебрег огнем противника и все надеялся на пресловутый штыковой удар. Но двинувшись вперед, Минский полк попал под свинцовый град пуль из нарезных ружей. Под командиром полка была сразу убита лошадь, перебиты лошади его адъютанта поручика Радкевича и многих офицеров. Но, как пишет блестяще исследовавший Альминское сражение Сергей Ченнык, в это время князь Меньшиков продолжал упорствовать, требуя от минцев броситься в штыки. Но полковник Приходкин проигнорировал этот безрассудный приказ. Вместо этого командир Минского полка высылал всех своих штуцерников (стрелки, вооруженные дульнозарядными нарезными ружьями — Прим. TUT.BY) в передовую цепь, и их снайперский огонь несколько сдержал пыл французов.

Но тут в дело вступила французская артиллерия, и после часа боя Минский и Московский полки начали медленно отходить. Силы стали явно не равными: французы успели поднять на плато уже три дивизии — генералов Боске, Канробера и принца Наполеона. В атаку пошли и части французского Иностранного легиона. На гряду поднялись и также вступили в бой батальоны турецкой дивизии Ахмет-паши.

Впрочем, под этим жестким натиском, под ураганным винтовочными и артиллерийским огнем, минцы и московцы отошли всего лишь на несколько сот метров. Катастрофа случилась в другом месте, где тоже стояли белорусские полки.

Разгром русской армии

В самом центре русской позиции оказались резервные батальоны Брестского и Белостокского пехотных полков. С самого начала сражения эти четыре батальона, без нужды поставленные князем Меньшиковым под губительный огонь, несли чувствительные потери. Тогдашние допотопные уставы царской армии предписывали солдатам под любым обстрелом стоять в сомкнутом строю. Тех, кто пытался залечь, офицеры поднимали во фронт. Это было не случайно — устаревшая тактика основывалась на штыке, а дисциплина феодальной армии — на палке. Поэтому в развитии военного дела армия Франции, основанная на всеобщей воинской обязанности и не забывшая свои революционные традиции и Наполеона, стояла тогда выше российских и английских консервативных военных.

С брестцами дело обстояло вообще худо — это были недавно призванные из запаса резервисты, уже слабо годные к военной службе. Более того, эти батальоны не присоединили к их строевым полкам, а свели в отдельные запасные и резервные бригады, что лишь усиливало царившую в них беспомощность. И на Альме резервная бригада 12-й пехотной дивизии, не выдержав огня, побежала с поля боя. За ней началось неорганизованное отступление части московцев и прославленного в прошлом Тарутинского и Углицкого егерских полков. Центр армии Меньшикова оказался открытым.

Но на правом фланге, где на Курганную батарею наступали «проснувшиеся» наконец британцы, стену красных мундиров лихой штыковой атакой встретили и опрокинули мушкетеры Владимирского полка. Вскоре они сами были сметены беспощадным огнем английских винтовок.

Общее командование владимирцами вел начальник их дивизии, тот самый уроженец Виленской губернии генерал Квицинский. Но в самый решающий момент он получил ранение в ногу. Уже на носилках, генерал отдал приказ своему адъютанту двинуть подкрепление на помощь храбрым владимирцам. Но в этот момент вторая пуля попала ему в уже раненную ногу! Подкрепление владимирские мушкетеры так и не получили.

Минский пехотный полк тоже уже потерял связь с соседними частями, но едва ли не в одиночестве, продолжал отбивать французские атаки на плато. Командир полка был ранен, а никаких распоряжений от начальника дивизии Кирьякова не поступало. Тогда полковник Приходкин самостоятельно отдает приказ на отход. Минцы медленно отступают к телеграфной башне в центре русской позиции. 28-й Минский полк вышел из боя последним, прикрыв отход остальной армии от флангового удара французов и турок. Зато генерал Кирьяков продолжал упражняться в лихости, граничащей с идиотизмом — одной из отступающих частей он приказал выполнить несколько строевых ружейных приемов, чем поверг в немалое изумление западных союзников.

Кавалерийская бригада, которой командовал гусарский генерал из-под Гомеля Иван Халецкий, в бой так и не вступила.

К вечеру русская армия уже вела скорее беспорядочное отступление. Сотни раненных оставались умирать на поле боя или ползли вдоль дорог до самой Качи. Альминское сражение было проиграно, дорога на Севастополь — открыта.

Стране, задыхавшейся в тисках мертвящего бюрократизма и крепостнической отсталости, трудно было тягаться с государствами, которых революции уже вытолкали на путь ускоренного развития.

Альминское сражение и потомки

В Париже уже спустя два года после Альминского сражения, в 1856 году, в честь этой баталии был построен арочный мост над Сеной. В туннеле этого моста в 1997 году погибнет принцесса Диана. Еще в столице Франции есть Альминская площадь и одноименные станции метро и железной дороги.

В 1902 году и в России, на Альме, был установлен мраморный памятник итальянского скульптора Баскерини, после революции демонтированный, а в 1999 году вновь восстановленный местными жителями. В 2007 году тут были захоронены новые останки погибших солдат, обнаруженные археологами Усть-Альминской экспедиции. Но на обелиске Владимирского полка, потерявшему здесь 1361 человека убитыми и ранеными, не было и нет имен погибших солдат — «нижние чины» не удостоились. Среди фамилий павших офицеров, начертанных на мемориале, есть и явно белорусские. Впрочем, уроженцы Беларуси сражались и по другую сторону — в составе французского Иностранного легиона, это были беглые участники восстания 1830−1831 годов.

А вот название ресторана «Альминское сражение» в Крыму, в том самом поселке Вилино, что находится в полукилометре от места кровавой трагедии, выглядит по меньшей мере странно — на его вывеске красуется залихватский лубочный запорожец.

Теги: Гомель